Бэль то и дело отвлекалась от нот, глядя через приоткрытую дверь кровавой комнаты, когда по коридору несли украшения, и раздавались счастливые голоса о приближающемся празднике. На улице выпало ещё больше снега, тяжёлыми хлопьями он опускался с хмурого зимнего неба. Хотелось выбежать на улицу и поиграть хоть с кем-нибудь в снежки, но за все это время Бэль ни разу не разговаривала с мистером Гилмором младшим.
– Кларибэль, играйте дальше, – потребовала мадам Дюпре.
По комнате разнеслись неумелые аккорды, и Бэль попыталась не думать об рождестве.
Географию, как сказала мадам Дюпре, Бэль знала не плохо, но недостаточно хорошо, поэтому каждый день женщина заставляла её выслушивать и записывать новый материал, который Бэль должна была выучить и рассказать на следующий день. Информации было порой слишком много, что Бэль снилось, словно она сидит в кровавой комнате и выслушивает очередную лекцию мадам Дюпре. История показалась для Бэль самым скучным уроком, но мадам Дюпре считала наоборот, поэтому они часто засиживались, заучивая даты и события.
Незаметно пришёл сочельник. Утром пришла Эмма и София, но Бэль проснулась до их прихода и сидела на полу у камина, разглядывая затухающий огонь. Сегодня и завтра Бэль была освобождена от занятий, весь дом праздновал рождение Иисуса.
– Бэль, тебя буду ждать внизу в столовой, познакомят со всеми приехавшими гостями, – говорила Эмма.
– Да, смотри, какое красивое платье мы тебе принесли! – София показала пышное розовое платье с кружевами и узором из тоненьких зелёных веточек.
– Спасибо большое, – проговорила Бэль, желая на самом деле молча кивнуть, но помня слова мадам Дюпре: «Что за молчаливое кивание!? Как китайский болванчик!» -, решила что-нибудь сказать вслух.
Внизу было шумно, столовая была переполнена, и неуверенно проходя внутрь, она увидела, что мадам Дюпре тоже здесь. В персиковом платье она сидела за столом рядом с сыном мистера Гилмора, что был явно голоден и не понимал, почему до сих пор его тарелка пуста. Избалованный капризный взгляд он поднял на свою бабушку – миссис Гилмор, что сидела поодаль в скромном темно-синем платье, скрывающем её покосившуюся от старости осанку.
– Чарльз, потерпи, ещё не все явились, – произнесла она.
В этот момент Бэль заметила, что в ее сторону идёт мистер Гилмор. Он добро ей улыбнулся и тихо произнёс:
– Не переживайте, что так много людей. Это все мои друзья и наши родственники, но они уедут после того, как пройдёт Новый год.
– Я и не переживаю, сер. Я просто удивлена.
Мистер Гилмор улыбнулся шире, положил руку на плечо девочке и заговорил громче, обращаясь к гостям.
– Минуточку внимания! – в столовой повисла тишина, и все перевели взгляды на мистера Гилмора. – Мы здесь все знакомы, кроме одного. Это Кларибэль Ванесса Дэй. Я взял эту девочку на воспитание, после того, как её отец скончался.
– Марк Лестер Гилмор, да Вы сошли с ума! Взяли в семью сиротку? – раздался насмешливый голос. Это был высокий мужчина, сжимающий в руках бокал с шампанским. Его усы были больше похожи на щётку, а живот был круглым барабаном.
– Возможно и так, мистер Нортон, но ведь девочка нуждается в семье.
– Отец, не говори только, что дочь пастыря алкоголика я должен принимать за сестру! – послышался голос толстого мальчишки, он лениво слазил со своего стола. – Кто она вообще такая!?
– Чарльз, немедленно извинись! Перед всеми, за своё поведение, – голос миссис Гилмор был требователен и твёрд.
Избалованный и наглый мальчишка медленно осмотрелся вокруг:
– Прошу прощения за свою резкость по отношению к новому жителю дома, я просто удивлён столь неожиданной новостью.
– Не извиняйся, Чарльз, мы тоже поражены, – подал голос другой мужчина.
– Прошу быть более дружелюбными, – попросил мистер Гилмор.
– А мне даже нравится эта девочка, – произнёс густой низкий голос, и Бэль дрогнула. На неё смотрел чёрный глубокий холодный взгляд из-под тяжёлых бровей, – очень миленькая, заметьте джентльмены и леди.
