Кажется, я только что накричала сама на себя.

Дело близилось к июню, и единственное, чем окончание этого года отличалось от остальных, которые остались позади десятком лет — так это нескончаемой суетой. Но не той, которая обычно таится в кругу ботанов, переживающих за их будущее. А той, которая включает в себя такие важные вопросы, как: где отмечать, когда отмечать, сколько алкоголя покупать и бла-бла-бла. Да, чертовски важно.

Как и то, что в один из последних дней мне предстаёт возможным видеть Депо в нашем классе. Наверное, сегодня первый день за последние пару месяцев, когда у меня действительно горят глаза... Чёрт, а ведь если обернуться на начало, то я бы и не переварила той мысли, что буду с трепетом в сердце, поджатыми лапками и виляющим хвостом ждать появления того, кого так сильно ненавидела.

А если отсчитать ещё примерно пять минут, то недалёк был тот крик одноклассника, вопящего на весь кабинет:

— По окончанию все у Депо собираемся!!! — закатываю глаза и глупо усмехаюсь, я даже не удивлена. — Готовы, черти!? Оторвёмся, как следует!!!

Конечно, оторвёмся. Как грязь от подошвы. В честь того, что общество нас пережевало и выплюнуло птенцами в огромную сточную канаву под названием “жизнь”. Ха... Грех не напиться.

Следующие полчаса прошли в мучительной лекции нашего преподавателя о том, что хоть мы и придурки, но положив руку на сердце, а другую, наверняка, спрятав за спину и скрестив пальцы, он божился в том, что верит в нас больше, чем в рассол после похмелья.

И наверное, вдохновившись этой фразой, мы чудом и выдержали всё то экзаменационное время, наконец собираясь в коридоре после сдачи и дружно выдыхая. Кое-кто, кстати, уже заранее перегаром выдыхал, успев открыть бутылку в школьном туалете, будучи там в последний, мать его раз.

Последний раз я вижу и этот кабинет, и эти коридоры, и ещё долго не могу оторвать взгляд от этого помещения, которое когда-то ненавидела. Взгляд заостряется на шкафчиках, а на лице мелькает что-то сродни сожаления вкупе с грустной улыбкой, когда душа как-то противно ноет. Наверное, я бы хотела пережить это заново. Наверное, мне этого будет чертовски не хватать. И наверное, я найду в себе силы и дар самоубеждения в том, что дальше будет только лучше.

Дом. Милый дом.

Я потихоньку складываю в чемодан все необходимые вещи, в надежде уехать в другой город как можно раньше и начать там обосновываться. Так сказать, подготавливать почву для существования.

Оставшуюся одежду Депо привёз лично, освобождая меня от надобности снова оказываться в комнате, с которой связано слишком много всего.

И по иронии судьбы именно он сейчас звонит в мою дверь, когда я скидываю в чемодан последнюю вещь и закрываю его на замок.

— Кескевич, — одаряет меня хмурым видом с порога, демонстративно поглядывая на наручные часы. — Мне приказали выкрасть Вас для последней трапезы.

Ничего больше не говоря, он перекидывает меня через плечо, хватая первые попавшиеся под руку кроссовки с обувной полки и отправляясь со мной на улицу, пока я в полном недоумении что-то вякаю ему в спину.

В свой авто садит, вручая мне кроссы и усаживаясь за руль.

— Что за вечеринка без сестры? — улыбается, пристёгиваясь и зажимая педаль газа.

Ну привет, улыбка.

Дом, спешу сообщить, просто гудит.

Гудит, блять, на весь район, будто там не окончание учебного года отмечают, а свадьбу какого-нибудь известного футболиста.

Двери передо мной открываются, Артём услужливым джентльменским жестом приглашает внутрь, и я вхожу, даже не озираясь, с порога улыбаясь царящей внутри атмосфере.

Помимо выпивших одноклассников вижу Дэна с Юлей, что салютуют мне текилой, вижу Наташу, ураганом на меня надвигающуюся, да так, что мне страшно становится, а ещё успеваю увидеть Морта с Лерой, пока Нэт душит меня в объятиях.

— Салют! — Слава подплывает к нам в обнимку с Лерой, пока та потягивает Мартини из внушающих размеров бокала.

