Артур поджимает губы.

— Да, это так. Гермиону не видели ни на каких объектах. Более того, на работе она не появлялась больше месяца, — мужчина закуривает маггловскую папиросу. — Тебе стоит поговорить с ней, Рон. И давай я тебе налью, успокойся для начала, — взмах палочки, и из стеклянного шкафа рядом вылетают бутылка огневиски и два стаканчика. — Я думаю, у нее будет разумное объяснение.

— Она чем-то увлечена… — кривится от выпитого алкоголя Рон, — у нее впервые за столько времени горят глаза. Может, мне и не стоит вмешиваться?

Артур бросает укоризненный взгляд на сына.

— Порой всем бывает нужно развлечься, заняться каким-то делом, забыть о семье… но это проходит. Не теряй свою жену. Поговори с ней сегодня же.

— Если она вернется…

Отец подбадривает сына, как может, но он сам разочарован. Чем бы ни была занята Гермиона, она обманывала семью.

*

— Может, стоит еще вот тут столик поставить? — Гермиона вытаскивает из сумочки маленький столик, который сразу начинает увеличиваться. Малфой еле успевает подхватить его, чтобы он не упал прямо на Гермиону.

— Осторожнее можно? Сколько ты всего принесла, тут уже развернуться негде, а Поттер в бешенстве снесет все.

— Странно, что ты все еще зовешь его Поттером, вы ведь столько пережили вместе.

Дом они сняли на окраине Лондона, подальше от цивилизации. Гермиона сама уже не выносила жизни в грязной хижине и, учитывая недавний срыв Малфоя и улучшение Гарри, им явно стоило перебраться на другое место. Своей семье Грейнджер так и продолжает врать, уже даже не замечая подозрительных и отчужденных взглядов. Она всецело занята тем, как помочь Гарри — который, кажется, начал поправляться, к ее огромной радости.

Малфой не отвечает, он подхватывает очередное кресло с помощью магии — Гермиона иногда доверяет ему свою волшебную палочку.

— Wingardium Leviosa! — рука немного дрожит, Драко еще сложно колдовать, он пока в недостаточно хорошей форме для этого. Палочка Гермионы плохо его слушается, но он не упускает возможности хоть ненадолго вновь почувствовать себя полноценным волшебником.

— Не урони… — не успевает выдохнуть Гермиона, как кресло падает, вздымая облако пыли.

— Вам помочь? — спустился с верхнего этажа Поттер.

— О, Гарри! Ты встал… Тебе лучше? — девушка подходит и обнимает его.

— Думаю, да. А где Рон?

Вопрос вводит в ступор обоих. Малфой смотрит на Грейнджер, надеясь, что Уизли не в курсе происходящего — иначе с чего вдруг Поттер о нем спрашивает?

— Рон собирается приехать? — с издевкой спрашивает ее Малфой. — Это ты для него так стараешься? Может, мне повесить плакат «Добро пожаловать, Уизли»?

— Малфой, прекрати, ты прекрасно знаешь, чего мне стоит… — она запинается, не желая, чтобы Гарри слышал.

— Что вы от меня скрываете? Почему Рон до сих пор не приехал? — допытывается Поттер. Последние события представляются ему как в тумане. Злость постепенно угасла, ее сменила усталость и некоторая заторможенность. Теперь, когда он видит, что Гермиона старается ради него и находится тут не по принужденно, стало легче. Но он не знает, что девушка дает ему сильнодействующие лекарства — увеличив дозу, ими можно убить одного из самых свирепых драконов в заповедниках Румынии.

— Рон не может приехать. Скрывать от тебя мне нечего. Он не знает, что я тебя нашла, ты вне закона.

— Аа… — неопределенно отвечает Поттер и отправляется обратно наверх.

Малфой хмурится. За последние несколько дней Поттера словно подменили. Может, он правда чем-то болен, и болезнь имеет такое волнообразное течение? Гермиона его убеждает, что так подействовал экзорцизм, но теперь Малфою кажется, будто она что-то недоговаривает. Они уже с неделю как живут в этом доме — как только Поттер чуть притих, у них получилось аппарировать с ним сюда. Это несказанно радовало Драко — настоящий дом, с двумя этажами, спальнями и прекрасным видом на поле. Он очень благодарен Гермионе, хотя и ни разу ей об этом не говорил.

