Кати как обычно, уже ждала меня в комнате. Раньше мы обе охотно воспользовались случаем, чтобы поболтать, но в последнее время Кати так уставала, что я старалась не загружать ее лишний раз своими прихотями. Наверное, это и к лучшему, потому что иначе она сразу заинтересовалась бы, почему я так спешу от нее избавиться. А мне очень не хотелось, чтобы она подумала, что принц часто ходит ко мне вечерами. Переодевшись в рубашку, я угостила горничную пирожным, присланным мне кухаркой, и отпустила Кати, сославшись на то, что хочу немного почитать перед сном.

Как только за горничной закрылась дверь, я вскочила с кровати и, отложив книгу, поспешила снова одеться. На этот раз я выбрала домашнее платье, самое простое, с застежками спереди. Хоть мне и хотелось, чтобы принц Эрик перед расставанием запомнил меня красивой, во взрослом платье, я понимала, что сама это платье потом не сниму. Приведя себя в порядок, я решилась наконец-то опробовать кухаркину науку.

Передо мной на тарелочке лежали два оставшихся воздушных швабских пирожных[15]. Моих любимых. Взяв одно из них, я старательно откусила край. Первая попытка не увенчалась успехом. Я только измазалась кремом, словно маленький ребенок, впервые допущенный ко взрослому столу. Разозлившись, я съела несговорчивую сладость. Глядя на последнее пирожное, я понимала, у меня осталась всего одна попытка. Поэтому решила для начала еще раз свериться с книгой. Трижды прочитав финальную сцену, где доблестный рыцарь навсегда прощается с дамой сердца, я так и не поняла, как же все это должно происходить на самом деле. В книге говорилось о том, что влюбленный «припал у ее устам долгим поцелуем». От этого поцелуя дама должна была расчувствоваться и понять, как сильно дорог ей этот доблестный рыцарь, чтобы потом скорбеть о нем всю жизнь. И, скажите, при чем тут крем?

— Я тебя еще раз спрашиваю, при чем тут крем? — Вопрошала я злосчастное пирожное, держа в другой руке книгу.

— Вот и мне тоже интересно. — От вкрадчивого голоса принца Эрика я подпрыгнула на месте и тяжелая книга выпала из моей руки. — При чем тут крем?

Оказывается, я так увлеклась, что даже не услышала стука в дверь. Или принц, уверенный, что его ждут, просто толкнул створку и вошел без стука в незапертую дверь? Думаю, это уже не так важно. Главное, что уезжая, мой принц запомнит меня именно такой: в домашнем платье, измазанную кремом и тайком поедающую пирожные.

Опомнившись. Я быстро положила пирожное обратно на тарелку и салфеткой попыталась вытереть крем с лица. Его Высочество в это время наклонился, чтобы поднять мою книгу. Как назло, предательница открылась именно на те страницах, которые мы с Кати читали и перечитывали чаще всего, а любопытный гость не преминул заглянуть в книгу. Быстро пробежав глазами по странице, он удивленно изогнул бровь пролистал дальше. Увидев, что я более или менее успокоилась, принц положил книгу на прикроватный столик и спросил.

— Итак, Синичка, причем здесь крем? Врать не имело смысла, поэтом я только расстроенно махнула рукой.

— Не знаю. Берта сказала, что надо попробовать съесть крем, не раскусывая пирожное.

— Зачем? — Принц выглядел удивленным. — По-моему, за обедом мы эти пирожные просто ели.

— Так то ж было за обедом! А Берта сказала, что так делают, когда целуются. Я три раза прочла, как они целуются, но я никак не пойму, что общего у пирожного с поцелуем?

— Хм, дай подумать. — Голос принца звучал так, словно он изо всех сил сдерживает смех. — Возможно, он такой же сладкий? С этими словами мой наглый жених протянул руку и взял с тарелки последнее пирожное, с явным удовольствием его надкусив. — Ум-м-м! Действительно, ваша Берта — просто волшебница. — Принц доел пирожное и продолжил. — Но, Синичка, с каких это пор кухарка дает тебе такие странные советы?

— А что тут такого? Берта не болтлива и меня любит. А про поцелуи, наверное, знает все. Недаром же за ней даже рыцари ухаживают!

— Вот даже как? Ну, ладно, пусть. Но, Агата, почему ты подобные вопросы вечно обсуждаешь с кем попало: то с горничной, то с кухаркой…?

