*

Гермиона спешит домой, аппарация забирает почти последние силы. Очутившись у себя в прихожей, снимает обувь, мечтая поскорее лечь в постель. «Гарри… что же мне делать дальше?» Мысли о друге не покидают ее, и еще долго будут мешать ей заснуть.

— Я думал, ты уже не вернешься сегодня, — Рон стоит в прихожей, на нем пижама, и взгляд непривычно хмурый. Девушка, наконец, замечает, как он изменился. Морщины залегли в уголках губ — он плохо спал в последнее время. Но она больше не может видеть потрескавшихся сосудов в глазах, как у Гарри — и отворачивается.

— Да, я вернулась, но ненадолго, — у нее предчувствие, что ждал он ее для долгого разговора, на который сейчас не осталось сил.

— Постой, — теплая рука останавливает ее за запястье, — я хотел поговорить.

— Не сейчас, Рон… — она высвобождается и направляется к лестницам, наверх, в заветную кровать.

— Нет, сейчас, — он останавливает ее, удерживая за плечо. Когда муж ей противоречил? Видимо, кто-то настроил его, убедил, что так нужно.

— Хорошо, сейчас, — сдается она и проходит в зал, садится в первое попавшееся кресло.

Он медленно следует за ней и садится напротив.

— Ты пропадаешь слишком часто, — издалека начинает Уизли, оттягивая момент истины как можно дальше. Возможно, у нее и правда любовник? Услышать это он не будет готов никогда.

— Я уже объясняла.

— Хорошо, что это за работа? Тебя нет ни в какой больнице! Отец…

— Проверял?

Рон поджимает губы. Почему всегда так? Даже если он имеет право что-то знать, Гермиона заставляет чувствовать себя виноватым. Он не хочет больше это терпеть.

— Да, и я поддержал его стремление узнать, что же это за работа у тебя такая.

— Я колдомедик.

— С тобой невозможно разговаривать! — он резко поднимается, ему нужно успокоиться, выпить. В баре находится нужная бутылка. — Тебе налить?

— Я не пью, и ты это знаешь.

— Да… — он осушает бокал, — но чего-то я точно не знаю. — За первым бокалом следует другой. Гермионе неприятно это видеть, но если Рон напьется, у нее будет возможность выспаться до утра. Однако, к ее досаде, он убирает алкоголь на место.

— Гермиона… это так сложно? Объяснить, чем ты занимаешься? Ты же знаешь, я постараюсь тебя понять.

— Я уже говорила, Рон.

— Меня такой ответ не устраивает, и это ложь.

— Это… Рон, я устала, давай завтра продолжим?

— Отчего устала? Ты никого не лечила!

— Не повышай на меня голос…

— Ты мне врешь, Гермиона, обманываешь, и ради чего? Ради любовника?!

Меньше всего девушке хочется выслушивать этот бред. Проверки, упреки… Как далеко зайдет Рон? Не воспринимая его всерьез, и не имея возможности придумать что-то разумное в ответ, она решает аппарировать обратно.

Рон с полминуты ошарашенно смотрит на опустевшее кресло. Ему очень сложно решиться проследить за женой. Но он настроен решительно. По каминной сети вызывает отца, коротко рассказывает об их беседе. Артура долго просить не приходится. Спустя полчаса оба уже сидят в его кабинете и проводят слежку за ее последней аппарацией. Когда они видят координаты дома на окраине Лондона, сомнений не остается — у Гермионы есть любовник.

— Я уделял ей слишком мало внимания! — Рон пьян и воет, размазывая сопли на плече отца. — Но я разрывался надвое, она должна была меня понять!

Отец хлопает сына по плечу, забирая бутылку.

— Достаточно, Рон. Завтра поедешь и узнаешь, что там за любовник. Объясни ему, что она замужем и должна вернуться в семью. Не поднимай скандала, вряд ли она ему говорила о тебе, — он одобрительно кивает своим же словам, — все разрешится… И не забудь отослать Чарли усмирительные зелья — скоро начнется сезон дрессировки молодняка, она должна была сделать заготовки к этому времени.

— Отец, мне не до этого! Она мне изменяет, может, даже сейчас, а я буду говорить о каких-то зельях? Нет, я так отделаю этого любовника, что он и не подумает к ней приближаться!

— Протрезвеешь, и твой пыл остынет. Лучше решать проблемы мирным путем…

*

Тихий хлопок аппарации в зале посреди ночи настораживает дремлющего на диване Малфоя.