Мебель была расставлена, и девушка поспешила на кухню готовить суп. Последнее время они постоянно ели супы на обед, но Драко не обращал на это внимания. Гермиона подливала в тарелку Гарри дозу жидкого лекарства. Он обычно ел с аппетитом, но у себя наверху, спускался оттуда редко. Девушка знала, почему — лекарство истощало силы организма, не давая возможности двигаться долго. Она решила, что это самый безопасный и лучший выход для них сейчас. Ей осталось всего ничего — узнать, что было в тот последний день войны — она была уверена, что там кроется разгадка.

— Я отнесу П… кхм, Гарри суп, — предлагает Драко, решив называть Поттера по имени.

Мурашки пробежали по коже Гермионы.

— О, нет, не утруждайся, Малфой, я…

— Я хотел с ним поговорить, поэтому хочу отнести еду сам.

— Нет, это привыкла делать я, ты можешь разлить, и…

— Грейнджер, я справлюсь.

«Черт возьми, Малфой! Одна капля этого «супа», и тебя не будет в живых».

Она неловко передает тарелку, специально ее роняя.

«Целая доза усмирительного драконьего эликсира! Как досадно».

— Ну, вот, доволен? Отнеси ему хлеб, я налью новую тарелку.

— Не разбей, — Малфой забирает хлеб, не до конца понимая, чем вызвана такая нервозность Гермионы.

*

В комнату пробивается солнечный свет. Драко подходит и распахивает занавески. Поттер стонет, что свет ему мешает.

— Ты забыл, как было? Мы ждали крохотного тонкого лучика, хотя бы ненадолго попадающего в нашу камеру. Как тебе может нравиться темнота сейчас?

Глаза Поттера покраснели от усталости. Он щурится, прикрываясь рукавом.

Малфой подходит и садится на широкую кровать. Откуда Грейнджер достала столько мебели, он не знает, и спрашивать ему не хочется. Возможно, этот домик она и вовсе купила.

— Что с тобой… Гарри? Ты сам не свой.

— А какой я должен быть? Я не хочу больше суп.

— По-моему, Грейнджер делает более чем достаточно для тебя. А ты капризничаешь насчет меню…

— Нет, не хочу больше суп.

Драко замечает, что Гарри отвечает как-то односложно. Только теперь ему приходит в голову, что уже, наверно, с неделю он слышал от Поттера не больше, чем два-три предложения.

— Хорошо, я попрошу ее приготовить что-нибудь другое.

Гарри прикрывает глаза. Этот разговор его уже успел утомить. Гермиона приносит суп.

— О… он только что мне сказал, что больше не хочет это есть.

— Гарри? Надо есть, и без возражений. До дна. Малфой, оставь нас пока.

Малфой уходит, но кое-какие подозрения закрадываются ему в голову. И он оставляет щель, чтобы понаблюдать.

— Ешь, пожалуйста. Так будет лучше для нас, Гарри, поверь. Это пока единственный способ, чтобы тебе было хорошо.

— Ммм!

— Знаю, горько, но ты должен, иначе не подействует. Скоро все закончится, обещаю…

Малфой врывается обратно в комнату, выдергивает тарелку из ее рук, подходит к окну и выкидывает.

— Вниз пошли, Грейнджер! — он хватает ее за руку и тащит вниз, не слушая возмущенных криков, толкает на кресло и наклоняется над ней, вцепившись в подлокотники и не давая ей подняться.

— Отравить, значит, его собралась?! Всю эту неделю он ел отраву! Он превращается в овощ на моих глазах, а я верю твоим доблестным порывам спасти друга! Это очень, очень жестоко, Грейнджер. Этого не позволил бы себе никакой слизеринец — медленно убивать!

Она хлещет его по щеке.

— Замолчи, — давно ее никто не доводил до белого каления, у нее даже слова застряли в горле, и она лишь смотрит ему в глаза, словно желая прожечь взглядом насквозь.

Драко ждет потока оправданий, истерики, но в ответ лишь гробовое молчание. Он отходит от кресла — ее взгляд немного пугает его.

— Я что-то не так понял? — заранее зная ответ, спрашивает он.

«Два усмиряющих драконьих эликсира. Понадобится еще раз до конца месяца незаметно пробраться в лабораторию».

— Я не хочу с тобой говорить.

Она встает и отправляется на кухню. Ей нужно успеть приготовить еще одну порцию супа, пока Гарри действительно не разгромил весь дом.