* * *

Какое самое ужасное чувство в мире?

Сдерживаемый гнев.

Все мое существо рвется в бой не только на биологическом, но и на химическом уровне, и у меня нет выхода. Кожа горит, сердце колотится, волна за волной энергия высвобождается внутри меня.

Сдерживает меня.

Я нахожусь в таком состоянии с прошлой недели. Все стало еще хуже за последние двадцать четыре часа.

Ярость, тысячи горящих звезд, сдерживаемая в груди одного человека.

Я этот человек, скованный собственным обещанием, неспособный пойти и отыскать ее. И есть только две вещи, которые могли бы ослабить эту агонию.

Месть.

И моя женщина.

Я обещал Райану, что дождусь, когда Кире исполнится восемнадцать, прежде чем добиваться ее. Прежде чем я смогу находиться рядом с ней. Он не знает, что произошло между нами. По крайней мере, я так думаю. Все же он как-то узнал, что я не могу находиться рядом с его сестрой, чтобы не сорваться и не прикоснуться к ней.

Почувствовать ее.

Желание припасть к ее киске, поцеловать, трахнуть.

Когда я давал обещание Райану, я знал, как тяжело будет сдерживаться. К черту. Я знал, что это будет безумно трудно.

Я недооценил ситуацию.

Прошло двадцать четыре часа после нашего разговора в ванной, а я уже разваливаюсь на части.

Логическая часть меня знает, что подождать будет правильно. Я хочу мою девочку. Всю ее. Я планирую обладать ею всеми возможными способами, как мужчина может обладать женщиной.

Чтобы сделать это, мне придется подождать еще несколько месяцев. Пока она не станет совершеннолетней. Я знаю, что она больше не девственница. Черт, я не могу даже думать об этом. Жажда крови — это крайние меры. Я сломаю каждую косточку в теле Остина. Не остановлюсь, пока он не будет молить о пощаде.

Потом я дам ему несколько секунд передышки... ощущение ложной надежды... прежде чем снова на него наброситься. Я могу лишить его жизни. Может быть, это не будет входить в мои намерения, но ярость возьмет свое.

Он забрал то, что принадлежало мне, как подарок на свой двадцать первый день рождения, не заботясь о том, что моей девочке всего семнадцать. То, что он единственный, кто прикасался к ней, гарантирует, что ему надерут зад.

Но он не дожидался, когда ей исполнится восемнадцать, и теперь ему грозит смерть, которая сейчас стоит прямо перед ним.

Мое лицемерие достигло новых высот.

Я не могу забыть, что тоже прикасался к ней, когда она была несовершеннолетней. Ей было семнадцать, когда я снова поцеловал ее — когда я касался языком ее налитой груди и клитора.

Мой член в отчаянии пульсирует от воспоминаний.

Я был неправ, потеряв контроль, и я знаю, что единственная причина, по которой я не зашел дальше, — потому что Соня прервала нас.

Одно движение бедер. Один толчок. Одна секунда и я был бы первым у моей девочки. Это должно было принадлежать мне, а не Остину.

Смешно. В ту ночь я ощутил такое облегчение, когда приглашение на ужин остановило нас от секса. Теперь все, что я чувствую, это сожаление, ярость и боль.

Она восхитительна. Должно быть, ему нравится обладать ею. Целовать. Теперь он знает то, что я могу только представить. Каково это находиться внутри нее.

Я даже пальцами не приласкал ее киску, а этот ублюдок засунул в нее свой член.

Сознание снова затуманивается.

Желание запрыгнуть в машину и поехать домой душит меня. Если я поддамся этому, то не просто найду Остина, а уничтожу его, в конечном итоге добравшись и до Киры.

Я заявлю на нее свои права. Сотру этого мудака с ее кожи и из ее разума.

Вот почему я остался здесь, как паинька, поскольку мой самоконтроль при виде Киры испаряется.

Прошлым вечером Райан уехал домой. Если повезет, сейчас он выбивает дерьмо из Остина.

Небольшое утешение.

Я попросил его только об одном, прежде чем он уехал:

— Оставь мне то, что останется от Остина, чтобы я мог добить его.

Что он ответил?

— Я постараюсь.

Я сижу за своим столом, постукивая ногой, стискиваю зубы, мое сердце колотится, пока я проглатываю каждую волну бессильной злости.

Мой телефон звонит, извещая о сообщении. Это Райан.

«Мы здорово подрались с этим ублюдком».

Мышцы на моей челюсти сжимаются.

Приходит еще одно сообщение.

«Сказал, что любит Киру и хочет, чтобы все было правильно».

Я уничтожу этого сукина сына, да поможет мне Бог...

«Между нами встала Кира. Разняла нас».

Зачем? Потому что она переживает за своего брата? Или за Остина?

«Я останусь еще на несколько дней. Чтобы убедиться, что достиг желаемого результата».

Когда я все-таки отвечаю ему, мои пальцы дрожат.

«Верное решение».

Остин любит Киру.

Он хочет быть ее парнем.

Я кидаю телефон на стол и запускаю пальцы в волосы.

Этому не бывать. Я не позволю ему заполучить ее, не позволю Кире забыть меня.

Я не могу.

Хватаю телефон и посылаю Кире сообщение.

«Не злись на Райана».

«Я уверена, что вы, два придурка, спланировали это вместе. Вы оба можете идти к черту!».

Господи, я скучаю по ней. Все мое тело оживает, жаждет оказаться рядом с ней. Со всей страстью и злостью.

«Он твой брат. Он имеет полное право злиться».

«Верно, тогда ТЫ держись подальше от этого».

«Я не могу».

«Остин действительно любит меня».

«Но не так, как я».

У меня отняло все силы не признаться в том, как сильно я люблю ее.

Не так. Я должен сказать ей это не через сообщение.

Кира не отвечает.

Я улыбаюсь так, словно это впервые за очень долгое время. Я знаю мою девочку. Она всегда отвечает, когда злится. Если она не отвечает...

Значит, она не злится на то, что я сказал. Значит, мое заявление попало в цель.

Я добьюсь ее.

Я не собираюсь останавливаться в попытке «добиться» ее. Мне наплевать, насколько этот придурок превзошел меня. Как только ей исполнится восемнадцать, я приду забрать то, что является моим.

До тех пор у меня только одна задача, одна единственная.

Удостовериться, что я занимаю все ее мысли. Также сильно, как и она мои.

* * *

Кира игнорирует меня.

Она не отвечает на мои сообщения. Я знаю, что она видела их на «Facebook», но она не ответила ни на одно из них.

Это нормально. Пока она принимает то, что я должен ей сказать, все в норме. Я дал ей день после моего первого сообщения. У нее и Райана, без сомнений, есть много чего обсудить, так что лучше всего оставить ее в покое.

Но ненадолго. Я давал ей слишком много времени за прошедшие три года

Вот почему на следующий день я отправляю ей сообщение.

«Я имел в виду именно то, что сказал».

Это был единственный раз, когда я получил от нее ответ.

«Что именно ты имеешь в виду?»

«Он не испытывает к тебе те чувства, которые питаю я».

Именно после этого она стала меня игнорировать.

«Есть столько всего, что я не рассказывал тебе. Что я должен рассказать тебе. Ты можешь не отвечать, но мне нужно многое сказать тебе».

По крайней мере, я предупредил ее.

Прошло четыре дня.

За это время я послал ей, вероятно, около двадцати сообщений.

В каждом я чем-то делился с ней, заставляя себя не быть трусом и открыться ей.

Медленно.

Ради нашего общего блага.

Это, черт подери, не так легко сделать. Я не привык быть честным в своих чувствах или так проанализировать их, чтобы можно было вместить их в слова. Единственное, что облегчает мне эту задачу, что она мой лучший друг. Я привык рассказывать ей практически обо всем.

Для начала я сфокусировался на этом. Устранить, казалось бы, бесконечную пропасть, что я создал между нами.

«Помнишь, когда-то ты использовала мою одержимость Людьми Икс?»