– Но ведь верно говорят, что человек, сражающийся с самим собой, никогда не победит.
В молчании незнакомец выслушал эту неутешительную истину.
– Если тебе суждено вспомнить, – добавила Лайрэ, – то ты вспомнишь.
– А если не суждено? – резко спросил он. – Так и останусь до конца жизни человеком без имени?
Его слова легли в опасной близости к тому темному предсказанию, которое омрачало жизнь Лайрэ.
– Нет! – воскликнула она. – Я дам тебе имя. Я назову тебя – Тааур.
Многократным эхом это имя вернулось к Лайрэ, приведя ее в ужас. Она не хотела и не собиралась произносить его. Совсем не хотела.
Но было уже поздно. Она дала ему имя.
Тааур.
Нет! Нет!
Затаив дыхание, крепко сжав обеими руками его руку, Лайрэ ждала ответа от Тааура.
Откуда-то издалека к ней пришло слабое ощущение усилия, сдвига, сосредоточения…
Потом оно исчезло, угасло, словно эхо, прозвучавшее в третий раз.
– Тааур? – переспросил он. – Так меня зовут?
– Я не знаю, – печально сказала Лайрэ. – Но это имя подходит тебе. Оно означает э-э-«пришедший из безмолвия».
Ласковое прикосновение ее пальцев очаровывало Тааура, примиряло его с этим странным пробуждением в мире, который был ему как будто незнаком и одновременно казался чем-то близок.
Но чужд или знаком был ему этот мир, Тааур не знал. От неотступных мучительных мыслей он совсем обессилел и не мог больше сопротивляться. Долгий подъем из тьмы истощил даже его могучую силу.
– Обещай, что не свяжешь меня, если я опять засну, – попросил он прерывающимся шепотом.
– Обещаю.
Тааур посмотрел на девушку, которая склонялась над ним с таким волнением и заботой. Множество вопросов теснилось у него в голове. Слишком много, чтобы не запутаться.
И слишком много таких, на которые нет ответов.
Даже если он не помнит подробностей своей жизни до пробуждения, кое-что он все же не забыл. Когда-то в прошлом он узнал, что атака в лоб не всегда годится для взятия укрепленной позиции.
Тем более что в этот момент ему не хватило бы сил атаковать в лоб даже мышь. Каждый раз, когда он собирался с силами, боль в голове становилась такой неистовой, что почти ослепляла его.
– Полежи хоть чуть чуть спокойно, – ободряющим голосом сказала Лайрэ. – А я пока заварю чай от головной боли.
– Как ты узнала?
Не отвечая, Лайрэ потянулась за смятым покрывалом. Ее распущенные волосы упали на Тааура. Нетерпеливо выдохнув, она откинула пшеничного оттенка волну за спину…
– Твои волосы похожи на золото, – сказал Тааур, поглаживая мягкую прядь локон. – Такие же прекрасные.
У Лайрэ перехватило дыхание. Ей показалось, что улыбка Тааура может растопить лед на вершинах Угардана.
– Спасибо, – ответила она, тихо засмеявшись и покачав головой. – Меня зовут Лайрэ.
– Лайрэ…
Тааур перевел взгляд с ее длинных волос на ясные золотистые глаза.
– Да, – сказал он. – Лайрэ. Прекрасное имя… Тааур отпустил шелковистую прядь, погладил ее запястье и опустил свою руку на густой мех покрывала. Когда Тааур освободил ее руку, у Лайрэ возникло ощущение погасшего огня. Она едва не вскрикнула от огорчения.
– Значит, я Тааур, а ты Лайрэ, – произнес он после недолгого молчания. – Пока…
– Да, – прошептала она.
– Где я сейчас? – спросил Тааур.
– У меня в усадьбе.
Он огляделся и увидел, что он и Лайрэ находятся в просторной комнате. В очаге посреди комнаты весело горел огонь, а дым выходил через отверстие, оставленное в дощатом потолке. Что-то вкусное варилось в небольшом котелке, подвешенном над огнем. Стены были чисто выбелены известью, а пол застелен свежим тростником. В трех стенах усадьбы было по закрывающемуся ставнями окну. В четвертой была дверь.
С задумчивым видом Тааур ощупал постель. Льняные простыни, мягкая шерстяная ткань, роскошный мех, занавески из дорогой ткани. Тут же стояли стол со стулом, на столе – масляная лампа и лежало, как ему показалось, несколько древних рукописей.
