— Заткнись! — почти вплотную, он толкает её собой к проходу, со всей силы замахиваясь и ударяя ладонью по стене. — Заткнись!! — так быстро, но ей на миг успевает показаться, что с потолка сейчас посыпалась штукатурка. — Заткнись!!! — во всё горло он кричит ей прямо в лицо, заставляя сощуриться и поджать голову.

Зажимая не на шутку испугавшуюся блондинку между стенкой и собой, он не сразу-то и замечает, как трясутся его руки. Как наливаются кровью глаза, имея претензию на взгляд убийцы, рядом с которым сейчас поистине страшно находиться. Оттого Оксана и не шевелится, несмело решаясь посмотреть на его лицо исподлобья. И основная проблема сейчас — как выйти из этой комнаты живой.

— Неприятно видеть свою любовь в комнате с другим? — её язык зачастую выступал её врагом, и сейчас она не отдавала себе отчёта, возможно даже вообще не желая произносить это вслух. А может, она даже адресовала данный посыл себе, но у Глеба и в мыслях не было искать истину сказанного, и, руководствуясь инстинктами, он машинально смахнул все предметы с рядом стоящего комода, хватая Оксану за горло и практически заваливая на холодную поверхность.

— Что мне, сука, сделать, чтобы ты заткнулась?!? — он почти что нависает сверху и неистово рычит, выжигая озлобленными глазами шрамы на её самолюбии.

А она и не перечит больше. Возможно, причиной этому является всё же какой-то инстинкт самосохранения, а может, это сжатые пальцы на её горле мешают издать хотя бы звук.

— Пусти... — собирая в кулак силы, она едва различимо мямлит, пытаясь ухватиться за его руку, — больно... — потому что в глазах уже начинает мутнеть, а сделать вдох становится тяжелее с каждой секундой.

Немного погодя, он наконец отпускает, заставляя её невольно издать громкий звук и глотнуть как можно больше воздуха.

— Это всё из-за тебя... — слишком тихо. Но он смотрит на держащуюся за горло девушку так, будто презирает, как никого другого.

А в её глазах вопрос немой: какого чёрта? Из-за неё Нина видит седьмой сон на диване её бывшего? Из-за неё он не может отличить собственную девушку от сестры? Что, блять?

— Пошла вон отсюда, — снова слишком тихий рык, который в следующий же миг перерастает в истерический вой, — уходи!!!

Она понять не успевает, что происходит, как Глеб хватает её за руку и со всей силы вышвыривает за дверь. Выкидывает следом её клатч и с диким грохотом эту дверь закрывает, заставляя дрожать стены. И за этой дверью она теперь слышит самый настоящий погром.

Он не успокаивается, продолжая крушить и скидывать вещи со стола, с тумбы, с полок... да со всего, чего придётся.

— Блять! — изнутри рвётся какой-то нечеловеческий вой, в стену летит пустая ваза, разбиваясь вдребезги, что заставит опешившую за дверью девушку вздрогнуть. — Бля-я-я-я-я-я-я-ть!!! — протяжный рёв повторится снова, и только после него в этой комнате наступит затишье, когда Глеб свалится на пол, опустит голову и до боли сожмёт в своих пальцах отросшие волосы.

А Окс... Окс едва сдержит тот позыв, который с трудом сейчас удаётся контролировать. Присядет на корточки медленно, поднимет с пола раскрывшийся клатч. Аккуратно заправит за ухо волосы и неспешно поплетётся к выходу, всё ещё потирая горящую шею.

Она выйдет из общежития, постараясь вдохнуть свежий ночной воздух. Усталые ноги будут подкашиваться, а распухшая голова откажется здраво мыслить, и блондинка плюхнется пятой точкой прямо на ступеньку, уставляясь вперёд и даже не пытаясь сейчас понять, какие это всё влечёт за собой эмоции. Потому что их не будет. Будут лишь пустые глаза, смотрящие в одну точку. Будут две одинокие слезинки, которые она даже не удосужиться смахнуть. Будет огромное желание закурить, но руки не будут слушаться. И она будет готова уснуть прямо здесь, на пороге, потому что впервые за долгое время ей не будет хотеться ничего.

