- Они не утомили тебя?

Банни ласково потрепала его по волосам:

- Спасибо, большой бро! Всё нормально, я могу говорить о Фанни и о том, что случилось. Мне больно, но если это поможет в поисках, то я должна рассказать.

Ричард мог запросить у Коннора видеозапись допроса, но Банни хотела просто поговорить с Гэвином. И просто рассказать, что пережила, а не механически отвечать на каверзные вопросы полицейских.

Большую часть этого Гэвин и Ричард сами разузнали, подумать только, меньше недели назад! И про знакомство через интернет, и про сорвавшееся свидание, и что да, именно та андроид, что обрабатывала их, была убийцей, у неё не было имени. Сёстры, просто в общении называли её Милая. Так же Гэвин с Ричардом, по сути, получили ответ на вопрос, почему одна из сестер выжила. Преступница знала, что Банни планирует сделать пластическую операцию, хочет стать максимально похожей на человека. Фанни не хотела, та была довольна собой, своими ушами и хвостом. И умерла, потому что не пожелала жить без них.

- А я та, дур-р-р-ра, которая пусть без них, пусть изуродованная, но жить хотела, - по щекам Банни потекли слёзы. – Мы работали на износ ради моей операции, чтобы потратить деньги на неё и реабилитацию после. Я не смогла бы потом никогда выступать в цирке, а Фанни никогда не работала одна, на поиски достойного партнера по номеру требовалось время. За этот тур мы столько заработали, что нам хватило бы на всё. А теперь… Теперь у меня исполнится мечта, но не будет сестры…

***

Удержать Гэвина в клинике хотя бы на неделю, убедиться, что раны быстро затягиваются, наложенные швы не расходятся, а последствия огромной кровопотери и экстренного переливания чужой крови не оказывают опасного влияния на организм, было основной задачей Ричарда. И он с нею справился. Гэвин пробыл в клинике даже не неделю, две с лишним, и под конец сам принялся уговаривать лечащего врача позволить ему поболеть ещё немного. Причина была не в нём, разумеется, а Банни, перенесшей первую пластическую операцию, в ходе которой ей окончательно и аккуратно удалили хвост, так, чтобы не травмировать при этом спинной мозг. Гэвин был с нею, когда она отошла от наркоза, принюхалась и с укором сказала только одно:

- Живо домой!

Пришлось ему послушаться.

До выхода дойти на своих двоих ему не позволили, усадили в знакомое кресло-каталку и с почетом довезли до двери. Гэвин замер на крыльце, сощурился от солнечного света, глубоко вздохнул и в компании Ричарда, аккуратно и ненавязчиво контролирующего его с левой стороны, спустился, держась за поручень. Если бы Гэвину внезапно стало плохо, он бы не дал упасть, а так Рид медленно шёл к поджидавшему их такси и рассеянно хлопал по карманам куртки, видимо искал свои травяные сигареты.

Ехали и молчали, Гэвин думал о чём-то своём, тихонько мурлыкая незнакомую мелодию, Ричард сидел рядом и механически поглаживал лежащий на коленях хвост. Перед выпиской Гэвин выпросил у медперсонала машинку для стрижки волос, а затем равномерно и коротко побрил на нём шерсть. Теперь на хвосте не было видно проплешины и волоски были одинаковой длины. Ричард на эти его действия только печально вздыхал, но позволял творить непотребство. Но когда Гэвин потянулся к ушам механической вздох вышел уж слишком громким и мученическим – терять из виду кисточки Ричард был не готов.

- Да ладно тебе, отрастут же! Я всегда под линьку подстригаюсь! – попытался отстоять своё право на стрижку Гэвин.

Щенячий взгляд лучше получался у Коннора, но Ричард был прилежным учеником, и Гэвин не выдержал:

- Ну и пфек с тобой, сам их вычесывать будешь!

Ричарду только того и надо было.

На крыльце дома Гэвина опять постояли немного, Рид крутил за колечко ключи, которые им ещё вечером подкинул Коннор, узнавший о скорой выписке детектива. Ричард чувствовал, что Гэвин что-то задумал, но тот упорно молчал.

За порогом Гэвин бросил ключи в вазу, стоящую на небольшой тумбочке в прихожей, стащил обувь и прошёлся по коридору. Он заглядывал во все комнаты, убеждаясь, что нигде кроме гостиной Коннор не побывал, а потом вернулся к застывшему у входной двери Ричарду.

Гэвин встал, уперев руки в боки, и Ричард ожидал чего угодно от ругани, до приказа убираться из дома и злых ранящих слов, но Гэвин вместо этого спросил скучающе:

- Ты же в курсе, что означают серёжки у фелинов?

- Да.

- А, ну и замечательно.

После чего сделал шаг, прижался к Ричарду, сам его поцеловал, легонько ткнувшись в губы, и почти сразу же отстранился, пока андроид мигал красным диодом, пытаясь осознать произошедшее.