— А с кем мне еще их обсуждать? — Теперь уже я искренне удивилась. — Если я с такими вопросами подойду к матушке, она же в обморок упадет.

— Баронин? — Кажется, Его Высочество мне не поверил.

— Если и не упадет, — Стояла на своем я. — То уж точно ничего не скажет. Просто велит не забивать голову глупостями и отправит учиться плести гобелены.

— Если ты так не любишь гобелены, — Принц Эрик подошел ко мне почти вплотную, — Ты всегда можешь спросить у меня. Уж я-то точно не отправлю тебя учиться рукоделию.

Он вытянул из-за кружевного манжета платок и осторожно вытер им мое лицо, наверное, стирая остатки крема.

— Закрой глаза, Синичка. — Почти шепотом попросил он.

— Зачем? — Удивленно спросила я, все еще додумывая наш разговор.

— Затем, что пирожных у тебя больше не осталось. — Шепот принца стал хриплым, словно ему не хватало воздуха. Я хотела спросить, что с ним происходит, но он остановил меня, осторожно приложив палец к губам.

— Тш-ш-ш! Просто поверь.

Причин не верить своему жениху у меня не было, но было жутко интересно, что он будет делать дальше. Потому я лишь прикрыла глаза, продолжая подглядывать из-под ресниц.

— Не подглядывай! — Принц, то есть, Эрик, наклонился ко мне близко-близко и прошептал в самое ухо. Пришлось и правда закрывать.

Не было никакого «припал». Губы Эрика коснулись моих легко, словно перышко. Отступили, и, я успела только вздохнуть, вернулись, чтобы поцеловать снова. Эрик целовал меня очень осторожно, словно боясь разрушить хрупкое волшебство От него пахло сливками и патокой, и его губы действительно были сладкими.

Поцелуй закончился, и теперь Эрик просто стоял, прижавшись щекой к моему виску. Я слушала его дыхание, ощущала тепло его рук и грелась в отблесках его магии. Я только сейчас заметила, что его магия изменилась. Точнее, она не изменилась, а просто стала такой, как была. Магия Эрика больше не походила ни на потухший камин, ни на угли, прячущиеся под слоем пепла. Это снова был очаг: теплый, надежный, родной. На миг забывшись, я сама потянулась к Эрику и потерлась кончиком носа об его щеку.

— Сини-ичка! — Хриплым шепотом отозвался он. И дальше, уже нормальным голосом. — Тебя не учили, что опасно так дразнить бедных порывистых огневиков?

— Нет. — Честно ответила я, в глубине души понимая, что Его Высочество прав и мы сейчас переходим все границы. — Но папа-барон сказал, что полагается на мое благоразумие.

Ответом мне был тихий смешок. Эрик еще раз поцеловал меня, правда теперь совсем по-дружески, в самый кончик носа, и отстранился. Оглядев комнату, он поискал, куда бы сесть. Потом, видимо, вспомнив прошлый раз, опять притащил к кровати мое любимое кресло и удобно устроился нем. Мне показалось, что сейчас будет глупо чинно усесться на стульчике у туалетного столика, поэтому влезла на кровать и села в изголовье, спрятав ноги под юбкой.

— Ты хотел поговорить. — Напомнила я, первой нарушив молчание. Волшебный момент прошел, и теперь мне было почти неловко за свое поведение.

— Хотел. — Эрик кивнул, неохотно отрывая от меня взгляд. Ко мне вновь вернулось ощущение, что разговор будет не из приятных. А принц, тем временем, достал из кошеля маленький кожаный мешочек и протянул его мне. — Это тебе, Синичка. Выходи за меня замуж.

— Так мы же, вроде, уже обо всем договорились. — оторопело отозвалась я.

— Вроде, решили. — Не стал спорить Эрик. — Но что то за помолвка, если у невесты нет даже кольца? Примерь, а то, вдруг, не подойдет.

В мешочке оказалось серебряное колечко, такое, как и прилично носить молодой незамужней фройляйн. На тоненьком ободке был закреплен цветочек, в центре которого мягко поблескивала крохотная речная жемчужина.

— Какая красота! Спасибо! — Ахнула я. — А на какой палец примерять?

— Не знаю. — Кажется, принц немного смутился. — В любом случае, лучше не носи пока на том, на который принято одевать кольца на помолвку.