— Вчерашняя попытка щёлкнуть переключатель так быстро забылась? — он вопрошает, глядя куда-то вдаль, артистично приподнимая бровь. — Тогда выключать этот режим нет смысла. — Сцепив со своего запястья резинку и стягивая ею волосы в небрежный хвост, он подкуривает сигарету, даже не цепляя меня взглядом и направляясь к шайке своих парней.
И что это сейчас было? Мне следовало забыть всё то гавно, что он сделал, и благодарить за вчерашний поступок? Которого, кстати говоря, не было бы, не включи он суку и не делая из моего вечера хрен знает что.
Да и хер с ним.
Пытаюсь отыскать глазами Наташу, которая, по всей видимости, делает тоже самое буквально в десяти метрах от меня. Прихрамывая, иду в её сторону, вызывая немой вопрос.
Отходя подальше от всей проснувшейся компашки, снующей между палатками и опустошающей запасы минералки, мы растворяемся в дыме её ментолового тонкого Винстона, делясь происшествиями этой ночи. К слову, её ночь выдалась куда удачней моей. Эта пьянчужка попросту отрубилась. Её даже никто не будил, руководствуясь желанием пристроить свой член. И это я об Артёме. Я уже даже начинаю завидовать, что ей досталось меньшее из зол...
Уничтожив остатки шашлыка и уже тёплого пива, вся эта компания начала паковать манатки. Мусор собран, палатки свёрнуты, а автобус уже показался на горизонте. Вместе с ним показалось и моё разочарование оттого, что придётся ещё два часа провести бок о бок со светловолосым демоном. Оставалось надеяться только на то, что меня как можно быстрее укачает и нахрен вырубит.
Но не произошло ни того, ни другого. Произошло кое-что иное, чего я никак не ожидала: всю дорогу Миронов ехал с закрытым ртом. Понятия не имею, в чём была причина, но спасибо и на этом.
Прибыли в город мы около трёх часов дня. Наконец... Наконец я смогу дойти до собственной кровати. Нет, сначала до душа. Ну а потом точно до кровати. Наконец смогу хоть чуть-чуть расслабиться, в чём мне обязательно поможет Лина, отвлекая какой-нибудь историей. А историй у неё, обычно, до ебени матери. И по мере приближения автобуса к дому, я накрепко сцепляю в руке свою дорожную сумку, стараясь забыть о боли и зашагать отсюда нахрен как можно быстрее. Признаться, у меня почти получается. Я практически выпадаю из автобуса. Следом вываливается Наташа. А следом... Блять, серьёзно ты что ли? Вальяжно выходя следом за нами, блондин выхватывает из моих рук сумку, всего лишь одним кивком указывая Наташе топать домой.
— Я... Я позвоню. — Поймав на себе его нешуточный взгляд, Нэт отступает, оставляя меня в полном недоумении. Какого чёрта?
— Ну что ещё? — разочарованно выдыхаю, пытаясь понять, где я так согрешила.
— Домой пошли, чего непонятного?
Ха. Ха. И ещё раз ха. Всё непонятно, скажу я тебе.
— Ты шутишь, да? — я правда искренне на это надеюсь.
— Я на клоуна похож? — в голову рвётся высказывание, которое я однажды где-то видела: лицо его было настолько серьёзным, что я бы его каким-нибудь министром бы назначила. — Помогу отнести сумку, а потом поедем в больницу, как и договаривались. — Ты договаривался. Не я. Я, кажется, за последнее время вообще за события в собственной жизни не отвечаю.
— Слушай... — прежде, чем начать этот односторонний диалог, я набираю в грудь побольше воздуха. — Не знаю, кем ты себя возомнил, но мне твоя забота нахрен не упала. Я сама дойду до квартиры, сама дойду до врача, и вообще сама решу, что мне делать. Так что будь любезен, отдай мне сумку и проваливай, пока я не... — пытаясь рывком выцепить сумку из его рук, я не успеваю не только договорить, но и понять, что произошло. Ловко увернувшись как от меня, так и от моего трёпа, он без особых усилий перекидывает меня через плечо, шагая точно к моему подъезду. — Да твою мать! Поставь меня немедленно! Какого хрена!?
Пока я бурчу несвязные ругательства, трепыхаясь и взбивая кулаками его спину, мы успеваем оказаться у порога моей квартиры. И наконец я чувствую под ногами опору.
— Открывай.
Господь, если ты там, скажи мне, что это шутка.
— Да пошёл ты!
Окончательно зверея, я уже было замахиваюсь, но отчётливое копошение по ту сторону моей двери отвлекает, когда я слышу, как она отпирается. Переполненные злостью глаза перемещают внимание, и я вижу стоящую на пороге Лину. Но злость и негодование отходят на второй план, когда сквозь спавшую пелену я вижу непривычную картину. Вместо импульсивной сестры, передо мной она предстаёт поникшая. Она что, плачет?
