Собеседование прошло удачно. Судя по тому, как потеплели серые глаза, Роман Андреевич остался доволен мною и моим уровнем английского языка. Сам он прекрасно обладал всемирным языком, даже местами поправлял меня в ударениях и произношении. Отсутствие практики все-таки сказывается. ?

Я уже предвкушала, что в этом году покажу Теме море. Как раз мой первый отпуск выпадает на август, как раз перед школой съездим. Да, работать придется много и подозревала, что сверхурочно, но пообещали доплатить, а это означало дополнительные деньги для ипотеки. В общем я была полна оптимизма.

Настолько сильно была погружена в свои радостные мысли, что не спешила никуда, сзади кто-то меня толкнул, когда выходила из главных дверей компании. Покачнулась, но меня поддержали чьи-то руки и рядом произнесли:

- Извините!

Пока приходила в себя, медленно осознавая, что меня только что держал Виктор, и это его голос прозвучал рядом. Я обернулась. Мужчина был уже спиною ко мне и торопливо спускался по лестнице, с кем-то говоря по телефону. Да, это он… эти широкие плечи, эта же царственная грация, этот же знакомый затылок с черными волосами, концы которых прятались за ворот белой рубашки. Перед ним услужливо распахнули двери машины, закрыли, водитель поспешил на свое место. Через минуту с сильно бьющимся сердцем провожала черный “мерседес” влажными глазами.

Прошел месяц. Первый месяц на новом рабочем месте, и когда я получила свою первую зарплату, расплакалась. Я никогда не получала таких денег, даже работая в университете и подрабатывая репетиторством. Конечно, мои коллеги на репетиторстве зарабатывали на “хлеб с маслом и еще с икрой”, я себе такого не могла позволить, ибо большая часть моего времени была посвящена Теме. Итак, чувствовала себя виноватой, когда в полтора года отдала его в ясли, но у меня не было выхода. Пособия закончились, финансовой поддержки ждать было не от кого. Родители остались для меня в прошлом, когда с вещами вышвырнули из квартиры. Это предательство до сих пор причиняло почти физическую боль. Благодаря сыну и воспоминаниям о Викторе, я сумела выжить.

Кстати о Викторе. Думала, что будем часто видеться, но он словно исчез. Словно его голос, его силуэт в день собеседования мне померещился. Спросить новых коллег о Цареве стеснялась, не хотелось возбуждать нелепые слухи, поэтому просто искала его глазами среди сотрудников компании.

Опять задержалась. С грустью посмотрела на часы, потом на монитор. Темка не жалуется. После того, как я ему показала, какую зарплату получила, его зеленые глаза зажглись верой, что в этом году море станет реальным. Поэтому, когда приходила уставшая домой, меня ждала убранная квартира, помытая посуда, теплый ужин. Пусть простой, типа жаренной картошки и ранее пожаренных мною котлет, но сынок старался. Пока я переодевалась, умывалась, Тема накрывал на стол и потом с нежностью смотрел как я ем. Виктор тоже любил смотреть, как я ем… Мы не так часто с ним обедали-ужинали, но если это случалось, то он смотрел на меня завораживающим взглядом. Говорил, что я такая естественная, обычная, но именно поэтому бесконечно дорога ему. Он любил простоту. При его пафосной жизни рядом с отцом, он предпочитал джинсы из обыкновенного магазина, носил футболки без всяких логотипов брендов, не стремился выделиться из толпы, но при этом выделялся. Осанку, манеру говорить, поворачивать величественно голову, смотреть то снисходительно, то внимательно, создавать ауру превосходства просто имея фамилию Царев – этого невозможно было скрыть. Потому парни стремились стать его друзьями, девушки-подругами. Все мечтали попасть в избранный круг его общения, но мало кому удавалось похвастаться тесным общением с Виктором.

Еще полчаса, выключила компьютер. Отчет был готов, данные были переведены. Усталость брала свое, радовало, что впереди было два выходных и можно было провести их с сыном. Как именно мы проведем эти дни, еще не думала, с утра решим.

