А сон... Сон подождёт.
На удивление спалось довольно крепко. Даже голова не болела, учитывая то, что на одном бокале остановиться не удалось.
Спешить почему-то отнюдь не хотелось. Я провела в ванной дольше обычного, валяясь в пене и намывая с особой любовью каждый участок тела. Вымыла голову Гошиным шампунем, обеспечивая своим волосам стойкий ментоловый аромат, который наверняка даже до коридора доходил. Затем неспешно за стол уселась и навела лёгкий марафет, исходя из содержимого своей косметички.
Феном он, полагаю, не пользуется, поэтому пришлось выходить в люди с влажной, кудрявой головой. Потому что утюжка у него нет уж точно.
И собралась я далеко не туда, куда так рвалась той ночью. Путь свой я хотела в универ держать, потому что первая сессия на носу, а я зачётку в глаза не видела. И, видимо, не увижу ещё ближайшее время, потому что взволнованное лицо брата не заставляет себя ждать.
— Привет, — привет? Чего? — Наташу не видела?
Блять...
Именно в этот момент ко мне пришло стойкое осознание того, что я до сих пор без мобильного. Что не могу сейчас даже апеллировать тем, что наберу ей и выясню. Чёрт... я ещё и настолько в собственных проблемах завязла, что за всем этим не удосужилась даже к Наташе пойти. Ведь у них, как мне заметить удалось, с братом не всё сейчас хорошо. Боже, даже тот факт, что эта отбитая путала меня с близнецом не даёт мне права забивать на её проблемы, особенно в такой период.
— Н-нет, — наконец отвечаю ему, давая абсолютно бесполезную информацию. — Я заметила, что у вас конфликт, — а вот это уже не столь бесполезно, — это же Нэт. Она вернётся, — кладу ладонь ему на плечо и стараюсь придумать, чем бы отвлечь. И нахожу, — не сходишь со мной за новым телефоном? А то я совсем без связи...
У него нет права отказать. А у меня не хватает смекалки понять: его тяжкий вздох был как последствием отягощения моей просьбы, или это он на Наташу сейчас дуется?
— Пошли, — и я не могу сдержать нахальной улыбки, потому что понимаю: я только что сэкономила собственные средства на новый мобильник.
Блондин успевает только открыть глаза, даже не до конца просыпается. Потирает пальцами веки и сощурившись наблюдает за мельтешащим перед ним размытым пятном. И как только сон окончательно уходит, картинка проявляется: из комнаты в кухню шныряет Оксана, пакуя вещи. Ну... те самые, немногочисленные, раздувая из этой процедуры чуть ли не целый переезд.
— Что ты делаешь? — он даже привстаёт и щурится от солнца снова, чуть вставая с кровати, дабы до окна дотянуться и нервно штору задёрнуть.
— А что по-твоему? — её ответ — как само собой разумеющееся. Непонятное разумеющееся. Молчание и немой вопрос, нарисованный на вытянутом заспанном лице вынуждают пояснить, — мне надоело ютиться на этом кухонном диванчике, я же тебе не зверюшка домашняя, — Окс даже руками вскидывает, обижаясь, что всю эту информацию приходится разжёвывать и в рот ему класть.
— И куда ты пойдёшь?
— Недалеко, не волнуйся, — от этого “недалеко” ему и стоит, к слову, волноваться. — На этаже выше девчонка съехала, отчислилась. Займу её место, — она задорно пожимает плечиками и даже игриво улыбается, как будто это не она вчера стонала в его ладонь, раздвигая ноги шире и истекая вагинальным соком.
— И как ты это, интересно, сделаешь? — Миронов наконец вылезает из-под одеяла и совсем забывает про тот факт, что на нём нет даже трусов.
— Ну... — и взгляд блондинки упирается прямо в его достоинство, которое он даже прикрыть не удосуживается, — отсосу у управляющего? — на её лице снова нелепая улыбка, в руках — маленький чемоданчик, а в ногах — бешеная скорость, с которой она вылетает из комнаты, кидая короткое “Увидимся”, прежде чем Сименс успевает издать звук.
Только репу чешет и опускает голову, рассматривая свой утренний стояк.
— Чего встал? — даже прикрикивает на Миронова младшего, давая понять, что зря он напрягся.
