«А он довольно часто делает эти глубокие вдохи. Может быть, он болен? Может, у него что-то с легкими?»

Но нет. Прислушавшись, она не уловила ни хрипов, ни покашливания. Просто периодически Малфой делал глубокий вдох и в этот момент даже прикрывал глаза, будто наслаждаясь чем-то.

Тихонько наблюдая за ним, Гермиона снова поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется привести его нечесаные пряди в порядок. И снова удивилась сама себе. И снова отогнала эту мысль прочь.

«Да что ж это, спрашивается, такое?! Дались мне эти малфоевские волосы!»

— Не устали стоять? — не выдержала она еще через несколько минут тягостной тишины. — Может, присядете?

— Нет. И на всякий случай, если вы не заметили… — в его голосе по-прежнему звучало холодное ехидство, — вы расположились на единственном стуле, который имеется у меня в распоряжении.

— О-о, извините, — Гермиона поднялась. — Пожалуйста, возьмите его. Я могу посидеть и на вашей кровати.

Она подошла к узкой лежанке и осторожно опустилась на тонкий матрас — деревянные рейки каркаса тут же жалобно скрипнули. Гермиона заметила, как глаза Малфоя расширились, и на секунду ей показалось, что он вот-вот прикажет ей встать, запрещая садиться на свою постель. Но он промолчал. Лишь немного качнулся вперед поначалу, так и не произнеся ни слова.

Какое-то время он продолжал стоять, но потом, сделав очередной глубокий вдох, потянулся, подтащил стул к себе и уселся на него.

— В последнее время Драко стал очень дружен с Асторией Гринграсс…

Гермиона и сама не поняла, как и почему у нее с языка слетела такая личная, почти интимная информация, абсолютно не подходящая для обсуждения между ними двумя. А когда осознала это, было уже поздно — Люциус повернулся, посмотрел ей в лицо, и на какой-то миг Гермиону снова ослепил его взгляд, ярко сверкнувший в полумраке камеры. По тому, как он приоткрыл рот, потом закрыл его и поджал губы, было явно видно, что Малфой отчаянно борется с самим собой, не желая проявлять неуместное любопытство.

— Вы знаете ее? — осмелилась продолжить Гермиона.

— Я знаю эту семью. Но девочку никогда не видел. Она…

Гермиона замерла, ожидая, когда он закончит вопрос.

— …умна? — наконец произнес Люциус.

«Вот это да! — Гермиона откровенно опешила. — Я не удивилась бы, если б он спросил, насколько хороша собой его предполагаемая чистокровная невестка. Насколько изящна и хорошо воспитана. Но это…»

Пытаясь скрыть удивление, она ответила:

— Да. Она умная и очень скромная девушка. С прекрасным характером… И очень красивая, — добавила в конце, за что оказалась вознаграждена недоуменным взглядом собеседника.

Казалось, Люциус откровенно не понимал, причем тут красота. И это почему-то обрадовало ее.

Время шло, визит Гермионы приближался к концу. Они больше ни о чем не говорили, просто молча сидели в тишине. Но вот что странно… Тишина эта теперь почему-то ни капли не напрягала Гермиону. А еще… Она была уверена, что лицо Люциуса Малфоя тоже каким-то странным образом изменилось — оно стало спокойным, даже почти расслабленным. И, похоже, что он и сам не заметил, как это произошло. Гермиона снова искоса бросила на него взгляд и невольно отметила для себя, что волосы и глаза Малфоя были единственными светлыми пятнами в этом мрачном царстве древних черных камней и тяжелой темной мебели.

Вскоре раздался знакомый звук, больше похожий на стон, а на стене начал появляться узор двери. Уже через пару мгновений она распахнулась, и в проеме возникла фигура охранника.

— Время истекло, — угрюмо пробормотал он.

Гермиона поднялась и повернулась к Люциусу.

— Всего доброго, мистер Малфой. Я вернусь на следующей неделе. До свидания.

Тот ничего не ответил. Впрочем, она и не ожидала никаких ответных любезностей. Развернувшись, Гермиона проследовала за охранником, вышла в коридор и тут же у себя за спиной услышала, как с глухим стуком дверь захлопнулась. Люциус Малфой снова оказался совершенно отрезанным от мира.

