Я не собиралась много говорить с ним — была слишком вымотана противоречащими друг другу желаниями: желанием напрямую расспросить его, получить ответы на те беспокоящие меня вопросы и желанием сохранить иллюзию безмятежности в молчании, равнодушной вежливости и максимально нейтральных реакций.
Но он неожиданно увлек меня.
Мужчина, с которым так легко вместе смеяться, добродушно подтрунивать над неприятностями. Мужчина с магнетической аурой уверенности, располагающий к себе, заставляющий чувствовать какую-то особенную теплоту в груди, очень близкую к восхищению. И просто — красивый мужчина, гипнотизирующий своим ярким взглядом, голосом, улыбками.
Мы все-таки попали в пробку, минут на двадцать намертво застряли у какого-то магазинчика товаров для хобби, и Вадим так непринужденно заговорил о пазлах, коллекционировании, о настольных и карточных играх, словно не было той неприятной заминки после того, как я села к нему в машину, словно мы возобновили прерванную когда-то беседу на эту тему.
Еще в субботу я узнала, как он любит поспорить, а сегодня — что любит сделать так, чтобы собеседник-оппонент поколебался в своих взглядах и точке зрения. Бросался каким-то эпатажными репликами или описаниями случаев из жизни и, крайне заинтересованный, ждал, какими же словами я на них отреагирую.
Потом наш разговор перешел к театру, от театра — к детским увлечениям. Он был воодушевлен, многословен, то будто дразнил меня своими историями или фразами, то будто искал какого-то совета, ожидал вывода. И никогда прежде я не чувствовала рядом с другим человеком такого: своего полного отклика и взаимодействия с ним, как внутреннего, так и внешнего.
Дискомфорт, смущение и напряжение вернулись мгновенно, когда он спросил меня:
— Было дело, я вам откровенно рассказал о том, что думал о вас, а вы в ответ не сделаете ли то же для меня? Что вы обо мне думаете?
Мы уже минут пять находились рядом с моим подъездом, я как раз подбирала слова для нашего прощания, пыталась как-то разобраться и обозначить то нечто, что, как ощущала, начинало связывать нас… Симпатия. Безыскусное общение без масок. Взаимопонимание.
Что я думаю о нем?..
Первоначально думала, что Вадим Савельев — человек властный и расчетливый. И это было в корне неверным, вмешались мои эмоции. Не нужно ему теперь знать об этом. Кроме того, почему-то я была уверена, что он догадывался о таком моем мнении. А сейчас… Сейчас все изменилось, буквально все.
Я повернулась к нему. Он нарочито безмятежно улыбался, ожидая моих слов. Короткий вздох — и заговорила, вкладывала в свой голос мягкость и спокойствие. Последнего как раз и не испытывала, дергала кисти завязок на своих перчатках, чувствовала, как набирает темп сердечный ритм.
— Вы очень хороший руководитель, но вашей лояльностью многие пользуются. Нет, не во вред агентству. Есть те, кому льстит ваше расположение, они воспринимают его не как вашу политику, не как ваш эмоциональный вклад в работу, а больше на свой счет. Проще говоря, считают, что имеют право где-то спустить что-то на тормоза… Понимаете, не все могут и умеют работать в команде, вообще знают, что это такое.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
Он кивнул, его глаза замерцали в темноте. Нет, не обиделся. Наоборот, кажется, полностью разделяет мое мнение.
— Понимаю. И слежу за этим тщательно. Поверьте, Арина, вы бы знали, сколько раз я уже обжигался!
— Если обжигались, то мне трудно понять, почему продолжаете.
— Моя вера в людей — живучая штука, — иронично усмехнулся. — А что насчет вашего мнения обо мне как о человеке?
— Догадываюсь, что вы не о лести просите, — пошутила я. Чувство неловкости пускало по коже иголочки, щеки загорелись. — Вы хороший и интересный человек, но, как и у всех, у вас есть недостатки.
— Какие? — он вскинул бровь.
— Не имею понятия, как вы можете работать в таком ворохе бумаг на вашем столе.
— Ах, это… — Вадим засмеялся. — Долгие годы тренировок.
— И… — Опустив голову, сделала паузу, собралась с духом, напомнив себе быть деликатной. — Вам надо поработать над вкусом.
