Блять, его мышцы... Нет, он не последний качок, наоборот даже, только до жути жилистый, рельефный. Я тут же одёргиваю руку, словно ожог схлопотала, заставляя себя вспомнить, что не прикасалась к нему уже довольно давно.
А он снова улыбается, делая в точности да наоборот и сползая по подушкам вниз. Теперь мы не наравне. Я то сижу практически, а вот он валяется, виляя полусогнутыми коленями и вскользь задевая мою ногу. Происходящая в номере отеля сцена в фильме уже не так притягивает, как сползший вместе с ним вверх кусок майки, оголяющий часть его живота с заметно проглядывающимися венами и куском татуировки. Блять. Жарко то как. Опять ёрзаю. Наташ, умоляю, прочти мои мысли и открой окно, не то я задохнусь. А он ненавязчиво так пальцы в гриву свою запускает, откидывая после руку и соприкасаясь, словно случайно, с моей ладонью. Мне дышать нечем, Наташа!
Благо, я вовремя вспоминаю, что мне Гремми полагается за мой талант выставлять себя дурой. И я не нахожу ничего умнее, кроме как в скором времени притвориться спящей, дабы уйти от ответной реакции и вообще от всего этого. В жопу этот фильм. И тебя туда же, Сименс.
Мне стоит прикрыть глаза, и организм делает всё за меня. Не один делает. С помощью царящего в нём алкоголя, разумеется. Я и правда невольно отключаюсь, но не полностью. Всё ещё слышу возню рядом, какие-то реплики из фильма, и даже вопрос Артёма, который интересуется, не хотим ли мы чего? Но этот тихий шум всё дальше от моего расслабленного сознания. Единственное, что чётко — так это чьи-то тёплые руки, которые поднимают меня с этого матраса. И щебетание Артёма. Что-то вроде: “Во второй спальне уложи...”
Глаза открывать даже не хочу. И не буду. По крайней мере, пока не буду ощущать под собой опоры. Мягкой такой опоры, которая приятно касается моего тела, когда блондин укладывает меня на кровать. И по абсолютной тишине мне удаётся вспомнить, что это — та самая единственная комната в доме Депо, где нет часов. Соответственно, и даже тихого тиканья секундной стрелки.
— Ты ведь не спишь. — А ты снова улыбаешься.
— Сплю. — Оскара мне. За тупость.
— Я хотел всё объяснить. — Очень вовремя, Миронов. Очень вовремя. — Но сделаю это только в том случае, если ты признаешься, что тебе меня не хватало. — О да, ты не самодовольный, у тебя просто кость ахуевшая.
— Не признаюсь. — Чёрт, я вообще-то хотела сказать, что не хватало. Точнее, не не хватало. Блять! Иди ты со своими каверзными вопросиками...
— Вот как? — беззлобно, даже задорно отвечает. — Я видел твои пропущенные, просто не мог ответить. — Бла-бла-бла. — И твои смс, которые и предавали мне стимул вернуться обратно. — Бла-бла-бла. — И если посчитать их количество, то можно предположить, что ты нехуёво так за мной скучала. — Бла, бла, бла!
— Очень правильно ты употребил это слово в прошедшем времени. — Рявкаю, прикусываю язык и разворачиваюсь на другой бок. Ибо если снова позволю себе посмотреть на него так, как раньше, то обратного пути уже не будет. А мне ведь просто хочется сказать ему, что я просто-напросто рада, что с ним всё хорошо. И обнять хочется. Но мне страшно. Не оттого страшно, что проиграю в непоколебимости самой себе, а оттого, что без этого уже не смогу.
Ненавижу тебя, Сименс! Просто свали из этой комнаты и не усложняй.
— Нина... — он тихо позвал, заставив меня вскинуть глаза и зачем-то вслушаться, что будет дальше.
Но слух мне для этого не понадобился. Понадобилось только осязание, чтобы ощутить, как он переворачивает меня на спину и сам же залезает на кровать, нависая надо мной, опираясь ладонями по разные стороны моих плеч. За что?
— Слезь с меня. — Я только говорю, но ничего не делаю. Просто продолжаю лежать, как бревно, обездвиженная его присутствием.
— Хочешь, чтобы я ушёл? — ну вот зачем? Зачем ты переспрашиваешь?
— Хочу. — Невинно отвечаю, хлопая глазами и пропуская по спине такой нежелательный холодок, когда он чуть сгибает руки в локтях, приближаясь ко мне, вероятно, чтобы лучше слышала.