Одежда Лайрэ тоже была из мягкой и теплой ткани. На ее запястьях и шее светились и переливались золотые украшения. Хотя обиталище хозяйки достаточно скромное…
– Ты живешь не очень богато, – сказал Тааур. (Стоп – а откуда он знает как живут здесь богачи?)
– Мне выпал счастливый жребий. Гаррос, вассал и родич лорда Артор-Симво Северного, покровительствует мне.
Привязанность Лайрэ к Гарросу ясно слышалась в ее голосе и светилась в улыбке. Лицо Тааура помрачнело, и в этот момент Лайрэ подумала, не слишком ли она поторопилась развязать его.
– Ты его возлюбленная? – спросил Тааур. Сначала Лайрэ не поняла заданного резким тоном вопроса. Когда же его смысл дошел до нее, она вспыхнула.
– Нет! Лорд Артор-Симво уже стар…
– Не Артор-Симво, – перебил ее Тааур. – Гаррос.
Лайрэ радостно улыбнулась.
– Возлюбленная Гарроса? – повторила она. – Гаррос бы лопнул от злости, если бы это услышал. Мы с ним знаем друг друга с тех пор, когда стали осознавать себя.
– И он одаривает дорогими подарками всех друзей своего детства? – холодно спросил Тааур.
– Мы оба учились у Вианны Мудрой.
– Ну и что?
– Семья Гарроса подружилась со мной. К тому же их подарки, как бы щедры они ни были, не ложатся бременем на богатство лорда Артор-Симвоа, – сухо ответила Лайрэ.
Тааур уже открыл было рот, чтобы продолжить ее допрос, но вдруг понял, что в его словах звучит чересчур много ревности – а между тем эту девушку, он только буквально что узнал.
Только что?
Обнаженный, он лежал в ее постели. Ее руки не боялись прикасаться к нему. Она не покраснела и не отвернулась, когда покрывало сбилось и соскользнуло…
Как же поделикатнее узнать у девушки, кем она ему приходится – невестой, женой или возлюбленной?
Или, упаси Боже, сестрой! Вот опять – о каком боге он подумал сейчас?
Тааур поморщился.
– Тааур! Тебе больно?
– Нет. Скажи мне…
Тут голос его сник, и он запнулся.
– Между нами есть кровное родство?
– Нет, – без промедления ответила она.
– Слава… Небесам.
Лайрэ смотрела на него в недоумении.
– А что, Вианна – одна из тех, кого ты называешь Наделенными Силой? – спросил Тааур, переводя разговор на другое и отвлекая внимание Лайрэ.
– Да.
– Это племя или клан, или жреческий сан?
Сначала Лайрэ подумала, что Тааур шутит. Человек, которого нашли спящим под священной йиллайиной внутри священного хринга, сам должен быть одним из Повелевающих Силой!
Эта мысль подействовала на нее как бальзам. Кем бы когда-то ни был этот незнакомец, которого она нарекла Таауром, сейчас это был другой человек, отсеченный от прошлого как будто ударом секиры.
Нахмурившись, Лайрэ старалась найти слова, чтобы описать свои отношения с Вианной и Гарросом, и с теми немногими другими Наделенными, которых ей приходилось встречать. Она не хотела, чтобы Тааур смотрел на нее с суеверным предубеждением или страхом, как это порой случалось у простолюдинов.
– Многие Повелевающие связаны кровными узами, но не все, – медленно заговорила Лайрэ. – Это такое искусство… или если хочешь ремесло – как воинское. Но не все те, кто учиться владеть мечом становятся великими бойцами.
– Я понял. У некоторых всегда все получается лучше, чем у других. А немногие, очень немногие, умеют что-то делать намного лучше, чем все другие.
– Да, – сказала Лайрэ, обрадованная тем, что Тааур понял. – Те, кто не может научиться, называют тех, кто может, проклятыми или благословенными. Обычно проклятыми.
Тааур криво усмехнулся.
– Но мы ни то ни другое, – продолжала она. – Просто мы такие, какими нас создали Боги. Другие.
– Верно. Мне кажется что мне уже приходилось встречать таких людей. Не таких, как все.
Лайрэ вспомнила лицо, на мгновение увиденное сквозь застилавшую сознание Тааура пелену забвения – огненно-рыжие волосы и глаза необычайно яркого синего цвета. Зеленая ткань платья. Зеленый цвет одеяний друидов.
