— Господин Рихард! Папа-барон у себя? — я влетела в приемную к барону.

Господин Рихард (вообще-то, он просил называть его просто Рихардом, но во-первых, он мне в дедушки годился, а, во-вторых, его отец был таким же рыцарем, как и мой, так что не мне нос задирать) — папин неизменный секретарь. Сколько лет я в этом доме живу, он, кажется, не изменился ни капельки, даже не поседел, потому что дальше седеть уже некуда.

— У себя. Не беспокоить не просил.

Понятно, это значит, можно. Постучалась в дверь и, дождавшись ответа, вошла.

— Доброго утра, папа-барон!

— Доброго, Гота! Ты по-делу или что-то спросить?

— Просто спросить по-делу. — Улыбнулась я.

Было поначалу пару раз, когда маленькая девочка бродила по чужому замку, и некому было объяснить ей, почему здесь столько многочисленных «нельзя». Некому, кроме самого хозяина замка. С тех пор я и повадилась заходить иногда к нему со своими «только спросить».

Собственно, я сама удивилась, насколько пустяковым оказалось мое дело, магомарку мне покупать не пришлось, папа-барон выдал ее мне, взяв прямо из ящика стола. Оказывается, у него их там целая шкатулка, на всякий случай. И, конечно же, он выдал мне сребреник[2] в счет будущего месяца, а еще один он добавил от себя. По его словам, хорошая породистая овца стоит около трех серебрушек[3], так что Хельге с Якобом либо составили очень удачную сделку, либо (что скорее всего) купили не породистую овцу, а смеска. Впрочем, папа-барон настоятельно отсоветовал мне писать Хельге что-либо об этом, чтобы не огорчать ее тем, что я изменить все равно не смогу. А того, что я ей высылаю, хватит не только на пару новых овец, но еще останется на всякий случай. Так что мое письмо пойдет к родным уже с сегодняшней почтой. Уже собравшись уходить, спросила о том, о чем задумалась только сегодня.

— Папа, а откуда вообще берутся магомарки?

— Гота, ты меня удивляешь, — улыбнулся барон — конечно, их зачаровывают королевские маги.

— А откуда они берутся, эти королевские маги? Учителя нам говорили, что магия — очень редкий дар и распространен только среди высшей аристократии. Но не будут же аристократы самолично зачаровывать марки на продажу? Они же не работают?

— Ох, Гота! Ну ты иногда как скажешь! — рассмеялся барон

— Конечно работают. У аристократии другая работа, не такая, как у крестьянина или ремесленника, но дел у всех полно. Уж ты мне поверь, Его Величество бездельников не жалует. Собственно, ты же сама из рыцарского дома, должны бы знать.

— Да ну… Дедушка с дядей занимались иногда во дворе, и с кузенами. Но, вообще-то, всю остальную работу мы тоже делали сами. Так что получалось, крестьяне только работали на земле и по хозяйству, а мы и на земле, и по хозяйству, и еще по рыцарскому делу.

— Ну, во времена твоего дедушки он был тем еще воякой, почитай как-нибудь королевские хроники. Но важно ведь не только получить свою часть добычи, важно ее сохранить и пустить в дело. Ладно, так о чем мы говорили? А, о магах. Видишь ли, Гота, в семьях аристократов бывает обычно меньше детей, чем в рыцарских, а тем более, в крестьянских. Но два, а то и три сына — не редкость. А наследство обычно достается старшему.

— То есть, младшему совсем ничего, да? У нас хотя бы доспех стараются дать, и коня, если получится.

— Доспех, коня, рыцарскую выучку… Большинство рыцарских родов здесь, подальше от границы — это и есть дальние потомки младших сыновей. Но если уж есть магический да — наследство от предков, то Его Величество не дремлет. По его мнению, заставлять людей с магической искрой махать мечом — это всё равно, что сбивать доски для сарая золотыми гвоздями.

— И что, аристократы не возражают, что их младшие сыновья работают на почте?