— Всё такое же брехло. — Видимо, читая в моих глазах всё презрение, он сводит пухлые губы в полумесяц, освобождая свои руки от работы опорой и выпрямляя спину, восседая надо мной. — Чего тогда не сопротивляешься?
— Да плевать мне. — Ага, плевать. Да-да. — Хоть изнасилуй. — Не знаю даже, как это прозвучало. Как возглас безысходности, или, как просьба. Блять, о чём я вообще?
Но на заданный самой себе вопрос не отвечаю. Потому что перестаю думать. Да и соображать, в принципе, тоже. И виной этому всё тот же человек, который без всяческих раздумий стаскивает с себя майку, отбрасывая её далеко в сторону и снова нависая надо мной.
— Ну, раз ты так просишь...
Комментарий к Скажу, что мне было безумно приятно познакомиться с большинством из вас, узнать поближе) Я бы даже собрала нас всех в одном городе за ящиком виски, если бы этого было возможно)
Просто хочу, чтобы вы знали, что я вас всех очень люблю, моя родная Биленовская семья :)
====== Часть 29 ======
Что? Что, чёрт возьми? Прошу?? Являешься спустя хрен знает сколько времени, ведёшь себя как ни в чём не бывало, травишь свои шуточки, а теперь вообще перетягиваешь одеяло на себя полностью и преподносишь это так, будто я сама попросила тебя меня трахнуть? Какой же ты всё-таки...
— Ох... — первое незапланированное созвучие, сорванное с губ, когда он резко стягивает с меня платье без бретелек. — Стой... — и как по накатанной, следом идёт и нижнее бельё, которое на этот раз ему, видимо, мешает. — Погоди... — ты вообще слышишь меня?
Вслед за лифом идут и мои стринги, которые он ловко стягивает и отбрасывает куда-то на пол, устраиваясь между моих ног и абсолютно не давая шанса даже на маленький перерыв.
— Твою же... — он не в духе медлить, он не целует меня, он даже не обращает никакого внимания на мою дрожь, а попросту выбивает почву из-под ног, отправляя в полнейшую нирвану одним своим языком, коим проходится меж моих половых губ. — Миронов... — губы сохнут, я зачем-то зову его по фамилии, закатывая глаза и уплывая в экстаз.
Его язык не прекращает своих движений. Он мягкий, чуть шершавый, влажный, блять. Его скольжение то вверх то вниз заставляет мелко дрожать, я даже понять не успеваю, когда мои пальцы успевают оказаться в его волосах. Своими коготками я практически впиваюсь в его волосы, требовательно раздвигая ноги шире, стоит ему задеть клитор. Точнее, не просто задеть. Обвести вокруг него острием языка, чуть вобрать в себя, а потом и вовсе начать нежно массировать смоченным большим пальцем, предварительно уложив горячую ладонь на низ моего живота.
Блять. Что же ты творишь...
— О Боже... — это звучит где-то у меня в голове. Я уверена. Или не совсем... Я чувствую, как его губы чуть растягиваются, а значит — я сказала это вслух. И возможно даже громче, чем ожидала.
Его рука постепенно смещается ниже, и к своему орудию этой невыносимой пытки он добавляет ещё и два пальца, постепенно вводя вовнутрь и начиная медленно растягивать меня изнутри.
Господь.
Остановись.
Ему даже смачивать их не приходится, ибо судя по ощущениям — простынь подо мной уже легко можно выжать, не прилагая на то особых усилий.
Плавными движениями он заставляет меня заходиться дрожью с каждой минутой всё больше, пока я не начинаю извиваться и подыгрывать ему всем своим нутром. Тело движется ровно в такт, и я практически насаживаюсь на его пальцы до упора, покуда ноющее чувство не накрывает меня целиком и полностью. Ноготки уже не отдавая отчёта скребут его затылок, а я начинаю судорожно сводить ноги, изнывая от сладкой истомы и от той силы, которую он прикладывает, дабы я всё ещё держала их раздвинутыми.
— Пожалуйста... — расскажи мне кто ещё пару часов назад, что я буду изнывать под этим блондином и практически умолять его войти в меня — в лицо бы рассмеялась. Но я сейчас я хочу этого сына дьявола как никого другого.
И расценил он мою жалобную просьбу, похожую, скорее, на мольбу, весьма правильно. Он быстро избавился от последнего, что на нём оставалось, и также быстро вернулся в исходное положение, нависая надо мной и наконец встречаясь взглядом с моими глазами, реальность в которых была где-то запредельно далеко. Я сейчас не здесь. Не в этом мире.