— Привет, — шатенка мурлыкает, улыбается мне, отчего-то прямо в глаза смотрит.

— Рада вас видеть, — не из вежливости выпаливаю, а именно потому, что действительно соскучилась за этими неугомонными.

Вот только одного не вижу.

Высокого такого, худого. Со светлыми волосами и пронзительными глазищами, от одного воспоминания которых меня в жар бросает.

Его нет ни сейчас, ни спустя час, ни под конец этого вечера.

Я даже успеваю поймать себя на мысли, что как-то выжидающе на дверь поглядываю, но она то открывается, то закрывается, выпуская и принимая всё одних и тех же людей, выходящих покурить. Вздыхаю.

— Ты любишь его? — вопрос, который напрочь из колеи выбивает. Что? — Ты его любишь? — рядом со мной рисуется Лера с бокалом в руках. Чёрт, не сразу узнала её без мельтешащего рядом Морта...

— Это ты к чему? — и судя по её взгляду, которым она окидывает пустующее рядом со мной место — мысли у нас схожи.

— А вот он тебя любит.

Суть её слов до меня дойдёт позже.

А пока девчонка подмигивает, в первый раз как-то по-доброму, но с присущей ей хитринкой, разворачивается, сливаясь с толпой и растворяясь в веселье.

Только мне не весело ничерта...

Чёрт возьми, я даже расслабиться нормально не могу!

Хренов алкоголь не помогает, все эти радостные лица — как кость в горле, я хочу убежать, спрятаться, но если я найду убежище в пределах второго этажа, то запомню этот день, как день, когда я чуть не сдохла от обезвоживания. Это я о количестве слёз, которые можно было бы в литрах пересчитывать, останься я в этом доме ещё ненадолго...

Хватит.

Хватит с меня.

Фыркаю, отставляя стакан со спиртным на тумбу. И шагаю строго к двери, на ходу лёгкую куртку накидывая, но не переступая дальше порога.

Шум царящего хаоса не просто отходит на второй план, он растворяется. Попросту растворяется где-то вдалеке, когда я не смею сделать больше ни шага, ровно как и человек, находящийся по ту сторону открытой двери.

Не делая через порог ни шагу, Сименс застывает синхронно со мной.

Клацает по сигналке в руке, привлекая внимание миганием фар своей новенькой Вольво. Ну, новенькая — это образно. Если судить внешне — то жизнь эту машину немного потрепала.

Далее — тишина.

Ни он ни я впервые не знаем, что сказать. Просто стоим, как в немой сцене, про слова к которой режиссёр как-то и подзабыл.

— Твоя? — не помню, когда я в последний раз решалась первая заговорить, но он идёт на диалог, что не может не радовать.

— Ага, — опускает глаза, пиная ногой камушек, — купил.

— Купил, украл — какая разница? — а улыбка — глупее некуда. — Главное, что по городу в тепле тащит. — Я улыбаюсь от смущения, что застигло, как гром среди ясного неба, или оттого, что стала так мыслить только благодаря человеку, который мой мир перевернул с ног на голову, и сейчас стоит тут, передо мной, пока я не знаю, как разминуться и выйти из этой ситуации.

— Почему так рано уходишь? — вскользь интересуется, проглядывая через меня в дом.

— У меня автобус рано утром... — Враньё. Брехня. Чушь собачья.

— Подвезти? — он умел заставать врасплох. Всегда. И сейчас — не исключение. — Ну, завтра. До вокзала. Чемоданы наверняка тяжёлые. — К слову, вся речь проходит в таком монотонном характере, будто я нахожусь на уроке по истории, где препод безразличным голосом рассказывает всё, чему его научил затёртый до дыр учебник.

— Было бы здорово. — Здорово было бы яду выпить, а не принять это предложение.

— Тогда до завтра. — Чуть улыбается, но в этой улыбке ни намёка на её подлинность. Всё фальшивое. Этот разговор, эти чувства, этот голос. Даже этот вечер, когда я пыталась изобразить счастье, об истинном обличье которого позабыла, кажется, давно.

Я не планировала уезжать так рано, просто то, что вырвалось вчерашним вечером — было лишь последствием неожиданной встречи, и теперь я просто была вынуждена заказать билеты на утро, дабы хоть напоследок не прослыть брехлом.