— Лина?
Своим видом она вымещает из моей головы блондина, всё ещё стоящего за моей спиной и наблюдающего всю картину.
Сестра стоит так ещё примерно с минуту, прежде чем решается заговорить. Блять, на её лице точно слёзы.
— Нина... — еле сглатывая, она хлопает глазами, пытаясь справиться со вставшим поперёк горла комом, что мешает говорить. — Звонили из больницы.
А вот теперь ком встаёт и у меня.
Как бы мне сейчас хотелось зайти внутрь, захлопнуть дверь и не при каких обстоятельствах не посвящать в семейную драму находящегося здесь блондина, но остолбенение сковывает донельзя, и Лина словно абстрагируется от всего, сжимая в руках мобильник.
— Мать... — всего одно слово, и до меня быстро доходит суть происходящего. — Всё плохо. Всё очень плохо...
Комментарий к Добавила бы вчера, но интернет отключили прям очень вовремя...
====== Часть 12 ======
Желание сбросить с себя одежду и отправиться в душ так и осталось желанием. А пока что я лишь закидываю сумку в коридор, хватая Лину за руку и бегом отправляясь вниз по лестнице. Выбегаю из подъезда.
— Я такси вызову.
Чёрт. Миронов. Всё ещё здесь...
— Сами управимся. — Буркнув через плечо, я тащу сестру за собой на остановку, но её рука вдруг резко останавливает.
— На такси ведь быстрей. — Она заставляет меня развернуться, умоляюще смотрит в глаза. Только сейчас я замечаю, что её тёплая ручонка дрожит, как и всё тело. — Пожалуйста, позволь ему помочь. — Слёзы снова возвращаются, подступая к её глазам, и я быстро заключаю малую в свои объятия, прижимая как можно сильней и укладывая подбородок на её макушку, целую.
Блондин, кажется, понимает без слов, доставая мобильный и вызывая машину.
К нашему счастью, авто прибывает уже через три минуты.
Было бы хорошо, если бы дорога была такой же быстрой. Но нет. Чёртово медленное движение, чёртовы пробки, чёртовы светофоры. Сейчас у меня как никогда проснулась ярая ненависть ко всему этому черепашьему ходу.
Невесомо прислонившись лбом к стеклу, я нервно кусала губы, похрустывая время от времени костяшками пальцев. Лина изредка всхлипывала, а Глеб и вовсе молчал. Непонятно, за каким чёртом ему всё это сдалось, но этим вопросом я займу свою голову позже.
— С вас две сотни. — Таксист тормозит через дорогу от здания больницы, а я, в свою очередь, встряхиваю головой, неожиданно вспоминая, что денег ни черта нет. Но рука блондина уже протягивает водителю пару мятых купюр, и на слабых от нервов и боли ногах я стараюсь как можно быстрее шагать ко входу. Следом за мной летит и сестра. Завершает нашу троицу плетущийся за нами Глеб.
Дальше всё, как в тумане. Каким-то чудом сквозь весь больничный балаган мне удаётся найти нужного врача. Как мне кажется — я осыпаю его вопросами, но на самом деле, дальше, чем за пределы моей головы эти вопросы не выходят. Помню только свой кивок, когда женщина в белом халате выходит из операционной, задавая мне единственный вопрос:
— Ты дочь Софии?
Попутно давая указания медсестре, она, кажется, вкратце обрисовывает мне ситуацию. Пугающую ситуацию. Насколько я понимаю, мать возвращалась с очередной попойки. И земля ушла у неё из-под ног в самый неподходящий момент, никак тем самым не препятствуя весьма неудачному падению. Ударившись головой о бордюр, она пролежала на холоде несколько часов, в буквальном смысле истекая кровью. В скорую же позвонил чудом оказавшийся рядом мужчина. Только вот в результате абсолютно неудачного падения она получила черепно-мозговую травму, и после этого диагноза я уже не слышала, кажется, ничего. Врач скрылась за дверью операционной, а я так и осталась стоять посреди коридора, хлопая ресницами и пытаясь переварить весь поток информации. В какой-то момент мне даже начало казаться, что кто-то свыше откровенно надо мной насмехается, постепенно превращая мою жизнь в ад. И пускай она была далеко не идеальной матерью, а всего лишь несостоявшейся личностью, забеременевшей от какого-то недоноска в пятнадцать лет. Нет, надо, конечно, отдать должное этому недоноску, ведь на тот момент он решил сыграть в порядочного и остаться с ней, но после того, как он обрюхатил её во второй раз, его словно ветром сдуло. Видимо, пустился по миру дальше своим членом трусить. Чёрт, а ведь чтобы вспомнить его имя, мне придётся поднапрячься... Но ещё противнее было то, что в последний раз я полноценно видела свою мать на фотографии. На чёртовой, мать её, фотографии, пришедшей на мой телефон с подписью: “Узнаёшь?”
