— Придурок, — вылетает изо рта с удачно припрятанной усмешкой. Уже и забываю про миксер, снова отмахиваясь от него в надежде проскользнуть мимо.

Неудача.

Резко перехватывает, разворачивая к себе и толкая к столу.

— А тебе это прям не нравится. — Упираясь ягодицами в этот самый стол, перебираю кончиками пальцев его деревянное основание. — Небось терпеть это не можешь. — Подходит настолько близко, что я упираюсь своей пятой точкой в столешницу настолько, что почти оказываюсь на ней верхом. — Как и меня... — ладони на бёдрах, подсаживает, он ещё ближе. — Так не хочешь наверное, чтобы я это делал... — слышу эту фразу отчётливее, его губы совсем близко, очень близко. Не успеваю понять, как они касаются моей шеи и вершат над ней власть. Ту самую, от которой глаза сами по себе закатываются, а тело перестаёт слушаться. — Останови меня. — Что-что, прости? — Оттолкни. — Я не слышу. — Делай, что говорю. — Эти губы, они уже возле мочки, а он рычит мне на ухо, что-то приказывая. Какого чёрта?

— Ненормальный... — мой шёпот различим едва ли, но он цепляет нежную кожу шеи зубами, повторяя свою последнюю просьбу уже более настойчиво. Да что с тобой такое?

Хотя, с тобой-то понятно, а вот со мной что?

Его голос уже, как установка, автоматизирует в моей голове всё и заставляет мозг подчиняться ему. Ненавижу. Но делаю. Ровно то, что он и приказал. Отталкиваю, но как-то лениво.

— Сильней. — Снова шипит, а я откровенно удивляюсь, распахивая глаза и машинально толкая его в грудь снова. И снова. Прибавляя силы и зачем-то стараясь его оттолкнуть, пока мои смешные попытки не перерастают в какую-то борьбу.

Понять не успеваю, как колочу его, стараясь отпихнуть от себя, а вскоре и вовсе только лишь освободить руки от его цепких пальцев. Перехватывает, зажимает кисти, не даёт себя ударить, выводя меня на пылкие эмоции и наконец в какой-то агонии опрокидывая меня спиной на стол, стискивая запястья и прижимая руки над головой. Сам же сверху, восседает, опираясь на поверхность коленями. Дерево крепкое, выдержит.

— Слезь! — слишком вовлечённая в эту игру, всё ещё стараюсь отбиться, безуспешно освободить руки, пока пламя его глаз не раззадоривает окончательно. На его лицо падает лёгкая тень улыбки.

Прижатая его весом к этому столу, я часто, сбито дышу, отвлечённо касаясь той мысли, что несказанно рада отсутствию дома Артёма и Наташи, так вовремя свалившими в кино.

На мне лишь тонкий шёлковый халат, позволяющий блондину без усилий распахнуть его, вожделенно оценивая мою наготу. Кажется, понимаю, для чего была вся эта игра. Это, чёрт возьми, невероятно заводит. Не то, что тебя берут силой против твоей воли, а то, что это делает человек, которому ты своё тело доверяешь.

“Доверяешь...”

Чёрт.

Тогда-то, судя по всему, меня и накрыло с головой. Да так, что я уже и не соображала.

Не удивлюсь даже, что если досконально каждый сантиметр своего тела изучу, то найду ещё парочку таких отметин. А после обязательно займусь поиском ответа на вопрос, почему улыбаюсь, как дура?

На носу уже шестое января, но я даже не считаю дни, а число узнаю благодаря Артёму. Нет, он не просто является ходячим календарём, он предлагает отметить Рождество. Чёрт, а мы ведь и не отмечали его никогда. Всегда считали это западной традицией, что ли. Но предложение выглядит весьма заманчивым, поэтому мы с Нэт и соглашаемся, не раздумывая, возлагая на себя ответственность за сервировку стола.

— Дэна с Юлей позовём, перекусим, а потом... — я стала невольным свидетелем диалога Депо и моей брюнетки, которые не спешили скрываться, обговаривая при мне детали. — Потом мы увезём вас в одно место. — В лес, что ли, город показать? — И даже не пытайтесь вынюхать, где оно.

Его грозное предупреждение вкупе с вытянутым перед Наташиным лицом большим пальцем выглядит более, чем убедительно. Что ж, сюрприз, так сюрприз. Мы, собственно, даже не против.

А пока Артём всё ещё является несменным лидером в своих отношениях, я решаю перетянуть одеяло на себя, восставая перед Мироновым с кошачьими глазками и тихонькой такой просьбой метнуться в город и купить продуктов. Сама невинность, блять.

