— Ч-чего? — опешив, даже заикаюсь непроизвольно, а он ещё ближе подходит. И вжиматься дальше некуда, а пошевелиться почему-то не могу. Что происходит вообще?
— Ты обещала поговорить с ним, всё ему рассказать! — это точно Сименс, или мне мерещится? Про что он, блять!?
— О чём ты? — это не мой голос, Боже... это голос какой-то девственницы из восьмого “Б”, которая после школы мечтает уйти в монастырь.
— Я про ту ночь, Окс, — не знаю, какой переключатель в башке срабатывает, но волосы встают дыбом по всему телу. Челюсть до скрежета зубов сводит, разряд тока ощущаю просто даже в кончиках пальцев, а рта раскрыть не могу, — мы не можем это больше скрывать, ты обещала всё сказать ему.
Он серьёзен? Напуган? Взволнован? Разозлён? Он ебанулся???
Чёрт его, блять, дери, да мой пульс сейчас просто чемпион в непредвиденном забеге, и я Богом клянусь, как только паралич меня отпустит, я схвачу его лохматые белобрысые пряди и впечатаю в эту стену несколько, мать его, раз!
Я не могу успокоиться, не могу даже поверить, что всё это происходит, и пока я дыхание в норму пытаюсь привести, постукивая от злости зубами, он не сдерживает свой тупорылый смешок и откашливается в кулак, быстро меняясь во взгляде.
— Повелась опять, Кескевич?
Отче наш, Иже еси на небесех, дай мне сил столько, сколько можешь, чтобы я не раскрошила его блядскую физиономию прямо здесь и сейчас...
— Сука... — это я ему, — какого же хрена... — поздно заднюю давать, он уже увидел, что я как чайник закипела, и это значило только то, что мне далеко на него не похуй, нет... всё ещё, чёрт возьми, живо, — ты... кусок... — слов я так и не нашла, поэтому просто со всей силы кулаками сжатыми по груди ему начала долбить, по плечам, по торсу, да куда видела! Просто мутузила его со всей жестокостью, возможно даже понимая, что со стороны это выглядит, как нападение той-терьера на американского бульдога.
— Боже... — этот уродец ещё и усмехается. То ли моим попыткам в гневе его избить, то ли тому, что все эти попытки заканчиваются взмахом его руки, когда он прекращает всю эту порнографию в одно мгновение, кисти мои за спиной сжимая, — не думал, что мне этого так не хватать будет...
Не думал он, значит... Да он вообще свою голову, кажется, не использовал, когда придумывал этот гениальный розыгрыш! Пиздец... догадаться же надо было!
— Пусти меня, блять! — ещё рычу на него, извиваясь и давая понять, что если не уйду отсюда как можно быстрее, то заряжу ему коленкой промеж ног.
— Обязательно, — надменным тоном и с фирменным смешочком в конце. Я его точно сейчас разорву.
— Миронов, просто убери свои руки и потеряйся с моих глаз! — я не контролирую не только свои трепыхания, которые из меня током шарахнутую делают, я ещё и диапазон без контроля оставляю, повышая тон и вопя на всю общагу, как будто меня режут. А блондину похуй, держит меня спокойно и угарает стоит.
— Слушай, без проблем, но только в обмен на одну маленькую услугу, — его вид серьёзен, бровь изогнута, да и вообще его поза расслабленная говорит о том, как будто он не истеричку удержать около себя пытается, а ведёт обычную светскую беседу. — Пошли со мной на свидание?
— Пошёл нахуй.
— Пошли вместе! — ёбаный ты оптимист, какое ещё свидание?!? Может ещё по парку прогуляемся, держась за ручки?
— Ты серьёзно? — меня даже с этой мини-истерики попускает немного, поскольку я никак понять не могу, что это за новый метод подката.
— Вполне! — принимается жестикулировать и руками даже всплёскивает, но очень быстро вспоминает, что я могу этим воспользоваться, поэтому вовремя спохватывается и снова надевает на мои запястья самодельные наручники из собственных пальцев. — Можем в кино сходить, если хочешь.
