Но Уизли проигнорировал предостерегающий возглас Гермионы.

— Слушай ты, скотина! — он с силой толкнул Люциуса в грудь. — Держись от неё подальше! Понял?

— Рон! Не здесь и не сейчас!

Тот в ярости повернулся к Гермионе.

— А ты о чем думала, черт возьми? Когда позволила ему лапать себя! Мне показалось, что тебе это даже нравилось! — и хотя музыка играла очень громко, народ, перестав танцевать, открыто уставился на интереснейшую сцену, разворачивающуюся сейчас перед их глазами.

Гермиона схватила его за руку и потащила с танцпола в какой-нибудь тихий уголок. Люциус на почтительном расстоянии предусмотрительно последовал за ними. Прежде, чем заговорить, она глубоко вздохнула.

— Рон, я пыталась сказать тебе, но каждый раз тебя или не было дома, или же ты просто не хотел меня слушать. Но я пыталась сказать!

— Что сказать? — Рон мельком глаза заметил Люциуса и рявкнул. — Отвали отсюда, Малфой!

— Нет! Он должен быть здесь…

Глаза Уизли расширились от ужаса, и он перевел взгляд с одного на другого.

— Что, черт возьми, происходит?

— Рон, между нами все кончено. Думаю, уже давно. И я пыталась сказать именно об этом, но… тебя просто не было рядом, а когда был, то не хотел меня слушать… Мы же вообще перестали общаться. Да что говорить — я едва вижусь с тобой…

— Но… Ты же не… Ты не можешь быть… с… ним? — судорожно спросил Рон, делая акцент на последнем слове.

— Могу, — не сразу, но твердо и отчетливо произнесла Гермиона.

— Что?!!

— Я не хотела этого, Рон! И не хотела сообщать тебе именно сейчас… Но это случилось.

— Даже так! Значит, именно поэтому ты позволила ему почти ввинтить себе там, на танцполе?!

Люциус мысленно улыбнулся. «Эх, как хорошо заметил мальчишка…»

— Рон, мне очень жаль. Реально — жаль. Но и к лучшему, — тем временем спокойно, но упрямо продолжила Гермиона.

Рон отвернулся, и лицо его исказилось от непонимания и недоверия:

— Но, это должен был быть я, тем, кто…

— О чем ты? — спросила Гермиона.

Уизли покачал головой:

— Ни о чем. Не бери в голову.

— О, Господи! Рон… между нами давно уже всё не так… Ты и сам это знаешь. Мы оба лишь пытались не замечать этого…

Тот украдкой взглянул на Гермиону и, что-то мелькнувшее у него в глазах, очень напоминало стыд. Заметив это, Люциус подошел к ним и взял Гермиону за руку. Необъяснимое раскаяние на лице Уизли тут же растаяло… Более того, как только Рон увидел пальцы Люциуса на руке женщины, которую привык считать своей собственностью — его будто прорвало.

— Да шли бы вы к черту — оба! — прорычал он. — Мне по хрену, что у вас там будет, понятно?! Ха, да вы сошли с ума, точно! Спятили… И не надейся, Гермиона, прибежать ко мне за утешением, когда он, на хрен, бросит тебя!

— О, я не брошу, Уизли, не волнуйся… — с дразнящей ухмылкой насмешливо протянул Малфой.

На что тот, замахнувшись правой рукой, попытался достать Люциуса хуком. Зря… Малфой ловко уклонился и тут же дал сдачи. Черт! Более того — его неожиданный ответ на удивление элегантно проехался по челюсти Рона и ударил того по носу, резко сворачивая его влево. Люциус тряхнул кулаком и усмехнулся, глядя на лежащего на полу бойца. Уизли же, тем временем, схватился за нос обеими руками, пытаясь хоть как-то остановить льющуюся кровь.

— Бл…! Ты же, сука, мне нос сломал!

— О, Боже! Люциус! — громко выразив неодобрение, Гермиона наклонилась и повела над лицом Рона палочкой. Малфой же просто поправил мантию.

— Эпискей, — нараспев произнесла она, плавно взмахнув рукой прямо перед носом незадачливого бойфренда. Сломанный нос тут же с хрустом встал на место, а Рон мучительно застонал.

— О, боги! Ронни! Что с тобой случилось? — от пронзительного голоса, казалось, дрогнул воздух.

