Иногда я, правда, думаю, что будет неловко, если какая-нибудь девчонка придёт ко мне, чтобы заняться сексом, а на неё будут смотреть десятки газетных и журнальных пришельцев.

…

Клянусь, я не собирался идти на вечеринку. До последнего думал, что останусь дома и поиграю в «Старкрафт» или попробую закончить один из рисунков, но тут мама заявила, что в субботу к ней приезжает подруга. А это значит, что миссис Ховардс будет весь вечер сидеть на нашей кухне и докапываться до меня — как я учусь, с кем встречаюсь и всё такое. Она уверяет моих родителей, что я такой хмурый, потому что не хожу в церковь и не исповедуюсь, и у меня от этого «тяжело на душе». Когда она открывает рот, меня сразу тянет заткнуть его кухонным полотенцем.

Мама легко меня отпустила, видимо, решила, что мы с этим новеньким друзья. Она уже видела Руперта: он поздоровался со мной, когда мы ездили за покупками в супермаркет. Конечно же, она сказала, что он очень милый мальчик. С этим не поспоришь, хотя я ненавижу это слово. Что оно, блин, вообще значит? Всё подряд называют милым — салфетки, платья, маленьких детей или котят.

Я даже собирался одеться лучше, чем обычно, поэтому с полчаса искал в шкафу футболку с концерта the Misfits, но она оказалась в стирке. Пришлось доставать с полки камуфляжную, в которой я летом езжу на рыбалку. На улице был приятный мартовский день. Тусклое весеннее солнце клонилось к закату, освещая розоватым светом асфальт и одноэтажные домики на нашей улице.

Семья Руперта арендовала двухэтажный дом на окраине. Сразу за их участком начинается лес, ветви елей даже задевают забор. В гараже была припаркована вишнёвая «Тойота», на которой он приезжает в школу.

Я ужасно волновался, меня буквально скрутило, а ещё предстояло выпить немало алкоголя, чего я боялся больше всего. Мне не приходилось пить в компании, да и вообще единственный раз, когда я надрался, был в девятом классе. Тогда родители уехали в город, а я в чём-то провинился, и мама посадила меня под домашний арест. Я пробовал противиться: я всё равно никуда не выхожу, кроме школы, так что практически каждый день под добровольным домашним арестом. Но мама не разрешила мне поехать, и пришлось развлекаться самостоятельно.

В подставке для вин на кухне я нашёл бутылку ликёра и вылакал несколько рюмок в одиночку, досматривая «Симпсонов». Ничего особенного тогда не случилось, разве что шутки показались мне смешнее, чем обычно. Я так и уснул на кухонном диване, оставив на столе откупоренную бутылку со сладкой, крепкой жидкостью. Мне не понравились ощущения скованности во всём теле с утра и тяжесть в голове, поэтому больше я не притрагивался к алкоголю.

Но на этот раз всё должно было быть по другому. Ладно, никому не интересно, с кем я там здоровался и всё такое прочее. Руперта я сразу нашёл: он стоял в большой компании, но радостно махнул мне рукой и вроде как собирался подойти, но Кармен зачем-то утянула его на кухню. То ли ей нужно было найти вино, то ли ещё что-то.

Когда я пришёл, многие уже были навеселе. Джастин и Бекки танцевали: ну, то есть пытались танцевать, потому что всё, что они делали, сводилось к тому, чтобы обжиматься, топать и хлопать руками невпопад. Я немного растерялся, потому что не знал даже, к кому можно было бы присоединиться. Потом осмотрел комнату, всех этих ребят из старших классов и впервые задумался: я знаю их всех столько лет, а поговорить могу от силы с парой-тройкой человек.

В итоге у лестницы я встретил Монику. Считайте, Мэдисон номер два, только брюнетка. Она сидела на первой ступеньке, подперев голову руками, и явно скучала.

— Ты чего одна? — спросил я.

Моника молча указала пальцем в сторону Кайла Хэнкса: парня из колледжа, с которым они встречались вот уже недели четыре. Он совсем окосел от пива, и на его руке висла совсем не симпатичная девчонка. Было ясно, к чему это всё идёт.

— Мы с ним пришли вместе, — усмехнулась она. — И теперь мне очень весело, как видишь.

— Принести тебе выпивки?

