Джон — обычный парень, возможно, озабоченный, но не более того. Никакой опасности он не представляет. И Гермиона возвращается к себе.

Однако дома ее поджидает сюрприз, которого она так давно ждет — Умелый с грустными глазами встречает ее. Он сообщает, что Драко в плену и его пытают. Нет, он жив и ничего не рассказал. И не расскажет. Но Умелый просит Гермиону об услуге, и та сразу же соглашается.

— Никогда не возвращайтесь, — Умелый сверлит ее черными глазками-бусинами. — Сегодня ночью он перевоплотится окончательно, и вы прекрасно знаете, что это будет означать, — Гермиона хочет возразить, но Умелый тут же ее перебивает: — Я знал, что вы не захотите меня слушать. Поэтому я не оставлю вас здесь одну.

Из-за дверей выходит Грейс.

— Я буду с тобой, — говорит она, пряча глаза.

— Мне пора. Не наделайте глупостей, — настойчиво повторяет Умелый и исчезает.

Гермиона рада компании — и в то же время растеряна.

— Ты его видела? — спрашивает она у Грейс. Та отрицательно качает головой. — Но что ты знаешь? Расскажи мне, — тихо просит Гермиона, и желая, и боясь услышать подробности.

— Что я предательница, — еще тише отвечает Грейс.

Гермиона хмурится:

— Что? Как это предательница?

Грейс снова качает головой:

— Какова же должна быть цена? Цена всему этому? Какова?! — она внезапно кричит и так же быстро замолкает.

— Не переживай, — Гермиона подсаживается поближе, осторожно касается светлых волос. — Расскажи мне, что случилось.

Грейс поднимает на нее печальный взгляд:

— Он тогда рассказывал, как вы… как все здорово у вас получалось. Я начала верить, что у меня тоже получится, хоть и в одиночку. Но ничего не вышло. Когда он меня бросил…

— Кто? — уточняет Гермиона.

— Гарри… он, — Грейс запинается, ощущая, как жар приливает к щекам, — он бывает таким разным. И в тот день я его разозлила, — она пожимает плечами. — Я его понимаю. На его месте я бы поступила так же. А потом я пошла туда одна. Я должна была попасть в портал, ведущий к Третьему Подземелью, но это все было зря — ведь наш состав изначально не был полным. Не хватало старца.

— Какого старца? — в недоумении спрашивает Гермиона.

— Я не знаю, но в тот момент я точно вспомнила — он всегда являлся в сказках деда Джоша. В ключевой момент. Без его явления ничего не получилось, и все было провалено.

— Но почему он не появился в тот момент?

— Гермиона… ты любишь Малфоя? — неожиданно задает вопрос Грейс, и Гермиона отшатывается, словно ее окатили ледяной водой.

— Зачем ты меня об этом спрашиваешь, и какое отношение…

— Значит, нет, — грустно кивает Грейс и с какой-то злостью в голосе продолжает: — И вы все такие… Вы сами не знаете, чего хотите и что чувствуете, не можете себе признаться, боитесь сделать себе больно. Из-за этого страдают Подземелья. Ваши души уже заблудшие, вы забыли, что значит любить…

Гермиона мало знакома с Грейс, и сейчас она ошарашенно молчит, стараясь подобрать в ответ нужные слова, но ничего толкового в голову не приходит.

— А я смогла, Гермиона Грейнджер. Я сделала себе больно — и, возможно, другим. Но только так восстановится Равновесие.

— Что ты наделала?! — не выдерживает Гермиона.

Но Грейс замолкает и, несмотря на крики и мольбы Гермионы, больше ничего не говорит.

*

Они уходят. Надолго. Возможно, на ночь или дольше. Как и предполагал Гарри, бурлящую жидкость заливают ему в рот, и он теряет связь с происходящим и со временем. К моменту, когда он просыпается, его руки ощущают перекрут веревок вокруг запястий. Он в своем теле — Гарри облегченно выдыхает. Но затем замечает, что он движется, вместе с конструкцией из мебели. Его куда-то везут.

— Эй! — кричит он, радуясь своему голосу. Никто ему не отвечает. Кажется, наложено заклятие тишины.

Гарри пытается вырваться, но это уже не просто веревки — вся конструкция обрела какой-то магический смысл и держит его в магических тисках.