Обернувшись, Гермиона с Люциусом увидели, как обезумевшая на вид, рыжая девушка бросилась прямо к ним и упала на колени рядом с Уизли. Причем ее уже неприлично короткое розовое платье задралось при этом еще выше. Она судорожно принялась гладить Рона по груди и по голове, явно не замечая того, что привлекает нескромное внимание посторонних. И лишь увидев, что рядом стоит Гермиона, она несколько пришла в себя, и глаза ее вспыхнули от страха. Девушка еще пыталась бодриться, и даже обуздать неясную тревогу, которая так и звенела прямо в воздухе, но неудачно… И поэтому ей ничего не оставалось, как отпрянуть от Рона и заняться тем, чтобы поправить, наконец, свое задравшееся платье.

— Кто вы такая? — требовательно задала вопрос Гермиона.

— Кто такая? — девушка поджала губы и обратилась к тому, кто лежал сейчас прямо у ее ног. — Рон! Я думала, ты уже сказал ей!

Скрестив руки на груди, Гермиона задала следующий вопрос:

— Сказал мне — что?

Уже догадавшийся обо всем Малфой, прислонился к стене, собираясь цинично насладиться происходящим.

— Я — Тамара.

— Тамара? И откуда же именно вы знаете Рональда, Тамара? — сжав губы в тонкую линию, Гермиона приподняла бровь.

— Я… Мы… Уже практически… Ну, я могла бы сказать вам, потому что думала, что он уже сказал. Мы с ним встречаемся, знаете ли!

— О… — Гермиона опустила глаза на бойфренда. — И когда же ты собирался упомянуть об этом, Рональд?

— Не называй меня так.

— Так значит, Рон, то, что позволено тебе — для меня преступление?

— По крайней мере, я не собираюсь жить с Пожирателем Смерти, знаешь ли…

— С бывшим Пожирателем Смерти! — тут же вскинулся Люциус.

— Заткнись, Малфой! И не надейся — в глазах народа ты навсегда останешься им!

— Так! Хватит! — лицо Гермионы пылало от ярости.

Она презрительно сморщилась и обернулась к барышне.

— Что же, теперь, по крайней мере, всё открылось! Здравствуйте, Тамара, я — Гермиона Грейнджер. А вы, видать, начали встречаться с моим бывшим парнем. И я искренне желаю вам удачи! Но только хочу кое о чем предупредить заранее: Рон постоянно оставляет обрезки своих ногтей с пальцев ног на полу в ванной комнате. Далее — он никогда не разучится есть с широко открытым ртом, да еще и смеяться в это же время. Он никогда не будет поднимать сидение унитаза, и оно всегда будет закапано его мочой… Дальше — когда у вас случится секс с Роном, который пьян, это будет означать, что вы трахнулись с вонючим хряком, которого не волнует ничего, кроме его собственного удовольствия. Ах, да, и еще — пройдет около месяца, как он начнет пускать газы под одеяло и будет безумно недоволен, если вы не оцените этого божественного запаха… Удачи, Тамара! Наслаждайтесь!

Тут Малфой уже не выдержал и громко захохотал, а Гермиона схватила его за руку и потащила прочь, не обращая больше никакого внимания ни на оторопевшую Тамару, ни на поднимающегося с пола Рональда Уизли.

______________________________________________________________________________

— Что же… — тихо произнес Малфой. — Все хорошо, что хорошо кончается.

— Да. Она будет ему хорошей парой.

— Совершенно верно. После этих небольших откровений я надеюсь, что твоя совесть чиста…

На самом деле, Люциус переживал сейчас за нее. И дураку было ясно, что ее гордость и самолюбие задеты неверностью этого мальчишки, даже учитывая их собственные отношения. Гермиона остановилась и на мгновение замерла. Лицо ее слегка потемнело… Но потом, она вдруг услышала звуки музыки, раздающиеся из главного зала.

— Пойдем! — уверенно произнесла Гермиона. Произнесла так, будто только что решилась на что-то очень важное.

Схватив Малфоя за руку, она вытащила его на самую середину танцпола. Теперь люди уже открыто таращились на них.

— По-моему, наш последний танец был грубо прерван, — сказала она. — Давай закончим его… Так, как хотелось нам с тобой…

Гермиона обняла Люциуса за шею и, качнув бедрами, крепко прижалась к нему. О… Это было божественно! И тело его тут же откликнулось на её безмолвный призыв — жажда появилась сразу же и будто из ниоткуда. А маленькая чертовка, словно зная это, потянулась и, касаясь мягкими губами уха, прошептала: