Он уже отпустил со сцены представителей Шестого дистрикта и сейчас замер, готовясь пригласить Алека на сцену.

— А теперь, дамы и господа, внимание на экран! — воскликнул он.

На экране отобразился герб Панема, а следом Алек увидел кадры хорошо знакомых ему улиц. Жатва. Его Жатва.

— Алек! — снова одернул его Магнус. — Не думай об этом. Твоя задача — казаться приветливым, милым парнем с невероятными глазами, каким ты и являешься. Не пытайся быть круче, чем ты есть. Не рассуждай вслух. Не смотри в зал. Я буду стоять у сцены, за кулисой с другой стороны. Капитолий уже у твоих ног. Просто позволь им туда упасть.

Алек нахмурился, медленно осознавая, что тот только что сказал:

— Невероятными глазами?

Магнус смущенно облизнул губы, и Алек тут же прикипел к ним взглядом, просто не в силах посмотреть куда-то еще. Его разрывало от желания узнать, остался на них хотя бы след алкоголя, который Магнус употреблял просто в астрономических количествах, или же они будут сладко-терпкими, как те залитые карамелью орехи, что Магнус постоянно съедает перед едой.

— Поговорим об этом позже, — торопливо пробормотал тот.

— Трибут Седьмого дистрикта — Алек Лайтвуд! — раздалось со сцены.

Следом взревела толпа, и Магнус просто вытолкнул его под свет софитов.

***

Казалось, повторилась ночь после парада трибутов: то тут, то там вспыхивали фейерверки, толпы людей гудели на улицах, несмотря на поздний час. Родители и Люси давным-давно ушли спать, а Алек вновь застрял на балконе. Впрочем, как и все предыдущие ночи подряд.

— Снова не спишь? — качая головой, пробормотал Магнус, выходя на балкон без уже привычного бокала со спиртным. — Надо было уговорить Роберта выдать тебе снотворное.

— Думаешь, помогло бы? — фыркнул Алек.

— Попытаться стоило — пожал плечами тот. — И почему же ты не спишь сегодня?

— А ты спал в ночь перед стартом? — отозвался Алек, даже не надеясь на ответ, учитывая, как старательно Магнус избегал разговоров на эту тему.

— Нет, — вдруг честно признался Магнус, заставив Алека напряженно замереть в ожидании продолжения. — Ночь перед началом своих Игр я провел в обнимку с унитазом. Стоило сделать хотя бы пару шагов в сторону спальни, я начинал блевать дальше, чем видел. Угомонился только под утро.

— Почему? — Алек как завороженный смотрел на Магнуса, кошачьи глаза которого были подернуты томной поволокой, придававшей ему еще более загадочный, неземной вид.

— Я считал, что умру, — просто отозвался он. — По правде говоря, так считали все. Даже мой ментор. Впрочем, мне было двенадцать. Что еще он мог думать?

— Двенадцать? — изумленно повторил Алек.

— Мои первые игры, — кивнул Магнус с грустной улыбкой. — Но не последние, к сожалению.

Он запрокинул голову, глубоко вздыхая, и Алек невольно прикипел взглядом к вдруг замеченному светлому шраму, обычно скрывавшемуся под подбородком.

— А какой дистрикт…

— Четвертый, — ответил Магнус еще до того, как Алек закончил вопрос.

Алек придвинулся ближе, слишком ошеломленный, чтобы заметить, что еще немного — и они с Магнусом оказались бы прижатыми друг к другу, а Магнус, не упустивший этот факт, вдруг лукаво улыбнулся.

— Но там же трибуты — профи! Почему… — воскликнул Алек.

— Парню, который должен был вызваться с том году, показалось забавным мое избрание: ублюдку — и смерть как у ублюдка, в луже крови, грязи и все такое… — снова ответил прежде, чем он закончил, Магнус.

— О, — Алек смущенно отвел глаза, вдруг осознав, в насколько личную тему влез со своими вопросами. — Прости.

— Я в порядке, Александр, — покачал головой Магнус. — Я давно свыкся с тем, что никому не нужен. Тем более с моей внешностью после игр, — он помахал рукой, как бы указывая на свои глаза. — Поэтому и остался в Капитолии.

— Значит, это… — Алек прикусил губу, уже смущенный глупостью своего вопроса, — не линзы?

— Нет, — покачал головой Магнус с улыбкой. — Не линзы.