Внезапно все вокруг начинает грохотать, словно куда-то падая, и конструкция дает небольшую трещину — Гарри жадно прислоняется к ней. Это чудища. Они чем-то похожи на фестралов, но гораздо больше, их ноги гораздо длиннее и почти достают до облаков. Один из них склоняется, по всей видимости, к одному из стариков. Его морда огромна, а весь он будто он соткан из тумана. Когда дует сильный ветер — он воет, и его очертания размываются. Гарри замечает воронки, уходящие вверх — в облака. Воздушные, медленно крутящиеся вихри, и чем дальше он глядит — тем больше их замечает. Словно дыры в атмосфере. А сами чудища пристегнуты исполинскими цепями за шею, но в клетку заключены лишь ноги. На мгновение Гарри кажется, что они вот-вот сорвутся с цепей — это ведь должно быть так просто для них. Но нет. Они лишь воют и то поднимают, то опускают головы, будто сетуя на количество воздуховоротов.

Старик возвращается. Это Дуглас.

— Нет, — качает он головой, — этой жертвы будет недостаточно.

Другой понимающе кивает.

— Что ж, мы хотя бы попробовали, — они забираются обратно на повозку, которая снова приходит в движение, словно ее уносит водоворотом, и Гарри слышит утробный и протяжный вой чудищ, осознавая, что только что побывал в Чертогах Стражей — Четвертом Подземелье.

Переход обратно дается ему с трудом — у него начинается паническая атака, и он заново переживает множество страшных событий своей жизни, которые, как ему казалось, давно прошли и забыты. Но теперь его память будто беспощадно вскрывают ножом, в ушах — непрерывный нарастающий вой. И Гарри кажется, что это длится бесконечно, но на самом деле проходит лишь несколько секунд.

Они вновь в Первом Подземелье.

— Раскрой его, — слышит Гарри голос мистера Саммерса.

Слабые лучи солнца, достигающие Подземелий, ослепляют Поттера, и он тут же кидается в тень, издавая шипение, словно змея.

— Ты не свободен, даже не думай, — обращается к нему Дуглас.

Гарри осматривается — он в незнакомом ему каменном помещении с решетчатым потолком. Можно предположить, что это преддверие перед стадионом, где собирают всех на торги.

Гарри не может свободно перемещаться — он прикован к цепи. Почти как чудище. Дотянуться он может лишь до кувшина с водой и каких-то мисок. И Гарри снова шипит. Парселтанг. Он пытается заговорить, но издает лишь шипение.

— Пять загонов и заключенных в клетки чудовищ — разбуди их, и они будут тебе повиноваться для злых и добрых деяний, — начинает читать мистер Саммерс. — Пять Посвященных откроют замки в день, когда кровью будут переполнены сосуды, и восстановят Равновесие, если их души будут чистыми, сродни воде Кристальной Ниши Второго Подземелья. Ты взялся за дело, которое тебе оказалось не по зубам, мальчишка!

— Тише, тише, мистер Саммерс, он не стоит того, — успокаивает его Дуглас, — у нас еще хватит сил для последнего рывка.

— Слабак и зазнайка. От таких, как ты, страдает полмира, а тебе невдомек — так не мешался бы под ногами!

— Я вижу, вы уже все подготовили, — еще один знакомый голос. Это Каррехен — вокруг сразу же разливается благоухание трав, и этот запах оказывается приятным.

“Значит, не сгнили”, — запоздало отмечает Гарри. Он пока сидит в тени, стараясь успокоить колотящееся сердце

С Каррехеном его советчик — Дуррей. Тот тут же подходит к Гарри и склоняет свои ветви к нему, защищая от солнца.

— Вы только не сердитесь, мистер Поттер. Вокруг и так уже слишком много злобы. Вам лишь помогают выполнить то, за что вы изначально взялись, но довести до конца не смогли.

К Гарри понемногу возвращается способность говорить:

— Воды, — шепчет он.

— Воды ему! А заработал ли ты чистой воды, мальчишка?! — Каррехен пыхтит в его сторону черным дымом. Он все так же ненавидит Гарри.

— Мистер Каррехен, прошу вас, — рассеивает дым Дуррей. — Он — наша последняя надежда, потерпите еще несколько дней, — и он выжимает сок одного из своих листиков Поттеру в рот.

— Нечего его холить, давайте приступать! — требует Каррехен.