— Гота, ты когда-нибудь уморишь меня своей непосредственностью! Не работают, а служат. А в служении монарху для любого аристократа ничего зазорного нет. Не на почте, а в Королевской Магослужбе, где есть специальный отдел. А если кто-то из старших ветвей рода хочет помочь королевству, Его Величество и их пристроит к делу и не обидит. Как ты думаешь, почему наше баронство процветает?

— О! А ты тоже маг да, папа? Ты ведь тоже аристократ…

— Ну, до высших нам с тобой далековато, конечно. Но да, я тоже маг. Слабенький, правда, совсем, но искорка в наследство досталась. Только и годится, что марки зачаровывать да еще по-мелочам. Ладно, беги давай, пока матушка не заметила, что ты опять пропускаешь занятия. Ты же знаешь, как ее это огорчает. А мне сегодня еще эту кипу счетов проверить надо.

Но матушка, конечно, все заметила. И мою неявку на урок, и посиделки с папой-бароном, и вышитый мешочек в почтовом ящике. Я давно не слышала, чтобы она так ругалась! Сижу теперь, запертая в своей комнате, вышиваю. Наказана, оставлена без прогулок и сладкого, пока не закончу вышивку. Вот кто меня под руку толкал, когда выбирала узор для этой картины? Что мне стоило, как Лили, взять цветочки или какую-нибудь райскую птичку? Сижу теперь над этой батальной сценой, путаюсь в шестидесяти цветах ниток. Боюсь, это надолго.

В кабинете Его Величества Эриха Пятого заседал, как выразился однажды его секретарь, «Самый малый королевский совет». В отличие от Малого совета, где заседали доверенные люди, в «Самый малый совет» входили только члены семьи, а точнее, наследный и ненаследные принцы плюс племянник. Сегодня на столе лежала горка сребреников и пара золотых, словно выигрыш на кону. Но ни костей, ни каких-либо карт, кроме географических, в комнате не наблюдалось. Лица собравшихся мужчин были предельно серьезны.

— Сколько на этот раз и откуда? — спросил король

— От рыцаря фон Роггенкамп — восемь сребреников. От барона фон Роде — семнадцать сребреников и два золотых. Я уже распорядился компенсировать убытки вассалам. — Отрапортовал третий принц Рихард, помощник министра финансов (и, скорее всего, в недалеком будущем — новый министр).

— Что известно об источниках?

— Судя по составу и остатку магического поля — вступил в разговор королевский племянник граф фон дер Шпее — все монеты произведены в одной мастерской. Качество серебра больше всего походит на фразийское. Наличие его в монете колеблется от шестидесяти до семидесяти частей[4]. По магической составляющей что-то сказать сложно, слишком хорошо затерто, но мы работаем.

Король кивнул начальнику Лаборатории металлов Королевской Академии. Фон дер Шпее был известен своей немногословностью и въедливостью, давно превратившись в пугало для нерадивых студентов. Но его экспертизы не зря считались самыми точными в королевстве. И если сказал: «Неизвестно», то большего тебе на данный момент не скажет никто. А если сказал: «Работаем» — то никакие ухищрения не помогут фальшивомонетчикам замести магические следы, все равно докопается до истины.

— Понятно. А о более близких источниках, откуда приходят монеты?

— Фон Роггенкамп, как обычно. Частью расплатились на ярмарке, часть случайно обнаружил в меняльной лавке при размене мелких денег. Наши люди сейчас занимаются, но, скорее всего, это ниточки в никуда. — Вступил в разговор четвертй принц, Эрик — Купец, если он еще в стране, скорее всего, сошлется на случайного покупателя, расплатившегося монетой за товар.

Про менялу и говорить нечего, они целый день занимаются разменом крупных монет на мелкие, наших на фразийские, вотанские, альгонские и прочие. Если бы речь шла о целом кошельке новеньких монет, то, возможно, он и вспомнил бы клиента. Но мы предполагаем, что сдавали их по одной-двум, и не обязательно преступники. Клиентами менялы вполне могли оказаться обычные купцы или рыцари, с которыми этими монетами только что расплатились на той же ярмарке.

— Понятно, — хмуро протянул король — А что говорит старина Роде?