_________________________________________________________________

Он еще долго стоял посреди опустевшей камеры и не двигался с места. Сейчас, после этого неожиданного визита, Люциус вдруг почувствовал себя еще более одиноким, чем за все три года заключения. И еще запах! Запах духов этой женщины, аромат спелых яблок и цветущего душистого горошка, странно напрягал и беспокоил его. Он еще раз отчаянно втянул в себя воздух и, уловив волнующий аромат, задержал дыхание. Боясь признаться самому себе, он ужасно хотел, чтобы этот запах сохранился как можно дольше. Лучше всего — до ее следующего прихода…

========== Глава 2 ==========

Неделя вторая.

В этот раз Гермиона прибыла в Азкабан раньше назначенного времени. Встреченная тем же охранником, она ожидала угрюмого ворчания в свой адрес, но тот лишь хмуро поздоровался, бросил короткое «Хм-м» и без промедления отправился провожать ее по коридорам, вверх по лестнице, к камере Люциуса Малфоя.

Несколько дней назад ей удалось коротко поговорить с Драко. Гермиона сообщила, что у его отца все в порядке (насколько, конечно, могут быть «в порядке» дела у заключенного самой мрачной и страшной магической тюрьмы) и оказалась удивлена простотой и открытостью, с которой Драко Малфой пошел на контакт с ней. Он не только обрадовался, услышав новости об отце, но и просил передать тому, что любит, помнит и ждет его. Просил рассказать Люциусу, что у него самого все хорошо, что он доволен работой, что дела в мэноре тоже идут нормально — словом все то, что могло послужить бальзамом для измученной души узника, уставшего от заключения и собственного одиночества. По правде сказать, все эти годы Гермиона немного иначе представляла себе частные отношения «отец и сын» в семействе Малфой. Но, тщательно скрывая изумление, обещала передать Люциусу все, о чем просил Драко.

К сожалению, на этой неделе время визита оказалось сокращено из-за смены дежурств охранников — ее предупредили, что сегодня она сможет пробыть у заключенного лишь пятнадцать минут. И как бы ни было ненавистно молодой волшебнице это ужасное место, уменьшение времени однозначно беспокоило ее: ведь сказать, что Люциус Малфой уже пошел на контакт — означало бы сильно погрешить против истины. Как только дверь за ней закрылась, Гермиона вперилась внимательным взглядом в лицо своего подопечного в надежде отыскать следы хотя бы какой-то реакции на свое появление. Напрасно она старалась! Лицо этого человека оставалось таким же, как и в прошлый раз, то есть абсолютно нечитаемым.

Присев почти сразу на край его койки, она с ходу принялась говорить о каких-то случайных и совершенно неинтересных вещах: о погоде, о засилье бюрократии в руководстве Министерства и о чем-то еще. Когда Гермиона замолкала, ответом ей служила, как и в прошлый раз, одна лишь тишина, поскольку Люциус никак не реагировал на ее излияния. Тишина эта прерывалась только настойчивым звуком падающих откуда-то с потолка грязных капель, которые периодически собирались в небольшую лужицу, стекающую время от времени в маленькую решетку на полу камеры.

Наконец она глубоко вздохнула и перешла к теме, способной заинтересовать его.

— На днях мы общались с Драко и говорили о вас. Он просил меня передать, что с поместьем все хорошо. Ему доводится часто оставаться в мэноре, а также постоянно заниматься там делами. Еще он просил сказать вам, что ему очень нравится теперешняя работа, хотя она достаточно напряженная и занимает почти все его время.

Люциус едва заметно кивнул, и глаза его тут же заметались. Было очень похоже, что сейчас этот человек, словно губка, впитывает в себя те крошечные крупицы информации, что принесла она ему оттуда: из другого мира. Мира свободного, яркого и полного жизни.

— И еще… Драко просил сказать, что любит вас и очень ждет вашего освобождения, — смущенно и тихо закончила Гермиона, чувствуя неловкость. Ей снова казалось, что она невольно переступает черту, отделяющую частную жизнь человека от его существования в социуме.