Мы заехали на территорию отделения, и он высадил меня у коттеджа. На обед в столовую я не пошла. Отдала свой талон студенту и попросила принести второе блюдо и бутыль воды. Я улеглась на постель, раскрыла журнал и мысленно заново проиграла всю сцену с доктором. А может, правда остаться на берегу? Может, именно за этим я ныряла в штормовое море? Чтобы брюнет зашил мне колено? Этот его быстрый взгляд в коридоре!..
А потом повалили сотрудники. Наверное, от скуки. Зашел шеф, справился о моем здоровье, и наконец явился студент с обещанным вторым блюдом. Я была голодна: желудок прилип к позвоночнику! Подошли и другие студенты, узнав о моей травме во время героического поиска их в городе. Даже блондинка заскочила с визитом. Начались обсуждения последних новостей на побережье, главной из которых была сводка погоды – шторм затихает, а значит – скоро отход! Один из студентов вытащил местную газету, которую кто-то из сотрудников привез утром в отделение. На первой странице шла речь о побеге из города местного чиновника, бывшего директора сейсмологической станции. По предварительным данным, на личном самолете были вывезены важная документация, данные научных исследований в регионе за последние годы и внушительная сумма денег наличными. Я попросила оставить мне газету.
А потом мы сцепились с блондинкой. Она ехидно заявила, что было крайне глупо ломать себе ноги на ровном месте, когда такие события в городе! Я холодно ответила, что бездарно прыгать в пустой бассейн, когда рядом – океан! Каждый понял мой выпад по-своему. Девушка, наверное, решила, что речь идет о выборе Андрея. Тот, в свою очередь, еще не отцепился от доктора, задетый вероятностью занять «вторую роль». Остальные с интересом наблюдали, как бьются две самки за первенство в стае. А я пожалела о своих словах. Надо было дать ей выиграть. Есть тип борьбы, когда необходимо давать сопернику липовый шанс и, не уставая, приучать его к ложным победам!
На следующий день мы вышли в море. Таможенный осмотр парохода перед выходом из бухты занял несколько часов. Такого здесь еще никогда не было. Рейс был по сути каботажный. Мы даже не выходили в нейтральные воды. Но проверяли все до последнего помещения. Просмотрели все упакованное оборудование в лабораториях, рылись в личных вещах сотрудников и команды, отвинчивали решетки вентиляторов. Машинное отделение, трюмы, камбуз были обысканы до последнего тюка и кастрюли, расчехлили лебедки и компрессоры на палубе, вскрыли ящики для геологических образцов. Старпом, боцман и шеф бегали по всему пароходу, едва успевая открывать и закрывать емкости.
Капитан стоял на верхней палубе и мрачно цедил сквозь зубы: «Это не проверка, это обыск! Чего они ищут? Ходят слухи о каком-то сбежавшем чиновнике! Предвыборный ажиотаж! Говорят, самолет нашли в горах, а пилот и груз исчезли! Думают, что он мог скинуть с самолета контейнер с грузом в море. А тут пароход ушел из бухты на сутки. Решили, что команда могла заметить ящик и поднять на борт!»
Подошел расстроенный шеф:
– Похоже, мы сегодня вообще не выйдем. Всю аппаратуру перевернули вверх дном!
– Если бы только аппаратуру! Весь пароход изрыли! Разобрали по винтику! В другое время я бы их пригласил и напоил. Но эти просто озверели! – вздохнул капитан.
Поиски оказались напрасными. Таможенники угомонились и ушли с капитаном в кают-компанию. А мы разошлись по лабораториям и каютам приводить в порядок бедлам. Наконец таможня покинула пароход, и был дан сигнал к отходу судна. Все высыпали на палубу. Матросы на пирсе сняли концы с кнехтов, и пароход плавно отчалил от пирса. Это всегда захватывающее зрелище. К нему невозможно привыкнуть! В этом заложена не просто суть отхода от берега, в этом кроется тайна любого ухода, величие покидания.
Охваченная романтикой происходящего, я все же думала о том, что крепко «влипла». Что вся эта история не скоро и не просто закончится, что я погрязла в чуждых мне делах, а рассказать об этом некому. И это обостряло чувство крайнего, неизмеримого одиночества. Мурашки по коже! А что если кто-то видел меня в ту ночь на пляже или на автозаправочной станции? Могло ведь такое случиться! Я вдруг вспомнила шутку доктора про «бордюр». Почему я решила, что умнее других? Может, после рейса все уляжется? Я решила, что если таможня возьмется за дело, то очень скоро в море обнаружат ящик с оставшейся мелочью на дне. Прочешут пляж, но вряд ли отыщут спрятанные мной пакеты! Такое непросто найти: там работал не разум – инстинкт! Я еще постояла на палубе в размышлениях о величине авантюры, в которую влезла так, невзначай, под влиянием момента.