Именно в этот момент Алек вдруг осознал: их разделяло не более дюйма свободного пространства, рука Магнуса тесно прижималась к его ладони, а глаза — золотистые, сверкающие в темноте — смотрели прямо на него. Тело обдало жаром, дыхание перехватило, а затем Алек почувствовал тонкий аромат сандала, источаемый Магнусом. Одного вздоха оказалось достаточно, чтобы голова закружилась, в висках судорожно запульсировало, а Магнус даже не думал отодвигаться.

— Я хочу знать, что произошло, — наконец, собрался с мыслями Алек.

Магнус покачал головой, не отводя от него задумчивого взгляда:

— Нет, не хочешь, — он все-таки отстранился, чуть передернув плечами от резко подувшего холодного ветра. — Иди спать, Александр.

И Алек не нашел в себе сил противоречить.

***

За время, проведенное в Капитолии, сон превратился в мучение. Алек долго ворочался, даже не пытаясь закрыть глаза, потом несколько часов проводил на балконе, неизменно сталкиваясь там с Магнусом, каким-то неведомым образом чувствовавшим, когда он там появится. Собственно благодаря этим столкновениям он узнал об играх, менторах, распорядителях и спонсорах больше, чем за всю предыдущую жизнь в семье двух Победителей. Наверное, поэтому и считал своим ментором именно Магнуса, а не Роберта, который вел себя несколько отстраненно.

Сегодня сон навалился на Алека, стоило тому коснуться подушки. Он провалился в вязкое темное забытье, в котором не понятно — кошмар это или отдых, — но вскоре все изменилось, и темнота перед глазами сменилась неясными образами.

Ему снились золотые глаза, теплые руки, оглаживающие его шею, жар мягких губ и колкость чужой щетины на нежной коже. Окутанные странным сиянием, эти видения будоражили, тревожили и возбуждали.

Ощутив как наяву мягкие поцелуи в паху, а следом и жар чужого рта на своем члене, Алек приглушенно застонал. Сон или нет — он отчетливо чувствовал тяжесть чужого тела, гладкость и упругость тугих мышц, нежность немного шершавых пальцев, скользящих по бедрам. Тиски вокруг члена стали теснее, вырывая у Алека новый стон. Руками он вцепился в простыни и неловко дернулся, подаваясь вперед, ожидая ответного вскрика, стона, но — тишина. Ни единого звука. Ни шепота. Ни всхлипа. Ни звука чужого дыхания.

Вязкий дурман, окутавший сознание, становился лишь сильнее, возбуждение, долго томившееся под кожей, требовало выхода, а Алек не мог заставить себя ни двигаться сильнее, ни что-то изменить. Как одержимый он подавался навстречу жадному рту, скользившему по члену, чувствуя, как чужой язык оглаживал головку и задевал дырочку уретры, с каждым разом подталкивая его все ближе к грани.

Еще толчок. И еще. Чьи-то руки, скользя, прижали его к постели, — Алек готов вот-вот сорваться в оргазм, и единственное, что он хотел бы сделать — это открыть глаза и убедиться, что это не сон, но он не может. Не хочет. Не станет.

Когда Алек наконец кончил, сухой жар чужого тела внезапно исчез — а затем он резко проснулся, оглядываясь по сторонам. В паху расплывались пятна семени, а кровать разворочена, будто Алек метался по ней, и нет ничего, чтобы указало на то, что произошедшее было реальностью.

***

— … и пусть удача всегда будет с вами! — голос распорядителя разнесся над Ареной, а затем начался отчет. — Десять. Девять. Восе…

Алек огляделся по сторонам. В этом году архитекторы явно постарались, Арена для игр представляла собой руины огромного города, за которым начиналась красная пустыня. Некоторые дома еще сохранили несколько этажей, другие были больше чем наполовину занесены песком, который взмывал вверх от каждого дуновения ветра, и Алек поспешил натянуть защитные очки для глаз, наличие которых в костюме поначалу вызывало недоумение.

— Пять…

Рог Изобилия представлял собой изогнутый металлический навес, золотом блестевший на блеклом солнце. Кое-какие припасы лежали практически у мест расположения трибутов, но Алек очень сомневался, что в них будет хоть что-то полезное, а вот у самого Рога он видел и лук, и рюкзак, которые можно было подхватить на ходу, не прекращая бега.