– А если он враг? – спросил Гаррос.

– Тогда на твоей совести, по крайней мере, не будет трусливого убийства человека не причинившего тебе зла…

Гаррос повернулся к Вианне.

– Что скажешь ты, госпожа моя?

– Мне это не нравится.

– Почему?

– Из-за пророчества, – резко ответила она.

– Что же я, по-твоему, должен сделать?

– Отвезти его подальше на Седые Земли и оставить там нагого – пускай сам спасается, как может.

– Нет! – воскликнула Лайрэ не раздумывая.

– Почему нет? – спросила Вианна.

– Он принадлежит мне.

Ярость, прозвучавшая в голосе Лайрэ, ошеломила остальных. Гаррос искоса взглянул на Вианну. Та смотрела на Лайрэ так, будто видела ее впервые.

– Скажи мне, – осторожно заговорила Вианна. – Когда ты прикоснулась к нему, на что это было похоже?

– На восход солнца, – прошептала Лайрэ.

– На что?

– Это было как восход солнца после ночи – долгой, как само время.

Вианна закрыла глаза и прошептала молитву ко всем богам которых вспомнила.

– Я должна просить совета у… Камней, – сказала она.

Лайрэ с облегчением вздохнула и перевела на Гарроса засветившиеся надеждой глаза.

– Я буду ждать две недели, но не больше, – заявил Гаррос. – Если за это время окажется, что твой Тааур враг мне, то…

– То что? – шепотом спросила она. Гаррос пожал плечами.

– Я поступлю с ним так, как поступил бы с любым другим разбойником или бродягой, шныряющим по моим владениям. Повешу его там, где нашел.

Лайрэ невзначай уронила золотое запястье. Тааур резко повернулся и его правая рука метнулась к левому боку – пальцы схватились за несуществующее оружие.

– Ты похож на лорда, – сказала Лайрэ, любуясь им.

– У лорда был бы меч, – нервно похлопал он себя по поясу. А у меня не было…

– Ты знаешь много лордов?

Он надолго замолчал.

– Нет… Но… мне так кажется…

Лайрэ улыбнулась, несмотря на страх, который неотступно преследовал ее после разговора с Гарросом.

– Но лорды ведь не всегда ходят с мечом… – мягко пояснила она. Вряд ли они берут его, например, в отхожее место…

– Да – верно, – задумчиво произнес он. Тем более там его можно невзначай уронить в дерьмо.

– Вовсе не поэтому – тем более сейчас у многих лордов в этих местах все устроено так что вода уносит нечистоты по трубам.

Тааур замер, недоуменно просмотрев на ней.

– Это как? – недоуменно спросил он.

Лайрэ подумала что пожалуй кем бы он ни был – он настоящий варвар – раз не слышал о канализации и водопроводе. Пусть в Седых землях это есть мало у кого – но даже Лайрэ в своем захолустье про такое знает. Может он из земель орков? Там же есть люди – целые деревни. Или вообще с каких-то диких островов?

– Ну не знаю как тебе толком объяснить… Я сама не видела… Но на юге – в Королевствах или в Ширваре в уборные подведены трубы и течет вода. Но почему это тебя удивляет? Разве так важно как устроен сортир – все равно в него испражняются?

Какое-то время Тааур молчал. Потом нахмурился, как будто тщетно пытаясь найти что-то в памяти.

– Может ты и права… Дерьмо конечно дерьмо и есть. Только я все время чувствую, что… Мне показалось…

Лайрэ ждала, что он скажет дальше, и сердце было готово выскочить у нее из груди.

Со сдавленным проклятием Тааур оставил попытки ухватить какое-то из неясных воспоминаний, которые дразня манили его, но стоило ему приблизиться, как они тут же ускользали.

– Что-то здесь не так, – решительно произнес он. – Я здесь не на месте. Знаю это так же твердо, как и то, что дышу.

– Прошло всего несколько дней, как ты проснулся. Для полного выздоровления нужно время.

– Время! Время! Клянусь всеми богами, у меня нет времени слоняться без дела, словно слуга, который ждет, когда его господин проспится после бурной ночи. Я должен…

Он ударил кулаком по ладони и отвернулся от Лайрэ. Хотя он больше ничего не сказал, его напряжение ощущалось на расстоянии, как ощущается тепло от огня в очаге.