- Ну, как-то так примерно, да, – озвучил вслух Гэвин, скорее для самого себя.

- Гэвин, я… - начал Ричард, в принципе не знающий, что ему надо сказать и почти жалея, что, став девиантом, отказался от помощи программы социального взаимодействия, её подсказка ему сейчас бы очень пригодилась.

Гэвин сделал вид, что смотрит на аквариум с рыбками через распахнутую дверь гостиной и не собирался облегчать Ричарду жизнь:

- Так, я в душ, Банни права, надо смыть с себя этот гадостный запах, а ты пока подумай, встречаемся мы всё-таки или нет, как надумаешь – скажешь.

Ричард статуей застыл в коридоре, не зная, как действовать, куда бежать, кому звонить за советом. Он пытался решить дилемму каким словам Гэвина больше верить: старой фразе «могу предложить только дружбу» или вполне однозначным действиям – вопросу про сережки, поцелую и фактическому утверждению «встречаемся».

Гэвин в итоге всё равно всё решил за него, высунувшись в коридор из ванной комнаты и прокричав:

- Эй, Рич, помоги мне снять последние повязки, ну и спинку потом заодно потри, а?

Не то, что фелин любил обнажаться перед посторонними, но Ричард таким больше не был, к тому же он всё равно уже рассмотрел Гэвина во всех возможных видах, пока ухаживал за ним в больнице. Ну и да спина, честно, безбожно чесалась.

Ричард сделал шаг, другой, стянул фирменный пиджак, аккуратно повесил его на вешалку, закатал рукава водолазки. Если надо помочь, то он готов, а обсудить и поговорить они же всегда успеют. Хотя нужно ли? Некоторые вещи понятны и без слов.

Ричард просто знал, что сейчас всё было хорошо, а потом обязательно будет ещё лучше.

========== Эпилог ==========

Вечером в квартале, прилегающем к территории Нового Иерихона, была задержана DV400, которую искали все, и полиция, и внезапно подключившееся ФБР, и простые андроиды. Последние её поймали и отвезли, но не людям, а своим, в точности исполнив указания Маркуса. DV400 провели в здание, в котором когда-то находилась школа, а сейчас располагался центр управления Иерихоном и доставили в бывший кабинет директора, где лидеры Революции выслушали историю DV400. Странное путанное объяснение, почему она – оно, и почему так поступило, о том, как ненавидит фелинов, и что рано или поздно вырвется с территории новоявленного государства и продолжит убивать. Маркус переглянулся с друзьями и объявил DV400, что её протестируют, если желание убивать – программный сбой, то его исправят, полностью обнулят память, оставят только базовые функции и отдадут пустую оболочку Кошачьему Кварталу, чтобы уже там фелины делали с нею, что хотят. Если же дело в сломанном компоненте, то его заменят, а потом всё равно обнулят и отдадут кошачьим. Потому что она угроза и даже не фелинам, а остальным андроидам. Убить её: живую, думающую, чувствующую – можно, но раз фелины не гонятся за её головой, а готовы принять обновленную и простить, то Маркус и остальные не будут им в этом мешать.

DV400 была против, ой, как против, а потом ей стало всё равно.

В течение 2039-2040 годов на территории Кошачьего Квартала поселились на постоянной основе несколько сотен андроидов, получивших там работу. Семь DV400 изъявили желание работать в клиниках и заниматься лечением и заботой о больных пациентах-фелинах. Их группу лично курировал лейб-медик Фэйтэн.

***

Летти любит всех своих пациентов, она не Дана, которая выполняет свою работу механически, без души, хотя тоже девиант. И старики отвечают Летти взаимностью: они позволяют вычесывать хвосты, гладить уши после купания. Ей нравится гулять в парке за ручку со своими фелинами. Всего пять старичков, но полностью её. Их бросили родные, оставили на попечении хосписа, но вот Летти не бросит. Летти искренне и крепко их любит. Ей хотелось обнять их сжать сильно-сильно, крепко-крепко, чтобы показать всю свою любовь, но нельзя, потому что у них хрупкие, старые кости. Когда старикам нужно делать уколы, прописанные Фэйтэном, то всегда ко всем пациентам зовут Летти, она одна «делает не больно». Когда-то Летти работала с животными и любила только их, сейчас её сердце принадлежит только фелинам. Но есть кое-кто, кого она ненавидит. Люди. Притесняющие и ненавидящие андроидов, люди, когда-то сжигавшие фелинов на кострах, как пособников нечистой силы. Летти ненавидит их и убьёт любого, кто посмеет тронуть её фелинов. Она ненавидит их молчаливо и вот уже больше пятнадцати лет принципиально не покидает Кошачий Квартал, чтобы не пересекаться с ними.