— Одной ногой здесь, — театрально вздыхая, напяливает на себя куртку, подходя ко мне и обезоруживая своей харизматичной улыбкой, — другой уже в этой спальне, — прикасается своими губами к моим, — трахаю тебя прямо на полу.

Ты когда-нибудь прекратишь лишать рассудка своими фразочками?

Дверь за ним закрывается, а я всё также стою.

Может, пришла пора всё-таки найти ответ, почему улыбаюсь, как дура?

— А мандарины купил? — Нина, блять. Как можно в это время забыть про мандарины? — А манго взял?

— Угу, — блондин просто кивает в ответ, пока в трубке тонкий голосок перечисляет список покупок по порядку, проверяя его на отсутствие склероза.

— А апельсины не забыл? А кока-колу? А вино, на всякий случай? — Нина, блять...

— Даже скотч прихватил. — И пока неожиданное заявление заставляет девушку на том конце провода хоть ненадолго поутихнуть, видимо, соображая, Миронов нагло этим пользуется, даже не прикладывая усилий, чтобы сквозь дистанцию она почувствовала, как он улыбается. — Чтобы рот тебе заклеить, когда будешь кричать, чтобы я перестал так много пальцев разом в тебя засовывать.

— Придурок... — а ведь она тоже сейчас улыбается.

— Я скоро буду.

Глеб сбрасывает вызов, отправляя телефон под молнию кармана чёрных спортивных штанов. Снова ухмыляется, образовывая под носом пар от господствующего холода, присущего зимнему месяцу. На часах уже почти шесть, и блондин сквозь темноту пустующих улиц чуть прибавляет шаг, непривычно ёжась под совсем не тёплой курткой и абсолютно не радуясь начинающемуся снегу.

— Закурить не найдётся?

Он сначала и внимания не обращает, пока за его спиной не раздаётся характерный свист, явно принадлежащий особи мужского пола.

— Не курю. — Нагло привирает Сименс, вполоборота разворачиваясь к источнику помехи этому тихому вечеру.

Движения были поспешны, но сейчас он застывает. Даже глаза чуть суживает, находя в позвавшем его какие-то знакомые черты.

И верно.

В толстой парке, с чуть сдвинутой челюстью и воспалившимся глазом он узнаёт того парня, кому однажды перешёл дорогу. Вернее будет сказать — тот просто попал под горячую руку, оказавшись не в то время, не в том месте. Только сейчас попавшим под это определение чувствует себя сам Мироном, стоит шайке обалдуев показаться из-за спины нахально вскинувшего брови парниши, что в важной стойке держит руки в карманах.

— И правильно. — Быдловатый тип наконец решается заговорить, делая навстречу блондину шаги в такт своей шайке. — Курение убивает. — Толпа подходит, Глеб же не двигается с места. — У нас с ним, кстати, это — общее увлечение.

Это последняя фраза, прозвучавшая всего в квартале от дома, куда блондин спешил с парой пакетов в руках. Вокруг больше не было ни души. Парень лишь продемонстрировал свою перекосившуюся улыбку, наслаждаясь, как Глеб молча сглатывает, бегая глазами по количеству парней, неспешно его окружающих. Среди них он замечает и того паренька, которому в день их случайной встрече тоже неслабо досталось. Нос у него сломан, вроде бы. Тишина нарушается ненадолго. Но и недолго господствует. Последний громкий звук — это выскальзывающий из пальцев Миронова пакет, что прячет в себе пару бутылок дорогого красного вина, безжалостного разбивающегося об асфальт, медленно покрывающийся мелкими снежинками.

— Какого чёрта он так долго? — доставая из духовки запечённые яблоки, раздражённо посматриваю на часы. Рядом, с бокалами в руках, суетится Наташа.

— Дэн с Юлей приедут примерно через час. — Констатирует Нэт, сервируя стол.

Во всей этой суматохе, образованной словно приездом министра, я не успеваю за собой уследить, пропуская уже второй бокал полусухого вина. Подумать только, а ведь совсем недавно я смеялась над Наташей, когда она вот также бегала от плиты к столу, суетясь, нервничая, будто таймер над ухом тикает, подгоняя. Плюс ко всему я ещё и догоняю, что этой же самой Наташе приходится в бок меня толкать, чтобы я оторвалась от этого занятия и наконец услышала, что мой телефон трезвонит. Лежит себе тихонечко на диване и трезвонит, устраивая знакомство его обивки со своей вибрацией.