— Не пугай так, у меня даже палочки нет защититься.

— Никто не знает об этом месте, разве ты забыл? — Гермионе не хочется возвращаться домой, так сильно они еще никогда не ссорились с супругом. Но и близкими людьми давно уже не были. — Малфой, оставь меня, я хочу побыть одна, дома мне этого не дают…

Драко безоговорочно тихо уходит, прикрывая за собой дверь. Он ходил сегодня украдкой в город. Лондон… этот день он не забудет. Но сейчас, кажется, что этого никогда не было и не могло быть. Он словно попал в сказку, увидев, как красные лучи восходящего солнца касаются города, и он начинает оживать. Это состояние так похоже на то, что творится в его душе. Драко тихо надеется, что сможет жить в этом домике и иметь возможность видеть город как можно чаще.

Он приоткрывает дверь к Гарри. Тот так и лежит на кровати. Малфой жалеет, что он не видел Лондон сегодня, и твердо решает наутро поговорить с Грейнджер о его состоянии. Ночь пролетает быстро, но громкий стук в дверь неприятно будит с утра. Гермиона, по всей видимости, не открывает, и стук повторяется. Драко решает спуститься вниз.

— Я открою. Наверное, доставка, — проносится мимо него девушка, — Я заказала маггловской еды для разнообразия, — она улыбается и открывает дверь. — Рон?..

— Не ожидала, да? — он замечает стоящего позади нее Малфоя и буквально столбенеет, — это он?

— Рон, уходи, поговорим дома!

— Замолчи, — он толкает ее плечом и заходит в дом. — Ну, здравствуй, — обращается он к Малфою, показушно закатывая рукава, — мне говорили, что лучше разобраться мирно… Но я не стану прислушиваться к этому совету, — Рон приглядывается и незнакомец внезапно кажется очень знакомым. — Как тебя зовут? — неужели это объявленный утонувшим и всеми забытый Малфой? Взгляд этих серых глаз Рон не спутает ни с чьим другим.

Драко понимает, что он узнан, и скрывать свою персону больше не имеет смысла.

— Драко Малфой, — холодный, немного презрительный тон не дает сомневаться в истинности слов.

— Малфой, зачем? — взмаливается Гермиона, она не понимает, для чего он раскрыл свое имя.

— Замолчи, я сказал! — кричит возмущенный Рон и машет рукой в ее сторону. — Подобрала его где-то на побережье тех деревень, пока искала преступника? Как интересно, Гермиона… Выходила, дом купила, да? А я и не знал, какой заботливой ты бываешь, — он еле сдерживается, чтобы не ударить ее, она до сих пор ведет себя так, словно ни в чем не виновата.

— Это все не так… я лишь помогала!

— Хватит мне врать! Как ты можешь защищать его?!

— Я не защищаю, я…

— «Его люблю»?! — заканчивает он за нее недоговоренную фразу. — Я не прощу тебе этого, Гермиона! — он поворачивается к Малфою и бьет его по лицу.

— Рон, прекрати! — она пытается остановить дерущихся мужчин, хотя о равной борьбе речи идти не может — Рон колотит Малфоя, с совершенно обезумевшим выражением лица. Палочка дрожит в руке Гермионы и слезы катятся по ее щекам.

— Вот с кем ты мне изменяешь?! Вместо того убийцы нашла белобрысого хорька и прыгнула с ним в постель! — Рон кидает на нее злобный взгляд и не прекращает наносить Малфою удары. — Я намного скучнее и хуже него?! — последние несколько ударов, и Малфой теряет сознание. — На, залечивай! Колдомедик! — он кидает Драко к ее ногам и уходит, громко хлопая дверью.

— Малфой! — Гермиона бросается к нему и склоняется над разбитым лицом, собственной юбкой вытирает кровь, — я сейчас тебе помогу, потерпи немного.

Она призывает к себе лекарства, недавно принесенные в новый дом, и достает все, что нужно. Он кривится, когда заживляющая смесь касается разбитого носа.

— Прости… — аккуратными движениями она залечивает ему лицо. — Все вышло из-под контроля. Не отвечай…

Несколько умелых манипуляций — и Малфою становится лучше. Но ребра будут заживать всю ночь. Раздается звонок. Она вздрагивает и подходит к двери — теперь это действительно доставка заказа, но румяные пироги вряд ли порадуют сейчас.