— Глеб... — он либо пьяный, либо совсем идиот, — мы ебались во всевозможных позах в разных частях города. Какое, в пизду, кино? — моя размеренная речь просто плещет романтизмом, и я не сразу догоняю, что напротив стоит какой-то тип, который, по всей видимости, просто мимо проходил, но по закону подлости попал именно на моё душещипательное изречение. И блондин даже не фыркает на него, чтобы дальше топал, а просто опускает глаза в пол и смиренно улыбается, пытаясь подавить ржач.
— Какое-нибудь кино, Нина, — он всё ещё говорит куда-то в пол, я таращусь на парнишку, а парнишка демонстрирует свои передние два зуба в наитупейшей улыбке, после чего резко газует с места и скрывается в какой-то из комнат. Это я понимаю по хлопку двери. — Просто хочу провести с тобой время, что не ясно? — наконец поднимает на меня глаза и чуть ослабляет хватку. После он, кажется, потянуться хочет к спавшим на лицо прядям, потому как мешают больно, но так и не рискует их коснуться, будто боясь спугнуть. — Я скучаю...
А я? Я скучаю?
Конечно я, блять, скучаю! Да так, что волком вой порой. Только перебить всю обиду до конца не могу, но и оставаться всё время в стороне я тоже не в силах. Так что мне делать?
— Нина... — он уже не просто нарушает моё личное пространство, он в наглую приближается к моему лицу и чуть приоткрывает губы, обнадёживая тем, что давать ответ мне всё же не придётся, — я... — ещё тише, а у меня внутри всё стынет. И я на автомате подаюсь вперёд, соприкасаясь с ним взглядом, забывая про всё вокруг происходящее, — я куплю тебе поп-корн...
Да будь проклята твоя сучья физиономия!!!
— Аргх! — рычу, отталкиваю его от себя и, как ни странно, у меня это выходит! Чтоб его, такой момент запорол... И ведь второй раз же подловил, сучёныш, пока я со своей варежкой раскрытой стояла и каждое слово его ловила... тьфу!
— Заеду за тобой в десять? — он точно накидался прежде, чем подойти.
— Лифты в такое время не ездят уже, пешком зайдёшь! — кричу ему через плечо, быстро удаляясь на выход. Потому что курить мне теперь хочется в три раза больше, нежели чем несколькими минутами ранее.
Я не знала, что взбредёт в его голову. Не знала, действительно ли он появится.Но на всякий случай немного привела себя в порядок.
Да.
Сходила в душ, намазалась всевозможными кремами, провела бритвой где только могла, надушилась, причесалась, накрасилась... ну так... на всякий то случай...
Только случая этого не наступило.
Десять. Даже пять минут одиннадцатого, и в дверь по-прежнему никто не стучит.
Половина одиннадцатого, просто включаю какой-то ужастик, стараясь себя отвлечь.
Одиннадцать. Кажется, в холодильнике было пиво...
Половина двенадцатого. А этот фильм под пиво кажется не таким уж и страшным...
Первый час. Да пошёл ты нахуй, даже спускаться не буду и узнавать в чём дело. Зря только, блять, марафетилась.
На утро я обнаружила, что бутылка пива в холодильнике была не одна. Она была с двумя подружками, которые сейчас также валялись возле моей кровати. А ещё там где-то валялся телефон, который не переставал жужжать. Это Наташа написывала и пыталась узнать, какого хрена я пары пропускаю? А вот такого, Наташа. Мудаковатого белобрысого хрена! И как бы мне не хотелось сейчас о нём не слышать, Депо ну просто обязан из мужской солидарности был меня уведомить, что Глеб не просто так потерялся или забыл, как из двери выходить. Как оказалось, у него срочные дела в его родном городе возникли. Вроде, что-то связанное с родителями. Хотя я хоть убей не понимала, на кой чёрт ему сдались эти люди.
В общем, не моё всё это дело. Пропал и ладненько, проще будет в себе разобраться, когда его рядом не будет. Только это “не будет рядом” слегка затянулось, что я и опомниться не успела, как Нэт тыкала мне календарём в нос.
Когда? Когда я успела проспать почти весь декабрь и упустить тот факт, что на этом самом носу уже Новый Год?
Чёрт возьми... Закуп еды, алкоголя, подарков, выбор ёлки, под которой я буду валяться пьяной и жаловаться Наташе на жизнь... как волнительно.
Нет. Не воодушевляло нихрена. Поэтому я попросту таскалась за моей Натали хвостом, еле успевая за ней по павильонам и супермаркетам.
