Просто молодец, Лера. Гуру в сфере логики.
Но я от него ждала, наверное, реакции, присущей более Миронову. Обычно тот бы психанул, променял бы моё общество на бутылку виски на предстоящую ночь, но я снова ошибаюсь. Макс лишь мирно сглатывает, после чего приближается ближе прежнего, заставляя меня инстинктивно упереться в стену спиной.
— Была бы ты моей... — выдыхает мягким шёпотом чуть ли не в губы, опаляя ментоловым дыханием практически всю мою зону, — вставил бы тебе за такие слова по первое число.
Я не шелохнусь, да и он не шевелится, не прерывая зрительного контакта.
Этот взгляд... он пробирает, от него веет холодом и чем-то неизведанным, куда хочется окунуться практически с головой, только бы узнать, что он в себе таит. И что это было за предложение, которое я упустила возможность услышать ввиду своей заторможенности и отсутствия здравомыслия.
Мне нечего сказать. Пожалуй, за долгое время мне нечего даже спросить, я сталкиваюсь с подобным впервые. Душа перестала рваться обратно, к былой жизни, а мозг попросту затмило пыльное облако, сквозь которое не было видно грани, где заканчивается тот самый здравый смысл, давая начало желанию по-новому испытать судьбу.
Чёртова минутная слабость. Хочется положить на всё и просто забыть, что Миронов в этом мире вообще существует. Что существует не дающее жить спокойно окружение, и что существует та причина, по которой я сейчас чуть ли не врастаю в пол, страшась собственных желаний.
— Прости...
Ах да, Глебу ради такого слова пришлось бы пистолетом перед моим лицом размахивать, или ещё чего похуже. Не знаю, какой чёрт меня схватил, но демон на плече твердил, не переставая. И твердил он то, что нет сейчас желания сильнее, чтобы продлить минуты здесь на вечность.
Но стрелки часов беспардонно тикают, Макс, по всей видимости, берёт себя в руки и покидает моё личное пространство, а я так и не решаюсь высунуть язык из-за зубов, слишком дорогого стоит наступить себе же на горло и завопить, чтобы он никогда и никому меня не отдавал. Слишком рискованно.
Пожалуй, лучшее, что я сейчас могу сделать — это улечься на кровать прямо в одежде. И молиться. Молиться о том, чтобы уснуть как можно скорее. Чтобы не слышать, как Макс заканчивает со своей вознёй с ноутбуком и ложится рядом. Чтобы не чувствовать его тепло, от которого я, возможно, смогу потом отказаться едва ли. И чтобы совсем не чокнуться, растворяясь в собственном самоанализе, который от нормального уж очень далёк.
Судьба ко мне благосклонна.
Я засыпаю. Засыпаю сном младенца, обнимая на удивление мягкую подушку и ощущая сквозь подступающий сон, как чьи-то руки бережно укрывают одеялом.
Может, я слишком утомилась. А может просто чувствовала, что нет причин для беспокойства, пока рядом тот, кто не поставит свою жизнь выше моей.
Это к слову о том, что проснуться мне довелось ровно в той же позе, в которой и уснула.
Я не знаю, сколько сейчас времени. Не знаю, куда подевался Макс, покуда ни рядом со мной, ни в номере его не было. Я слышала только тихий шум мотора где-то за пределами этих стен, благодаря которому сообразила, что пора снова “собирать манатки” и сваливать, отдавая себя кочевому образу жизни.
Лениво поднимаюсь с кровати и плетусь в ванную, потирая на ходу глаза. Неспешно умываюсь и непозволительно долго разглядываю своё помятое отражение через небольшое овальное зеркальце, чуть потресканное, висящее на стенке на одном только добром слове. А после слышу, как хлопает входная дверь.
Наверняка за мной, наверняка зашёл только подогнать в очередной раз, чтобы не копошилась и поторапливалась.
— Пора ехать? — неторопливо выползаю из ванной, промакивая полотенцем лицо. А после окончательно просыпаюсь, вздрагивая и даже подскакивая на месте.
— Угадала, — стоя посреди номера в своей фирменной разгильдяйской позе, Глеб смотрит на меня с ухмылкой, окидывая взглядом от головы до кончиков пальцев. А я едва не присвистываю от столь неожиданного появления, начиная метаться глазами по номеру в поисках чего-то. Или кого-то.
