Мы оба прошли безапелляционный апгрейд — стараниями родителей Серого на нас появились ветровки (на мне — его отца) и лыжные шапочки. В рюкзачке у Сергея, кроме некого пакетика из аптеки и «нужных» нам по легенде конспектов, лежали два складных зонта и пара бутербродов. Бутерброды мы поклялись съесть при первых же признаках голодной смерти, то есть, по расчетам Серегиной мамы, часа через два.

Мне очень хотелось прикоснуться к Серому, но каждый раз, когда я протягивал руку, он шипел и нервно оглядывался на дверь своей квартиры.

Наконец, пришел лифт. Мы дружно шагнули в тесноту слабоосвещенной кабинки. Дверцы с металлическим скрипом сдвинулись, и начался наш десятисекундный путь вниз.

Я сграбастал Серого, сжал его в своих объятиях и поцеловал в губы.

Как же я долго этого ждал! Как давно я его не целовал! С момента, как я уселся за стол на его кухне, прошло уже добрых полчаса! Полчаса невозможности не то что прикоснуться к нему, но даже посмотреть на него дольше, чем позволяли приличия. И невозможности кинуть взгляд на то, что так хотелось лицезреть!

Мы замерли в поцелуе, наслаждаясь ощущениями. Мои руки потянулись к заду Сергея…

Проклятый лифт тряхнуло, и он остановился.

Все, приехали.

— Пойдем, пойдем! — пробормотал Серый, выворачиваясь. — Выходим!

Дверцы открылись. На площадке никого не было.

Я силой задержал Сережку. Рука привычным жестом опустилась на его ягодицу, и я почувствовал вполне ощутимый удар возбуждения.

Какая совершенная форма! И невероятная упругость!

Неужели я успел отвыкнуть от этого зада в своих руках?

Сережа прижался ко мне, и наши губы снова встретились. Я почувствовал его ладони на собственной заднице.

Как же это удивительно хорошо! Какой же у меня потрясающий друг!

Слово «друг», возникнув в голове, показалось странным, неуместным. Я парня за задницу держу и называю «другом»? Он мне больше, чем друг! Любовник? Возлюбленный?

— Пойдем! — пробормотал мой возлюбленный, все-таки разрывая наши объятия. — Там удобнее!

Нет, «возлюбленный» — это старомодно. И гомосятиной отдает. Лучше называть Серегу просто Серегой!

Серега тащил меня наружу…

Дверцы сдвинулись, в лифте погас свет, стало тихо.

Серый перестал вырываться. Я с новой силой сжал его в объятиях, положил руки на его задницу и так и замер. Мне было так хорошо!

Я почувствовал, как парень прижался ко мне, его губы коснулись моих губ, руки стиснули мой зад…

Мы сосались, не прерываясь, не останавливаясь, так, будто это был наш последний поцелуй. Ничего другого нам и не хотелось, только ощущать губы на губах…

Лишь наши бедра терлись друг о друга, напоминая, что можно ведь не только целоваться…

Тут лифт вздрогнул, загудел и поехал наверх. Мы отскочили друг от друга, испуганно таращась в темноту. Я различал черневшую рядом тоненькую фигуру Серого.

Лифт ехал очень долго. Мне, во всяком случае, показалось, что долго. Даже надоело. Даже испуг успел пройти.

Наконец кабину тряхнуло, и она остановилась. Зажегся свет. Раздвинулись дверцы. С площадки на нас смотрело целое семейство.

Ну что вам дома в такой дождь не сидится!

Серый поздоровался и вышел. Я шагнул следом.

Когда лифт увез Серегиных одноподъездников, обнаружилось, что мы находимся на шестнадцатом, последнем этаже.

— Двигаем на чердак! — сразу же сказал Сергей и потащил меня по лестнице еще выше. — Там никого нет.

Ну, мы и пошли…

С нашим счастьем на двери, ведущей на чердак, висел большой амбарный замок.

Зато с другой стороны была еще одна дверь. И вот она была незапертой. Оттуда тянуло сильным сырым сквозняком.

За порогом оказалась крошечная комнатка. Совершенно пустая. Только несколько лопат в углу. И метла.

Темновато, окон не было. Из щелей пробивался тусклый свет серого дождливого дня. Из этих же щелей дул смешанный с дождем ветер.

— Что тут такое? — растерянно пробормотал я.

