Начало дня уже никому не нравилось: солнце ушло, и на улице вернулась зимняя прохлада. Тяжелые тучи стянули небо, и над графством Кент, английской землёй повис мрак. Не хватало косых линий дождя. В небольшом имении в пригороде Лондона, жители которого ходили с недовольными лицами из-за погоды и в первые не хотели её обсуждать, должен был быть праздник.

– Дурная погода! Ребёнок родится со скверным характером! – в одной из темных комнат стояла экономка и лениво складывала постиранные простыни.

Рядом с ней стояла тонкая фигурка в чёрном скромном платье и с чепчиком на затылке, белые кружева казались серыми.

– Если это так, мне предстоит много работы, – ответила девушка, поправляя скромный золотистый локон.

– Ох, мисс Кейси, надейтесь, что это будет девочка! – экономка махнула указательным пальцем и вышла из комнаты, а потом вдруг заглянула в комнату. – Пойду проверю миссис Бартон. Наверное, ей нужны чистые полотенца.

– Да, конечно, мисс Вуд, – девушка поклонилась, и экономка, ничего не ответив, шумно ушла куда-то по коридору.

Этажом выше, лёжа в кровати, умирала женщина. Ее тонкая кожа казалась зеленой, темные волосы спутались, белок глаз был залит кровью, и на простынях лежали ослабевшие хрупкие руки.

Над ней у кровати стоял пастырь, его брови были сдвинуты и с непередаваемой болью он смотрел на круглый живот, обтянутый простынёй.

– Умоляю Вас! – сухие бледные губы шевельнулись. – Спасите моего ребёнка!

– Я не знаю, чем я могу помочь, – холодным голосом ответил он, скрывая боль, готовую сокрушить его.

– Пожалуйста…

– Изабелла! – пастырь пал у кровати на колени. – Милая Бель! Я бессилен!

В комнате повисла тишина, слышно было лишь тяжелое дыхание обоих.

– Но это же Ваш ребёнок…

Дверь в этот момент слегка приоткрылась, и в щель глянули глаза экономки.

– Миссис Бартон, как Вы себя чувствуете? Мы недавно получили письмо от Вашего мужа сера Бартона, он сообщает, что скоро прибудет.

– Спасибо, мисс Вуд, – ответил пастырь.

– А Вам бы я советовала бы уйти, – проговорила экономка, – все знают про Ваши напряженные отношения с мистером Бартоном.

Пастырь поднялся на ноги, провёл по умирающей быстрым взглядом и молча вышел из комнаты.

«Не уходи» – услышал он в последнюю секунду, но оставаться он не мог.

Быстрым шагом он спустился на первый этаж. Он был освещён светом канделябров, и в их свете пастырь увидел девушку в чёрном платье.

Она стояла у камина, грея свои тонкие пальцы. Обернувшись через плечо, она столкнулась с холодным уставшим взглядом пастыря. Ему не было больше двадцати трёх, но сегодня он выглядел значительно старше.

– Добрый день, – отозвался он.

– Добрый, святой отец, – она поклонилась.

– Я не видел Вас здесь раньше.

– Меня нанял на работу сер Бартон, для воспитания и обучения его ребёнка, – ответила девушка, – меня зовут Линетт Мери Кейси.

– Я пастырь церкви недалёко отсюда, я Бернард Дэй, – ответил он.

– Как Вы думаете…? – через секунду она замерла, сверху разнесся оглушительный женский крик.

«Изабелла!» – мистер Дэй бегом поднялся на второй этаж и открыл дверь в нужную спальню. На постели тяжело дыша лежала миссис Бартон, цепляясь руками за простыни. Родоразрешаться ей помогала экономка.

– Святые угодники! – позади мистера Дэй появилась гувернантка, хватаясь за сердце.

Снова послышался крик, но уже новорожденного, что к груди прижимала мисс Вуд.

– Кто там? – слабыми губами спросила роженица.

– Это девочка, миссис Бартон! Это девочка!

В ответ на слова экономки женщина снова закричала.

– Святой отец! Подержите! – экономка протянула пастырю в руки завёрнутую в полотенца девочку, что громко кричала.

Повинуясь, он прижал к груди ребёнка.

Крики миссис Бартон казались бесконечными, пока не были прерваны криками ещё одного новорожденного. В следующую секунду крики резко стихли. Новорожденные тихо дышали на руках мистера Дэй и мисс Вуд. Миссис Бартон не подавала признаков жизни.