– Это правда, что она дочь алкоголика, пусть и служащего богу? – спросила вдруг женщина в фиолетовом платье, обмахивающая свое худое и длинное лицо тяжелым веером. Ее чёрные волосы были убраны в несуразную смешную прическу.
– Родителей себе не выбирают, миссис О’Нилл, – ответил мистер Гилмор.
– Соглашусь, иначе я бы рос в более зажитой семье, – мужчина с усами-щёткой засмеялся, – хотя, не важно, какая была бы семья, главное, чтоб все умерли, и навязаться потом к Вам.
Многие подхватили его шутку неуверенными смешками.
Бэль чувствовала себя неуютно, её лицо горело от стыда.
– Хватит, – потребовала миссис Гилмор вдруг холодным голосом и встала со своего места, – все это, конечно, очень смешно, – казалось, от гнева она была готова плюнуть в лицо невоспитанному гостю, – но, по-моему, это переходит все возможные рамки.
– Миссис Гилмор, – усмехнулся мужчина с щёткой, – неужели Вы разделяете решение Вашего сына.
– Я поддержу своего сына, не смотря на то, какое бы решение он ни принял. Я успела уже познакомиться с Кларибэль, и она очень хорошая девочка.
– И у меня у неё отличные успехи, верно, Кларибэль? – заговорила мадам Дюпре, и не дав ответить девочке, продолжила. – Она умеет вязать, тянется изучить игру на фортепиано, хорошо обучена географии, и уже знает основы французского. Elle est une étudiante diligente.
– Merci beaucoup Madame Dupré, – произнесла Бэль, вспоминая все уроки французского, что она успела пройти.
– Что ж, – снова заговорила миссис О’Нилл, – может теперь мы позавтракаем?
«Не упасть в грязь лицом» – думала Бэль, опускаясь на стул, в то время, когда подавали завтрак. Миссис Гилмор сидела справа от неё и незаметно к ней наклонилась, шепнув на ушко: «Вот и посмотрим кто кого, я в тебя верю, Бэль».
В этот момент девочке стало ещё хуже, и уроки с мадам Дюпре моментально испарились из её памяти. Какие там аккорды на фортепиано они изучали? И как правильно держать вилку?
Завтрак прошёл со сплошными расспросами. Всем было интересно, кто такая Кларибэль Ванесса Дэй.
– Вы где-нибудь учились до того, как попали в этот дом, мисс Дэй? – просила миссис О’Нилл.
– Да, я училась в церковной школе, – проговорила Бэль.
– И жили с отцом? – спросила снова женщина.
– Да, – Бэль кивнула.
– А от чего он умер? – вдруг спросил снова низкий голос, и Бэль сжалась под тяжелым холодным взглядом.
– Роберт, дружище, – заговорил мистер Гилмор, – не мучай девочку подобными расспросами.
Воспользовавшись возможностью, Бэль все же положила в рот кусок мяса, но последовал следующий вопрос:
– И никого кроме отца у тебя не было? – это снова была миссис О’Нилл.
– Моя тетушка директриса школы, где я училась.
– Почему же она не забрала тебя?
– Милая, милая Кэтрин, может ты дашь поесть ребёнку, – мягко проговорил мистер Гилмор.
– Может и дам, но сначала узнаю всё, что мне интересно. Скажи, Кларибэль, а мама у тебя была?
Этот вопрос заставил девочку замереть, как и всех в столовой. Пока Бэль не ответила, не было слышно даже шума приборов.
– Я её не помню. Она умерла во время родов.
На этом вопросы закончились.
Весь день Бэль была предоставлена сама себе. Она ходила по коридорам, скрипя половицами и разглядывая картины. Порой она встречала вполне мрачные пейзажи. От скуки она даже ушла в библиотеку, где, уставившись пустым взглядом в страницу, читала что-то на французском, понимая почти каждое пятое слово. В доме была тишина, гости разбрелись кто куда. На улице шёл снег, поэтому все были в доме, но он был настолько огромным, что сложно было отыскать хоть кого-то. Поэтому Бэль не постеснялась сесть за фортепиано, зная, что никто не услышит её ужасной неопытной игры. Она сидела в одном из залов первого этажа, как вдруг услышала шаги. Кто-то по коридору с зелёным ковром уверенно шёл к кабинету мистера Гилмора.
Бэль подхватив юбки, вскочила с софы и направилась по коридору в след. Она шла медленно, боясь быть обнаруженной, но вскоре увидела приоткрытую дверь в кабинет и замерла, услышав знакомые голоса.