— Над чем, над чем? — переспросил он сквозь смех.
— Я имела в виду, — я запнулась, осознав, что деликатность — это миф, а откровенность допустима лишь в случае, когда люди очень и очень близки, настолько, что не рассматривают ее как оружие. Щеки уже жгло румянцем. — Имела в виду, что вам необходимо обрести какой-то стиль. В вашей одежде.
— Хм, — краем глаза я увидела, как он, ухмыляясь, наклонил голову, чтобы осмотреть свой костюм и галстук. — Надо же… Дима тоже мне пару замечаний отпускал в таком вот духе. Правда, для них он так долго со словами не собирался.
Умолкнув, Савельев посмотрел на меня, видимо, ожидая, когда я повернусь к нему. В конце концов, он сам просил быть откровенной и совершенно не брал в расчет то, насколько неудобно и я, и он сам будем себя при этом чувствовать, сдвигал границы, не понимая, что сначала нужно обрести основу для этого, постепенно, обдуманно, осторожно. Как и всегда, он поспешен в действиях и импульсивен.
— Вам не понравилось, что я подтолкнул вас к этому разговору, — замирающим голосом высказался он.
Я успокоила его теплой улыбкой и взглядом:
— Вы не обиделись на мои слова — уже плюс. И еще больший плюс, что к этой теме, надеюсь, мы не вернемся.
Его нахмуренный лоб разгладился, и Вадим рассмеялся:
— Ничего обещать не могу.
Его смех согрел меня, прогнал толику нервозности и недовольства. Поймала себя на том, что продолжаю улыбаться, глядя на него, в его глаза, блестевшие какой-то хитринкой. Он продолжил:
— Очень может быть, что в один прекрасный день я потребую от вас ответа за ваши слова.
***
Вторник начался с двухчасового тренинга для торговых представителей, лишь после одиннадцати я смогла вернуться на свое рабочее место, но застыла рядом, так и не присев на стул.
У монитора, маня теплым золотом оберток, красовалась коробочка шоколадных конфет «Ferrero Rocher». Очевидно, подарок для меня.
Я метнула взгляд к рабочему столу Артема. Пусто. Видимо, где-то на выездах. Значит, спрошу его об этой коробке потом, когда он вернется, предложу вместе открыть ее к кофе в комнате отдыха. Да, разговор назрел. Сложный и не такой приятный, как хотелось бы.
— Привет, Аринка, — с порога окликнул меня гнусавый голос Киры.
— Привет.
Хорошо отработанной грациозной походкой она подошла ко мне, помахивая стопочкой каких-то цветных буклетов, зажатой в руке.
— Ты одна не получила приглашения, я не поймала тебя с утра, — Кира широко улыбалась мне, пока ее глаза цепко вбирали детали моего темно-кремового шерстяного платья, остановились на длинных, завязанных узелком бусах из жемчуга.
— Какое приглашение? — сложив руки на груди, я отступила ближе к столу.
— Держи, — она протянула мне буклет, ловко подцепив его из общей стопки длинными огненно-алыми ногтями.
Радужные буквы, растянутые на фоне разноцветных воздушных шаров: «У нас День Рождения!.. Агентство найма и рекрутирования «Мэнпауэр» будет радо видеть своих сотрудников и друзей… Ждем вас 27 января в 19.00… Подарок — ваше присутствие и отличное настроение — обязателен!..»
— Опережу вопрос, — хохотнула Кира, дернув плечиками, на которых едва держалась блестящая белая полупрозрачная кофточка. — Это будет суббота, а в пятницу будем работать до пяти в честь праздника.
Корпоративные вечера мне всегда давались тяжело, этот не станет исключением. Более того, потребует от меня еще больше нервного напряга, сдержанности и фальши, чем все другие до него. Двадцать седьмого января… Еще полторы недели до события. Возможно, у меня появится причина отказаться.
— О! Однако… — воскликнула Кира, впившаяся взглядом в коробочку с шоколадом на моем столе. В черных глазах мелькнуло что-то хищное. — Подарок от поклонника?
— Оставить мог кто угодно. Может, кто из промоутеров забегал, — сухо произнесла я, стиснула пальцами свободной руки тонкую шерсть платья, собравшуюся у локтя.