Так она просидит недолго, минут десять. А может и все полчаса, кто знает. Она никогда не умела определять время, имея за плечами огромное желание жить и сделать в сутках хоть чуточку больше, чем двадцать четыре часа.

Слёзы на щеках давно высохнут, а плечи самовольно сожмутся от холода, напоминая, что осенние ночи могут быть несправедливыми по отношению к её лёгкому прикиду. И кажется, что на ступеньках внутри общежития уснуть будет более справедливым к собственному организму, но она даже не думает шевелиться, пока не слышит позади себя звук открывающейся двери.

После она услышит шаги, медленные, словно крадущиеся. Их обладатель встанет рядом, и девушка нехотя поднимет голову, чтобы увидеть перед собой всё того же человека. Только сейчас его глаза не будут столь демоническими, а выражение лица не будет вселять былой страх, который доселе испытать довелось.

— Прости, — верить своим ушам она всегда была склонна, но сейчас было исключение. И её изогнутые дугой брови об этом ясно говорили. — Я не должен был, — а ещё он никогда не умел извиняться, особенно перед такими, как она.

Колкости уже уснули вместе с остальными эмоциями, поэтому Окс лишь головой махнула в знак согласия. Точнее, в знак «хорошо, только отвали». Потому что сейчас это было самым правильным, по её мнению.

Голова снова вернулась в былое положение, точка на асфальте снова была взята в плен стеклянных глаз, но мужская ладонь на уровне безэмоционального личика вдруг помешала спокойствию.

— След останется. Пойдём, лёд приложу, — ей снова пришлось поднять голову во имя удивления. И своей белобрысой гривой парень кивал на её шею, напоминая о плоде своих недавних действий.

Но её лицо ни одна мышца не тронула, девушка просто посчитала нужным принять сей факт, как должное. И постараться не усугублять. Оттого и пошатнулась, как робот заведённый, подавая блондину руку в ответ на его жест. Поднялась на ноги, теперь уже оказываясь на его уровне, а после чуть уловимо кивнула, давая знак согласия.

Ей не нужно было громких слов и извинений, кои она привыкла получать. Сейчас она видела всё в отражении его глаз, считывая его боль и, возможно, находя в ней то, что было нужно.

А ещё в их отражении она увидела себя. Ту себя, которую давно похоронила вместе с чувствами. И даже допустила, что часть её всё-таки осталась живой.

Комментарий к Окей, как перестать залипать в телефон и писать главы?

====== Часть 39 ======

— Почему ты меня не разбудил?

Огорошить меня с утра тем, что эта сладкая, прости Господи, парочка, была тут ночью — это ещё полбеды. Настоящей пыткой было то, что сейчас мне действительно стоит взять себя в руки и наконец спуститься к этим остолопам. Посмотреть в глаза каждому, разговаривать с ними. Чёрт... вина не осталось?

— Эта ночь была твоей, — за всеми мыслями и забываю, что задавала Гоше вопрос. И его ответ, как ни странно, заставил хоть ненадолго выдохнуть. Парень... скажи, что ты реальный. И ещё скажи, где ты был раньше... — хотел, чтобы ты выспалась. Проблемы могут и подождать.

Как и моё недоброжелательное выражение лица. Потому что после слов Вишну трудно удержаться от улыбки. И ещё труднее не подойти к нему и обнять. За то, что сделал для меня. Пускай и мелочь, но такая, чёрт возьми, нужная.

— Спасибо тебе, — подхожу, смотрю в его глаза, а сама зачем-то убеждаю себя, что это отнюдь не прощание, что такие вечера у нас ещё будут не исключением. — Ты мне очень помог, — напоследок робею, как школьница последняя, и зачем-то очень быстро целую его в щёку. Наверное, чтобы самой не успеть понять, что это было.

Его хитрые глаза окончательно вгонят в краску, я знаю это, поэтому и порхаю мимо него пулей, вылетая из двери и шагая к лестнице. У которой, кстати, шаги замедляются. Чего не скажешь об ударах сердца, которое так и норовит из груди выпрыгнуть.

Коридор не пустой далеко, мой взгляд неизменен: смотрю чётко на нашу дверь, замедляясь, насколько это вообще позволительно. Набираю в грудь побольше воздуха раз, наверное, двадцать, но оказываюсь сбита тонким голосом, что раздаётся сзади.

— Нина?