И путь теперь лежит в ту самую кухню, в которой остался лишь тонкий шлейф мускусных духов.
Снова чай в одиночестве. Снова мысли о старом. Снова пустота...
Зайдя в первый же магазин сотовой связи, Депо махнул консультанту на какую-то трубку, задняя панель которой переливалась чуть ли не всеми цветами радуги. Нине, по большому счёту, плевать было на модель, главное — чтобы звонил нормально. Остальное — лишь приятное дополнение.
Братская забота и благодарный поцелуй. Кескевич крепко обняла и шепнула на ушко, что он прощён отчасти, но не до конца. Витиевато улыбнулась и получилась строгое братское “Засранка” вдогонку, махая рукой и отговариваясь, что спешит в университет.
И Артёму ничего не оставалось, кроме как поплестись обратно.
Общага жизнью не кипела, пустовала в основном. Морт с Лерой решили заглянуть к врачу, ибо положение требовало. Миронов выплыл из своей комнаты с больной головой, давая понять, что он сейчас не лучший собеседник. Всё, что он смог — составить компанию на час примерно, дабы по бутылочке тёмного распить. И неизвестно ещё, чьи проблемы оказались важнее: Депо, по случаю пропажи Наташи, или же Миронова, по случаю отсутствия мозгов.
— Ладно... — прокручивая меж пальцев допитую бутылку, Глеб намылился к себе, держась за голову, — пойду под сплитом просплюсь, а то пиздец мне.
— Тебе пиздец в любом случае, — умение подбодрить никогда не покидало Артёма, но Сименсу сейчас было, откровенно говоря, насрать.
Блондин молча удалился, оставляя Шатохина в компании какой-то молодёжной американской комедии. И ещё, кажется, бутылки пива, которую тот всё время брал на запас.
Заставило Артёма выйти из общаги только желание покурить на свежем воздухе. И оно, как ни странно, практически легло на руку.
Он не успел даже подкурить изъятую из пачки сигарету, как будучи на пороге общежития заметил до боли знакомую фигуру. Идущую, к слову, в развалочку. И по мере её приближения он лишь убеждался, что она ещё и пошатывается.
— Ну? — едва дотерпев до её прибытия, Депо мирно спрятал сигареты в карман, а руки плотно скрестил на груди.
— Что? — икая, Нэт строго посмотрела в его глаза, пытаясь изобразить трезвость. Не получалось.
— И где ты была? — было бы логичней спросить, сколько она выпила, но этот момент он определил на глаз.
— Тебе то что? — её заикающаяся речь была столь милой и обиженной, что у Артёма язык не повернулся на девчонку накричать.
— Чтобы знать, в каком баре нам теперь не рады, — проводя языком по зубам, он наблюдал за каждым её движением. Точнее — за попытками подняться по ступенькам. Трём, мать их, ступенькам, которые стали для пьянчужки непосильной преградой.
— Знаешь, что!? — её силы были направлены на повышение голоса и возмущения, отчего, очевидно, ноги перестали отдавать себе отчёт. И девушка до жути нелепо и смешно запнулась о последнюю ступеньку, улетая вперёд себя и приземляясь прямо к Шатохину в руки.
— Знаю... — хоть это всё и забавляло, но долго он ждать не стал. Сразу поднял бунтарку на руки, понёс внутрь. А та и не сопротивлялась. — Знаю, что шпильки тебе не стоит обувать, если планируешь вот так накидаться.
Он говорил это с лёгкой ухмылкой, но ответа не встретил. Девушка просто болталась у него на руках, покорно ожидая, пока персональная служба доставки сделает своё дело.
И он сделал. Донёс ровно до кровати, уложив и сняв наконец с уставших ног туфли, чья платформа была непозволительно высокой.
Её глаза уже были закрыты полностью, а шумное дыхание позволило догадаться, что алкоголь ударил в голову достаточно вовремя, позволяя быстро отключиться.
Он просидел рядом примерно ещё минут пять. Просто смотрел, как она нелепо морщит нос во сне, словно его что-то щекочет. Смотрел на чуть размазанные под глазами стрелки, слегка мотая головой и отчего-то умиляясь. Её густые, чёрные ресницы шевелились изредка, а приоткрытые губы с давно съеденным блеском вдруг поманили, заставив его провести по ним пальцем, едва касаясь.