Поискал выключатель на стене. Он был, а вот света не было. Собственно, лампочка на потолке тоже отсутствовала. Потому что не было потолка.

Я растерянно пялился на хлопающий на ветру брезент, который заменял в этой комнатке и крышу, и часть стены. По ткани громкой, оглушающей барабанной дробью стучал проливной дождь.

Я выглянул из одной из щелей. Ничего неожиданного — внизу виднелся залитый водой двор.

— Это техническая пристройка, — сказал Сергей. — Что-то вроде балкончика. Он отдельно от чердака, такой себе короб на крыше.

Я зябко поежился. Под ногами в несколько слоев был постелен все тот же брезент. Пол был в лужах, по которым то и дело пробегала рябь от налетевшего ветра. Холодно, сыро, неприятно.

Сзади послышался какой-то звук. Я резко обернулся и увидел нечто неожиданное — Серый просовывал через ручки двери черенок лопаты.

— Ты что? — спросил я растерянно.

— Заблокировать! — спокойно ответил Сергей.

— Как-то здесь… — пробормотал я, оглядываясь на брезент и щели. — Ну его! Пойдем отсюда!

Сергей посмотрел на меня.

— Не хочу никуда больше идти, — буркнул он. — Хватит!

Это как понимать? Он что же, здесь хочет?

— Да тут негде, не на залитом водой покрытии же! — не веря, воскликнул я.

— Ничего, нагнусь, за стену подержусь! — пробормотал Сергей, подходя ко мне. — Давай здесь, тут не застукают. Нет сил тянуть!

Да ты ж кончил только что!

— Не хочу откладывать, — проговорил Сережка, замерев в шаге от меня. И отвел взгляд. — Ты ведь…

Он вдруг запнулся. Лицо налилось краской.

Он что, стесняется? Опять? После всего, что между нами было?

— Я ведь… что? — спросил я.

Все мои мысли занимала эта дикая идея заняться сексом здесь. Безусловно, тут нас не застукают, но… Холод, сырость, ветер!

— …не передумал? — несмело, тихо спросил Серый.

Я взглянул на него. Мысли о подсобке улетучились. Сережка стоял все такой же, как несколько дней назад, — потерянный, неуверенный, смущенный.

Я притянул его к себе, стиснул в объятиях, поцеловал в губы.

Щеки, кстати, у него были холодными. Конечно, чего еще можно ожидать в этой конуре!

— В попу? — еле слышно спросил парень.

— В попу, — кивнул я. Прикоснулся губами к его губам. — Я тебя хочу. Очень.

— Ты просто не уверен по поводу этого места? — Серый ответил на мой поцелуй.

Я не знал, что ответить. Да, мне окружающая обстановка казалась стремной. Но…

— Если тебя устраивает… — я снова оглянулся вокруг.

— Тогда давай! — пробормотал Сережа. — Давай, наконец, сделаем… это…

Он швырнул под стену свой рюкзачок. Повернулся ко мне. Замер.

Я тоже стоял неподвижно. Ощущение было, как и тогда, когда мы в первый раз поцеловались. Я не знал, с чего начинать.

Что со мной? Теперь-то я чего торможу?! Между нами уже столько всего было! Не нужно смущаться, нужно…

Я сжал Серегу в руках, стиснул его, впился губами в его губы. Он ответил на мой поцелуй, и наши руки самым естественным образом оказались на задницах друг у друга.

Ну, вот и хорошо. Первый этап проехали.

Ветровки немного мешали. И эти дурацкие шапочки.

Мы хватали губы губами, не в силах остановиться.

— Будет холодно, — пробормотал я, млея от ощущения Серегиных ягодиц в ладонях.

Его задница возбуждала меня всегда! Каждый раз, когда я к ней прикасался.

Мой пенис рвался из плена джинсов. Но я чувствовал и член Сереги — твердый, очень твердый, каменный. Быстро же Сережка восстановился!

Его руки мяли мою задницу, и это было так приятно, и я бы отдался этому ощущению, но мысли вертелись вокруг другого — того, что должно было произойти. Неужели здесь? Неужели сейчас? Я трахну Сережку в анус?!

От понимания, что мы уже никуда не денемся, что все случится через минуту, что Серый будет мой в самом интимном, самом извращенном смысле этого слова, в животе у меня завязывался холодный узел, сердце колотилось, а дыхание сбивалось. Я волновался, будто девственник в первый раз…