— Если там есть светлое… Хотя ладно, что угодно пойдёт.

В холодильнике оставалось несколько банок «Будвайзера». Вкус мне не понравился, но находиться трезвым в этой компании было просто невозможно, поэтому я быстро прикончил бутылку.

Моника тоже выпила, а потом потащила меня за собой в гостиную, где визжали колонки. Танцевать я отказался, и в конце концов мы вышли на крыльцо. Моника явно перебрала, но это оказалось не так важно. Пиво сделало своё дело, и я без проблем поддерживал разговор.

— Почему ты всегда такой сердитый, Сэм? — вздохнула вдруг она. — Ты мог бы быть нормальным парнем.

— Неужели? — хмыкнул я.

— Ты всегда был таким грустным и сердитым, даже в начальной школе. Я помню. Ты никогда не хотел играть в «Мэш» или салочки…

В общем, Моника выдала мне целый монолог, начинающийся с «если бы». В итоге мы пришли к тому, что если бы я лучше одевался, чаще выбирался куда-нибудь и перестал бы отстраняться от всех, то сошёл бы за нормального человека. Я с ней просто согласился, и тут она спросила:

— Слушай, хочешь пойти полизаться?

— Чего?

— Пошли, — она потянула меня за руку, и мы зашли в помещение, где начал собираться народ.

Признаюсь, что когда она сказала «полизаться», я подумал, что мы уединимся. Даже начал морально готовиться к этому, но как только оказался в нужной комнате, понял, что дело идёт немного не в ту сторону. Там, на мягком ворсистом ковре и диване разместилось человек пятнадцать. Моника болтала с Кармен, и только из их разговора я наконец догнал, что мы играем в «Семь минут в раю».

Если вы не знаете правила, то вот вам суть этой игры в двух словах: пишете на бумажках имена, их перемешивают, и двоих человек запирают в комнате на семь минут, а дальше вы делаете, что хотите. Учитывая то, что гости, как правило, пьяные, ни у кого нет желания вести философские беседы, но это отличный шанс поцеловаться с кем-нибудь. Если не хочется, то всегда можно поиграть в слова, например.

Моника села на ковёр рядом со мной и положила голову мне на плечо, и я подумал, что было бы неплохо, если бы нас заперли вдвоём.

Но когда Бекки объявила имена, оказалось, что Моника пойдёт в гардеробную с каким-то странным типом, я же должен был тусоваться там с Рупертом — парней в комнате оказалось больше, поэтому удача оказалась не на нашей стороне. Он сидел напротив и медленно потягивал из стакана смешанную с соком водку.

Пока я ждал своей очереди, успел прикончить ещё две банки пива. Голова начала медленно тяжелеть, а всё тело будто отекало. Я даже не следил, кто уходил в гардеробную, где предполагалось отсиживать эти самые семь минут. Когда пришла моя очередь, я неуклюже встал на ноги, цепляясь за спинку дивана и поплёлся за Рупертом вдоль коридора.

В гардеробной оказалось очень тесно. Она была заставлена ещё не разобранными после переезда коробками, и в духоте помещения отчётливо различались запахи дезодоранта и женских духов. Кто-то, кто сидел здесь до нас, положил на пол вязаную кофту. Мы сели рядом, так, что наши плечи почти соприкасались. Я тут же начал нервно теребить узелки на подстеленном свитере.

— Тебе сегодня не везёт, — усмехнулся я. — Ты оказался здесь со мной. Не думал, что когда-нибудь буду играть в эту ерунду.

— Я вообще эти игры не очень люблю.

— Я тоже.

— Правда? Мне однажды пришлось сидеть с одной девчонкой, у которой изо рта ужасно пахло чесноком. А ты почему?

— Я никогда не играл в такое. Это просто тупо, — фыркнул я.

В тишине различались чужие голоса. Кто-то просил сделать погромче музыку, кто-то спрашивал, осталась ли в холодильнике выпивка.

— Значит, ты никогда не ходишь на вечеринки? — спросил он.

— Меня не приглашают. Как видишь, я не отличаюсь дружелюбием.

— Ты мог бы поехать с нами в город, — начал он, — мы собираемся…

— Нет. Слушай, тебе делать совсем нечего? Не надо звать меня из жалости.

— То есть ты не допускаешь, что я просто так позвал тебя?