Когда Лайрэ подошла и остановилась рядом с ним, ноздри его расширились, уловив аромат ее юной свежести.

– Успокойся, Тааур.

Теплая, нежная рука ласково погладила его сжатый кулак. От неожиданности он вздрогнул. Ведь она упорно избегала прикасаться к нему после того, как он сорвал у нее тот единственный, жадный поцелуй. Сам он тоже старательно следил за тем, чтобы не дотронуться до нее опять.

Тааур говорил себе, что ему следует остерегаться, потому что он не знает, кем была ему Лайрэ в прошлом или кем будет в будущем. Очень может быть, что они – пара влюбленных, которых разделяют ранее данные обеты.

Однако, едва почувствовав сладость мимолетной ласки Лайрэ, Тааур понял, почему с того раза больше не прикасался к ней. Она всколыхнула в нем такой прилив страсти и томительного влечения, какого он никогда еще не испытывал ни с одной женщиной.

Удивление, которое Тааур испытывал всякий раз, когда понимал, какой глубокий отклик вызывает Лайрэ во всем его существе, убедило его окончательно в том, что он никогда еще не питал такой страсти к женщине. Точно так же, как его привычка то и дело хвататься за пояс доказывала, что в позабытом прошлом меч висел у него на боку.

Лайрэ кое-где подтянула что-то, заправила выбившуюся складку материи и отдала ему красивый плащ цвета индиго, который принесла под дождем из замка.

– Это тебе, – сказала она.

Тааур посмотрел сверху вниз в эти золотистые, глаза, которые следили за ним с таким нескрываемым желанием успокоить.

– Ты очень добра к чужаку, у которого нет ни имени, ни прошлого, – задумчиво сказал он.

– Мы уже много раз об этом говорили и ни до чего не договорились. Или… ты вспомнил что-то еще?

– Не так, как ты думаешь. Я не вспомнил ни имен, ни лиц, ни дел, ни обетов. Однако я чувствую… чувствую, что мне уготовано что-то великое, но и опасное. Оно где-то здесь, близко; кажется, еще чуть-чуть, и оно у меня в руках.

Тонкая рука Лайрэ вновь опустилась на запястье Тааура. Она не уловила никаких воспоминаний о его прошлом, никакого сгущения туманных намеков на воспоминания, которые кружились, и таяли, и нарождались вновь, дразня и намекая. Все было по-прежнему.

Влечение к ней, пронизывающее все существо Тааура столь же глубоко, как тени его потерянной памяти.

От того, что она ощутила желание любимого, по телу Лайрэ начал разливаться какой-то странный жар. Словно невидимый огонь поселился у нее в животе, внизу, почти что там, и ждет лишь дуновения страсти Тааура, чтобы вспыхнуть ярким пламенем.

Лайрэ говорила себе, что надо убрать руку и больше не приближаться к Таауру, однако рука оставалась там, где была, прикасаясь к нему. И это прикосновение было для нее как сладкий, неуловимый дурман. Ей бы испугаться той радости, которую она испытывала, упиваясь им, но она лишь позволяла ему завлекать себя все глубже и глубже.

Старая мудрость гласит что сама жизнь таит в себе и величие, и опасность, – тихо сказала Лайрэ.

– Правда? Я не помню.

Тааур взглянул на склоненную голову девушки, которая ничем не заслужила его гнева и очень многим – его благодарности. Легкая дрожь прошла по ее телу.

– Не бойся… Я не причиню тебе зла.

– Я знаю.

Уверенность, прозвучавшая в голосе Лайрэ, отражалась и у нее в глазах. Таауру было так приятно это доверие, что он забыл спросить, почему она так уверена в нем. Он поднес ее руку к губам, чтобы поцеловать.

– Тааур, – прошептала Лайрэ, – я…

Голос ее замер, потому что всю ее пронзила сладостная дрожь… Знать всю силу страсти, которую он к ней питает, и одновременно ощущать нежность его поцелуев – это было все равно что оказаться охваченной ласковым, всепоглощающим пламенем.

Тааур поднял голову и заглянул в затуманенные золотистые глаза этой девушки, которая была для него такой же тайной, как и собственное его прошлое.

Может, мы были возлюбленными в той жизни, которую я не помню? И ты зачем-то скрываешь правду?