– Милая, у Вас ещё и мальчик, – тихо проговорила экономка.

Но в ответ ничего не последовало.

– Что теперь? – спросила позади гувернантка.

В этот момент с улицы донеслось лошадиное ржание, и с грохотом раскрылась дверь в дом. Тяжелыми ногами кто-то поднимался по лестнице, спеша в спальню.

Пастырь держал на руках ребёнка, и его одолевали смешанные чувства.

– Вы не можете, – заметив метания юноши, заговорила экономка.

– Он ведь не узнает, – сказал пастырь, – пусть воспитывает наследника, девочку я заберу!

– Не говорите глупостей! Вы ведёте себя не разумно, мистер Дэй! – экономка начала злиться. – Мисс Кейси, заберите у него ребёнка!

Гувернантка же молча стояла и не понимала, что происходит.

Пастырь откинул свою чёрную мантию, прижал к груди под ней младенца, и закрыл его мантией обратно. Выглядело это так, словно пастырь за секунду набрал пару лишних килограмм.

– Вы не понимаете, что творите!

В этот момент в спальню вошёл высокий, плечистый мужчина с чёрным ледяным взглядом. От него веяло холодом и дискомфортом.

– Мисс Вуд, – заговорил он громкий голосом, гремящим как гроза.

– Сер Бартон, у Вас сын, – ответила экономка, протягивая ребёнка, но мужчина проигнорировал это. Он смотрел на мертвое тело своей жены.

– А она?

– Сер Бартон, – тихо говорила экономка, – она…

– Идите все вон! – крикнул он, что все в комнате вздрогнули, а ребёнок в руках экономки закричал. В мантии пастыря тихо спала новорожденная девочка.

Пользуясь моментом, святой отец вышел из комнаты и направился вниз по лестнице.

– Мистер Дэй, а ребёнок? – бежала за ним гувернантка.

– Она моя.

Темный локон обрамлял овальное лицо, с тонкой бледной кожей. Синие глаза сияли юностью и задорством, но девочка смирно сидела за столом и пыталась записывать все, что говорит её учительница в церковной школе. Это была монашка. Поэтому единственное, что было видно это круглое и бледное как Луна лицо и натруженные ладони.

– Кларибэль, ты снова не с нами, – заговорила монашка, и девочка подняла испуганный взгляд.

– Я внимательно слушала вас, – заговорила девочка, и монашка покраснела от гнева:

– Ложь – это грех! – она подошла к столу девочки. – И не думай, мерзавка, что если твой отец тесно общается с нашей директрисой, у тебя есть возможность надолго задержаться здесь!

Кларибэль промолчала, опуская взгляд.

Когда дали звонок с урока, девочка вскочила со своего места и выскочила из кабинета. В школе оставаться ей не хотелось, и пусть, что накажут. Спрятав выбившийся локон обратно под чепчик и отдернув своё скромное ученическое платье, она побежала к выходу из школы.

На улице была поздняя весна, уже как месяц ей исполнилось целых десять лет, которые она прожила в небольшом скромном деревянным доме со своим отцом, запойным церковным пастырем.

Бегом спускаясь по склону мха и камней, пробиваясь в некоторых местах через кусты травы и неизвестных ей цветов, она бежала от школы к дому.

У дома, на ступенях, сидел её отец мистер Бернард Дэй. Чёрная мантия была в грязи, в худой руке он сжимал бутылку, и синий безучастный взгляд поднялся на его дочь.

– Бель, сегодня ты рано, – заплетающимся языком говорил он.

– Я сбежала после урока мисс Фокс. Она назвала меня мерзавкой! Отец, она же служит Богу, почему же сердце её не чисто?

– Не все, кто верит в Бога, чисты душой, – ответил ей отец.

– А моя мама верила в Бога? – спросила девочка и села рядом на ступеньку.

– Да, именно это её и привело ко мне, – ответил мужчина.

– И у неё была чистая душа?

– Самая чистая на свете, – мужчина сделал глоток из бутылки, – и ты очень на неё похожа.

– А как Вы с ней вообще познакомились?

– Однажды, тогда мне было 17, мой отец за два года до этого скончался, и я мог нести полноценную службу в церкви, к нам пришла девушка. Она была вся в слезах, но это не делало её менее красивой. Она упала на колени и молила Господа, что бы её отец передумал и не выдавал её замуж за мужчину, которого она не любит. Сер Бартон был уважаемый человек, все его знали, весь Лондон о нем говорил…