Офис пустой, ни души. Нажала кнопку для вызова лифта и опустила глаза на пол, покрытый ковролином, рассматривая носки своих ботинок. Скоро потеплеет и можно переобуться в туфли. Писк открывающих дверей, подняла голову, сделала шаг и замерла. Там, прислоняясь к стенкам, стоял Виктор. Он не смотрел на меня, его глаза были прикрыты, голова откинута назад. Вид был изможденный, бледный. Наверное, я слишком долго стояла истуканом, ибо дверки начали сдвигаться, шагнула назад в коридор, Виктор открыл глаза и повернул голову в мою сторону. Единственное, что успела заметить – нахмуренные брови. Стальные двери нас скрыли друг от друга.

Сердце билось в горле. Меня трясло, словно была высокая температура. Я никак не ожидала, что столкнусь с ним. Не мечтала об этом, старалась не думать, ведь не знала, что сказать, как себя вести, как смотреть на него. Ведь я так же не знала, помнит ли он меня… Одно дело порекомендовать, как специалиста, другое дело вспомнить, что было между нами. Может вторую часть нашего знакомства он не желает вспоминать. Он скорей всего счастливо женат, имеет детей, дом, собаку… все, как и хотел. В детстве отец ему запрещал заводить щенка, поэтому у него был пунктик, что у его детей обязательно будет собака.

Всю ночь я не спала. Постоянно вскакивала с дивана, шла на кухню, сидела на стуле и смотрела в темноту. Десять лет назад мы расстались. Потому что с самого начала наших странных отношений было понятно то, что будущего нет. Было только настоящее, здесь и сейчас. И я, и Виктор просто впивались в нашу с ним греховную связь, скрывались от всех, наверное, даже от самих себя скрывали первое время. Но с каждой встречей было все труднее равнодушно пройти мимо, не улыбнуться друг другу. Все труднее было спокойно воспринимать его флирт, его общение с противоположным полом. И если я срывалась, он меня целовал смеющимися губами, шепча, какая я ревнивая дурочка. Мне было двадцать семь, ему двадцать два. И из нас двоих Виктор казался мудрее, взрослее, хотя в университете было с точностью наоборот. Теперь мы оба взрослые. И у каждого за плечами прожитые годы, со своими победами и поражениями.

- Ален, Роман Андреевич у себя? – я замерла возле стола секретарши Владыки. Алена оказалась милой болтушкой, только болтала она чаще в обеденное время, до шести была строга, сосредоточена, а после можно было с ней весело посидеть в кафе и посмеяться над бабскими проблемами, историями.

- Ага! – Алена даже не отвела глаз от монитора, быстро порхая своими тонкими пальчиками над клавиатурой. Я усмехнулась, подошла к двери и открыла.

- У него есть ты, а я большое его разочарование! – я почти наполовину зашла в кабинет, когда услышала этот чарующий, низкий баритон с нотками хрипотцы. Сердце ухнуло вниз, а потом резко подскочило к горлу. Я уже было попятилась назад, но меня увидел Роман Андреевич.

- Проходите, Кира Анатольевна!

- Я зайду позже!

- Нет, все нормально!

Мне хотелось возразить. Ни черта не нормально! У меня пульс зашкаливает, затрудненно дыхание, ног почти не чувствую! Я старалась не смотреть на широкие плечи перед собою. Вообще косила глаза в сторону, но меня словно магнитом тянуло еще раз взглянуть на Виктора. Он медленно стал поворачиваться ко мне. А я медленно начала соображать, как с ним общаться. Как старые знакомые? Как начальник-подчиненная? Или как бывшие любовники, дружески расставшись?

Когда Виктор полностью повернулся ко мне лицом, я?непроизвольно сделала шаг назад, упираясь спиною в дверь. Зеленые глаза, смотревшие до этого ровно, сузились, похолодели. Молодая листва покрылась ледяной коркой. Он никогда раньше так не смотрел. А я не могла отвести от него глаз, не могла так откровенно не рассматривать его шрам через всю левую сторону лица. Шрам брал начало еще где-то в волосах, шел возле краешка глаза, тянулся на середину щеки и словно обрывался, не доходя до губ. Некогда слащавый мальчик превратился в изуродованного мужчину. Зрелище было не для слабонервных. Со временем можно привыкнуть и даже перестать замечать этот ужас, но сейчас я с расширенными глазами смотрела на его лицо, вспоминая своего Виктора и сравнивала с этим Виктором.