— Где Макс? — ни здравствуйте вам, ни где пропадали, блондин даже бровями от удивления вскидывает, но держит эмоции под плотным замком.
— Далеко, — единственный ответ, которого я удосуживаюсь. — Пошли, нам пора.
Не ждёт даже, пока соберусь. Хотя, мне ровным счётом и собирать то нечего... Один несчастный пакет, кочующий со мной от самого Максовского дома.
Где же ты, чёрт побери? Неужели это всё — результат моего вчерашнего ответа? Неужели моя нерешительность снова толкнула в лапы абсурда, от которого теперь уж точно не скрыться?
Томно, даже горько вздыхаю, но послушно плетусь, приветствуя взглядом Мироновскую машину. Самолично открываю дверь и плюхаюсь на пассажирское, кидая пакет с вещами назад. И как само собой разумеющееся, открываю рот лишь для того, чтобы что-то сказать. Или спросить. На ответ я даже рассчитывать не буду.
— Куда мы? — спрашиваю безразлично, даже отчуждённо, заведомо отворачиваясь к окну и уже было укутываясь в одеяло собственного водоворота мыслей, но Глеб вдруг отвечает, бодро и открыто, заставляя меня невольно повернуть голову обратно.
— У меня остались кое-какие незавершённые дела, — сцепление, включенный поворотник, он лихо вылетает на трассу и сообщает о том, чего я ну никак не ожидала услышать. Он только появился после столь долгого отсутствия, но уже заставил мои нервные клетки встрепенуться. И выглядело это, впрочем, как и всегда: до жути непринуждённо, легко, будто его ответ был, как само собой разумеющееся. Вот только я не была к этому готова. — Мы едем домой.
Комментарий к Глава 29. Судьба или ошибка? Клюю носом, но пишу. Скоро в кому впаду от упадка энергии. Зато высплюсь.
Наверное...
Это ещё не точно.....
====== Глава 30. Опустошение ======
Домой? Что значит — домой? Какое из облюбованных несчастными часами мест мне считать домом, и как перестать видеть в этом высказывании нечто большее, чем неуместную шутку, покуда Глеб так саркастически улыбается, не скрывая наслаждения от моего видка.
— Что ты имеешь ввиду? — спрашиваю настороженно, с нерешительной опаской, вглядываясь в его непоколебимую гримасу.
— То и имею, — а он глаз с дороги не сводит, даже и не думая хотя бы мимолётный взгляд на меня кинуть, — наведаемся в нашу старую квартиру, а может и из знакомых кого повидаем, — чувствую, просто до одури чувствую, как противно и едко он последние слова проговаривает, даже не сдерживается, расплывается в своём противном оскале ещё больше, покуда я прекрасно понимаю, к чему он клонит и на каких «знакомых» намекает.
Под землю провались, испарись отсюда, исчезни с моих глаз, только верни мне вчерашний день, когда я могла всё исправить. Когда я могла сказать Максу нужные слова и уже наверняка быть с ним где-то вдалеке от тебя. Да хоть в пекле адском, оно и то приятнее, нежели предстоящее мучение.
Я ведь знаю, от и до знаю, что эта поездка ничем хорошим для меня не кончится, что он не упустит шанса надавить на слабое место, взвинчивая ослабленную психику. Снова возьмётся за своё и начнёт воспитывать во мне подобного ему психопата, которого хлебом не корми, дай нервы пощекотать.
— Зачем? — смотрю сквозь лобовое, сощуренные от солнца глаза не претендуют на идеальное зрение и дорога в них становится слегка размытой, я словно наблюдаю смазанную бесконечность под колёсами. А Миронов хмыкает, как бы вопрошающе, словно не расслышал, или же не понял. — Зачем ты это делаешь? — на него и смотреть не хочется, и я, наверное, пытаюсь зацепиться хоть за какой-нибудь осколочек, подталкивающий меня подвергать когда-то Макса расспросам о том, куда же подевался этот чёртов блондин. Я ещё и наверняка выглядела, как собака преданная, которую ничего кроме хозяина не интересует. А теперь он тут, на расстоянии вытянутой руки сидит, а мне, кажется, до него никакого дела нет.
— Я же объяснил, — с лёгким напором, словно я в третий раз переспрашиваю, а он объяснять задолбался, — у меня остались незаконченные дела. — Богом клянусь, если эти дела связаны с Мортом, то я удавлюсь на ближайшем дереве.