Я вернулась в каюту. Потом был ужин, а вечером вся студенческая компания набилась в каюту к Андрею отпраздновать начало рейса. Я тоже поначалу хотела приобщиться к всеобщему веселью, но что-то останавливало меня: наверное, отсутствие этого самого веселья. И в театре, и в жизни труднее всего играть простоту. Великий дар – естество ковёрного! К тому же я, очевидно, проигрывала первенство блондинке. Возможно, доктор был прав, и мне стоило остаться на берегу, сославшись на травму, но меня гнал в море мой разлом. Проходя по коридору, я слышала громкие голоса, смех и звучание гитары в каюте Андрея, но не стала спускаться в его отсек по внутреннему трапу. Я вышла на корму и зашла в лабораторию, разобрала привезенные папки с материалами, судовые журналы, открыла несколько картонных упаковок с чистыми лентами для сейсмических записей и достала бытовую утварь из хозяйственного рундука. Поставила на плитку чайник и решила отпраздновать начало рейса в полном одиночестве, если только такое возможно на пароходе. Я привыкла жить одна, и у меня своя виртуальная реальность, способная заполнить любое пространство. Мои призрачные компаньоны отнюдь не бестелесны. В них больше чувств, эмоций и интриг, чем во многих сущностях реального мира. Они не всегда плод моих фантазий. Иногда мое сознание сталкивается с необъяснимым явлением чьего либо присутствия без каких-либо усилий с моей стороны. Часто «гости» застают меня врасплох. Это делает встречи непредсказуемыми и подчас опасными. Я не одна в этом мире! Мы разговариваем, спорим, иногда ругаемся, и это единственные существа, которые без критики съедают все, что я сама готовлю и ставлю на стол. Я и сейчас достала кое-какую снедь из лабораторного холодильника, постелила на стол чистую бумагу и разложила на тарелки закуски. Я налила себе чаю, разломала на «сегментики» шоколад и уже приготовилась встретить первую сущность. Я знаю, как это бывает: сначала ощущение присутствия – легкий холодок прикосновения в области шеи, потом яркий короткий образ мелькает перед внутренним взором, а затем – отключение сознания и переход в другую реальность. Там нет ограничений, там пространство наполнено смыслом. Я стала ждать. Очень важно, кто появится первым. От этого зависит тема, суть разговора. Не то чтобы меня каждый раз баловали откровениями, но то, что мне надо узнать, мне дается сполна.
Я взглянула на дверь. Она открылась, и в лабораторию зашел наш шеф, научный руководитель экспедиции Вадим Борисович, за ним впрыгнул химик Сергей, потом еще один сотрудник из соседней лаборатории магнитометрии и два геолога с фотокамерами. Наша судовая лаборатория расположена на корме с выходом на палубу. Помещение довольно просторное, и здесь обычно собирается много народу. Увидев расставленные тарелки на столе, вошедшие расценили это как сигнал к началу празднования начала рейса.
– А что вы ребят не предупредили? – поинтересовался шеф. – Они там где-то засели у Андрея.
В лаборатории начал толпиться народ. На столах появилась еда и напитки. На палубе зажгли огни, зазвучала музыка. Начались танцы. Обычно вечер знакомств был предусмотрен, и в некоторых рейсах был традицией первого дня экспедиции. После дневного досмотра некоторые люки на палубе и основной проем трюма были наскоро задраены и прикрыты брезентом. В носовой части судна тоже царило оживление, но основным местом встреч оставалась корма.
Пароход шел небольшим ходом, и море было зеркально гладким. Идеальный штиль после штормовых дней создавал иллюзию театральной декорации. Моя нога еще болела и почти не сгибалась, поэтому я уклонилась от танцев и, сидя в углу с бокалом, наблюдала за тем, как веселится на палубе народ. Подошел Андрей в окружении студентов, стало шумно и весело. Я не удержалась и немного покрутилась с ними под музыку при свете судовых огней. Андрей танцевал с ней. Шелковистая грива ее светлых волос то и дело вспыхивала золотым отблеском под лучом фонаря и под светом выглянувшей из-за туч луны. В этом тайна мироздания: гибель планет и цивилизаций – нет силы, отменяющей законы! Невозможно выпить океан! Что в этом случае делают люди? Я вернулась в лабораторию, налила в бокал кем-то забытого в бутыли на столе белого муската и, усевшись на стул напротив открытой двери, уставилась в темноту. С палубы неслась музыка, блуждали тени, рассекая упавшие на покрытие светлые полосы. Завтра начнутся работы, и все встанет на свои места: вахты, обработка материалов – размеренный привычный ритм. «Ничего, справлюсь!» – успокаивала я себя, но что-то царапалось внутри, бастовало.
