Похоже, Безликий что-то наколдовал с пленными, так как они вообще не издавали звуков. Дальше все было спокойно. Нежить сразу кинулась разгружать машину. Безликий командовал, куда и что нести. Для меня дел не было, поэтому пришлось идти к Волкодаву.
Молоток он мне не доверил, заставил носить железо и подавать инструменты. Железную броню он переделал под себя, попутно исправив мой серебряный меч. На этот раз он пообещал, что рукоять будет огнеупорной.
Кожаная оплетка сменилась на заменитель, замоченный в чем-то солоноватом. Покончив с работой я решил погулять по улицам крепости. Было уже темно. Запах здесь был своеобразный. как будто окунулся в средневековье.
Умом я понимал, что родную планету люди бросили из-за того, что она была донельзя загажена, колонизировав приличный кусок космоса, при этом благополучно переставшие поддерживать связь между собой.
Все же, какому-то богатею удалось построить замок, восстановив ту самую атмосферу. И архитектуру, насколько я могу судить. Строилось тут на века. Помнится, кто-то шутил, что первые пять лет на планете шел терраформинг.
Ну, там, подгонка климата, озоновые дыры, парниковый эффект, в общем, чтоб все как дома было. Пройдя вокруг особняка, я вернулся к грузовику. Было ощущение, что я там что-то забыл.
— Что-то забыл? — Меня окликнул Итан.
— Типа того, — краем глаза слежу, как он идет дальше. Сидя на водительском кресле, принялся искать.
Я сам не знаю, что, но чуйка врать не будет. Из открывшегося бардачка что-то выпало. Никогда не понимал, как людям удалось сделать автоматические дверцы.
Вроде бы при дорожной тряске все спокойно, а вот сейчас от малейшего движения открылся, выпустив содержимое. На дне пассажирского места лежала магнитола. Тоже чудо техники.
К этому чуду прилагалась карта памяти в пластиковом пакетике. Установил все это в машину. Чуйка говорила, что это и есть то, что мне надо. Заиграла музыка.
Под перебор струн пел приятный женский голос, вводя меня в подобие транса:
Свет встает вокруг стеною,
Режет, рвет на части душу…
Кто мне лгал: «Идем со мною,
Я спасу, а не разрушу?»
Кто мне лгал? — затерто смертью…
Кто вокруг? — не вижу лица…
Только воля… тонкой сетью,
Мне мешает раствориться
В мутной пленке бессознанья,
Милосердном покрывале,
Что смахнет воспоминания:
«Нет эмоций… нет печали…
Нет — ни ярости, ни страсти,
Нет — ни гнева, ни волненья.
Нет — могущества и власти…»
«Помнишь?» — рвется сквозь забвенье.
Тут перебор перешел на бой и девушка запела во весь голос.
Помнишь — год перед войною?
Промелькнул… как будто не был…
Помнишь — гулкий шум прибоя,
Скалы, рвущиеся к небу…
Помнишь?.. — с радостью смеялись…
Помнишь? — каждый день был боем,
Мы поспорить не боялись,
Ни с врагами, ни с судьбою…
Помнишь Тьму в своих глазницах?
Сталь меча в своей ладони?
Помнишь… ночью, как забыться,
Ты шептал себе: «Запомни…
Этот миг. Их будет мало,
И они — не повторятся…»
Помнишь?.. боль не отпускала…
Помнишь?.. ты ушел сражаться…
Боль… горчащей темной чашей
Гнев — лекарство избавленья…
Нет судьбы: решенья наши
Все меняют за мгновенья.
Чьи-то губы… та, другая…
Вкус предательства и страсти…
И коварства: «Я ль не знаю,
Что от мести — шаг до власти».
Власть… смешно. Но ярость схватки…
Бьется ненависть, как птица!
Жить… так полно… Без оглядки,
Без предела, без границы…
Жить — не ведая запретов,
Что отринул в одночасье!
Даже воздух… запах ветра
Рвущий легкие на части.
Тьма — презрением к бессилью,
Свет — отвергнутым покоем,
Даже плащ твой… будто крылья
Колыхался за спиною.
Даже плен на поле брани
Был коротким и жестоким,
Даже кровь текла из раны
Алым, яростным потоком…
Даже суд — писклявым фарсом.
Дерзкий взгляд в пустые лица,
Приговору — улыбаться:
«Да, конечно: сит… убийца…
Как? «Не счесть деяний черных»?
Мило. Пафос торжествует?
Это — время непокорных,
Кто — живет. Не существует».
И ухмылка — там, у входа:
— «Им? Найти на нас управу?»
Экзар… гордый твой погодок,
Был Учителем по праву.
Только… рваться из неволи —
Путь к утрате от утраты,
Жить — всегда на грани боли,
Выбор — вечная расплата…
Тяжесть… «Улик, ты нас слышишь?»
Это… Оссус? Тело… Кая???
Голос памяти… все тише…
Почему я всех теряю!!!???
Свет… слепящий. Слишком больно…
Чистый Свет… уходит Сила…
Голоса… и голос: «Помни…
Помни… Помни!!! Это… было».
Я почувствовал приступ носатьгии. Такое поганое чувство, когда от воспоминаний защемило до слез, но вот вспоминать мне нечего. Что-то теплое скатилось по щеке.
Мозг пытался ухватиться за какие-то отголоски той памяти, но лишь слепо ощупывал пустоту. Совершенно не к месту возникла мысль о том, что одному телепату было так же гадко, когда ему «блевать нечем» от очередного самолечения паленым самогоном.
Текст песни наводил на воспоминания, которых у меня не было. Я точно знаю, что-то такое было. Было в этом много знакомого, словно текст песни описывал ту часть моей жизни, которую я так и не вспомнил.
====== Пополнение рядов ======
- Волчара, глуши шарманку, аккум посадишь! – Безликий хлопнул по двери. Выключаю магнитолу. В окно прилетела тряпка. Выглянув, я увидел, что бог мне подмигнул в зеркало.
Вытер лицо, загоняя ностальгию подальше. Не время для этого. Ночью заснуть не удалось. Видимо, перенервничал. Пришлось сидеть на дозоре, вместе с нежитью.
Разговаривать они не хотели, да и я не стал. Просто сел возле печки. Один из дозорных засел в тени и водил стамеской по желобу арбалета. Видимо, пытался выправить его, как мог.
Кто-то точил алебарду. К слову, мечей у них не было. Ну, один на полсотни, максимум. Помнится, в средневековье только у капитана мог быть меч, да и то, не у каждого. Это больше статусное оружие, ибо как делать, так и чинить его крайне невыгодно во многих отношениях.
- Стамеску в глаз тому слесарю и покрутить, как следует! – ругнулся вдруг арбалетчик голосом Монаха.
Приглядевшись, я узнал его католическую рясу. Из-за освещения трудно было различить то, что в тени.
- Тоже не спится?
- Я уже выспался.
- Тебе нормально с ними? – киваю на нежить.
- А что? Не кладбище, конечно, но тоже тихо.
- Хотел спросить: откуда Безликого знаешь?
- Работали вместе. Давно еще. В общем, насолил он мне, причем, непростительно. Но я не злопамятный, все забываю, когда отомщу.
- И это... почему ты молчаливым был тогда?
- Когда есть о чем поговорить, то я говорю, а если нет, то зачем сотрясать воздух? Правильно, незачем. Моя фляга у тебя?
- Да, я ее под броню тогда сложил, – протягиваю Монаху его же подарок. Он отхлебнул, затем вернул ее мне, довольно крякнув.
- Хорошо пошла.
- Святая вода?
- H2O девиз не наш, наш C2H5OH.
- И ты туда же?
- Да ладно тебе, вода это. Не святая.
- Не понял.
- Ну, если ты бы поверил, что она жжет твоих врагов, аки серная кислота, так оно и было бы. И церковные танцы с бубном не нужны.
- Теперь я еще больше не понял.
- Помнишь, как Ронин тебе рассказывал? Сейчас твои мысли ближе к материализации. Так что, каждый второй человек – верховный маг в зачатке, хоть толку от этого... пять минут побыл полубогом, двое суток немощный старик. Магия берет свою цену, так что все маги работают по ремеслу, земледелию или в ювелирке. Да и таких – единицы. Все же сталь и стрелы попривычней будут.
- Всех на костер.
- Нет, только сволочей и мужеложников. Можно и не колдунов. А если давать магу четверть рациона, то он станет простым человеком. Голодный и не выспавшийся ни колдовать ни мечом орудовать не сможет. Теперь скажи: как самочувствие?
