Ох, сколько разных вопросов, засмеялся моряк, сразу на них и не ответишь. Попробую по порядку. Ну, корабль этот, конечно, не мой, но служил я действительно на нём. А вот пройти вокруг света мне не довелось, война помешала. Но в Атлантику я ходил, оживился он, и на островах бывать приходилось, только вот никаких чудовищ я там не видел. Он виновато развёл в стороны руками. Заметив, как при этих словах свет в глазах Тама слегка угас, он улыбнулся и мечтательно сказал. Но если бы вы только знали ребята, как это здорово идти на корабле посреди океана, когда на тысячи миль вокруг нет, ни клочка земли, а путь приходится определять по звёздам, тогда вы меня бы поняли. А как они светятся по ночам, словно далёкие костры. И он принялся рассказывать о беспросветно - тёмных ночах, когда океан спит праведным сном, а всё небо усыпано огнями и млечный путь светится так, будто это действительно пролитое молоко. О том, как ночь постепенно тает, растворяясь в безбрежных просторах океана, а на смену ей приходит робкий рассвет. Тёмная вода за бортом вначале светлеет, наливаясь зеленью, а в небе начинают гаснуть звёзды. Затем розовая полоска окрашивает горизонт и растекается, наконец, на полнеба огнём, золотом и синевой, а волны, чуть перекатываясь, сияют всеми цветами радуги. От этих слов глаза его затуманились, а лицо осветилось изнутри и помолодело. Там с Настей, слушали рассказ моряка, затаив дыхание и боясь лишним движением или словом нарушить возникшую между ними невидимую нить взаимопонимания, когда кажется, что знаешь человека всю свою жизнь, хотя только что с ним познакомился.
А потом началась война, и весь мир словно рухнул в пропасть, тихо произнёс моряк. Начались бои, бомбёжки и все те ужасы, которые не передать словами. Лицо его разом посерело и состарилось, а в тёмных волосах заблестела седина. Но ведь война закончилась и мы победили, взволнованно ответила Настя.
Мы победили, а я всё потерял, тусклым голосом, безнадёжно уставшего человека, произнёс он и отвернулся.
Настя подошла к фотографиям и вгляделась в них. На одной фотокарточке был изображён молодой моряк, а рядом с ним улыбающаяся девушка с ребёнком на руках. Это ваша жена, тихо спросила она. Сергей Иванович медленно подошёл и провёл рукой по фотокарточке. Они погибли в сорок втором, произнёс он; мы переправляли в тыл раненых, жена и сын были со мной. Ему только исполнилось два месяца. Я хотел отправить их подальше от передовой. Вначале налетели самолеты, и начался бой, а потом нас атаковала подводная лодка. Торпеда попала в переднюю, часть и корабль стал зарываться носом в воду, мы почти потеряли ход. В сопровождении были противолодочные корабли, они сумели отогнать подводную лодку и мы начали пересаживать раненых в шлюпки и отправлять на берег. Но для самолётов мы стали мишенью. Я помню, как на палубу упала бомба, и раздался взрыв. Я получил контузию и ранение в ногу, и очнулся уже на берегу. Как я потом узнал, вскоре поднялся сильный ветер и начался шторм. Самолёты ушли, а что стало с кораблём неизвестно. Его так и не нашли, вероятнее всего он затонул. Среди тех, кто спасся, моей жены с сыном не оказалось. Вскоре меня отправили в госпиталь, в глубокий тыл. Так я и оказался на Урале. После госпиталя меня уже не взяли на фронт, признав негодным по состоянию здоровья. Я несколько лет ходил с трудом, потом рана зажила, но хромота осталась. Ехать мне после войны было некуда, родных у меня не осталось, поэтому я здесь с тех пор и живу. Глаза его потухли, он сгорбился, подошёл к столу и сел на табуретку.
Это неправда, звонким голосом вдруг воскликнул Там. Они живы. Что? - Вздрогнув спросил Сергей Иванович, растерянно переводя взгляд с Тама на Настю, которая сама непонимающе глядела на мальчишку. Затем он опомнился и выдохнув воздух, проговорил: этого не может быть, корабль и все оставшиеся на нём числятся в списке погибших - я узнавал после войны.
Я же вижу, что они живы, отчаянно и чуть не плача повторил Там, ну почему вы мне не верите? Сергей Иванович подошёл к нему и положил свои руки на плечи мальчика.
Спасибо тебе за то, что так близко принял моё горе малыш, ответил он прижимая Тама к себе, и со вздохом добавил: ты славный мальчик Там, но чудес не бывает.
Бывают, наперекор здравому смыслу, упрямо ответил Там. Он схватил моряка за руку и подвёл его к стене с фотографиями. Дядя Серёжа я правду говорю, вы только вглядитесь им в глаза, они ведь у них живые, уже шёпотом договорил он.
Седой моряк взглянул, куда показывал Там, и вздрогнул. С фотографии на него смотрели он сам и его жена, такие же молодые и весёлые, как и раньше, но у них были глаза повзрослевших и переживших войну и разлуку людей. От напряжения в глазах у него зарябило и ему вдруг показалось, что лица на фотографии стали взрослеть и оживать в волосах его заблестела седина, а на лице у жены появились тонкие морщинки. Сергей Иванович резко замотал головой, прогоняя наваждение, и лица на фотографии обрели прежний вид. Он пришёл в себя, и слегка подёргивая головой, произнёс - что это было?
Теперь вы мне верите, спросил ликующим голосом Там.
Ой, произнесла Настя, и закрыв рот рукой, округлившимися глазами уставилась на Тама.
Ты тоже что-то видела, спросил её побледневший моряк?
Настя в ответ только испуганно закивала головой. Сергей Иванович, прихрамывая пошёл от стены, но не сделав и двух шагов, вдруг схватился рукой за сердце и стал оседать на пол. Тама, словно пружиной подбросило с места, он взвился вверх, и подлетев подхватил моряка под руку. С другой стороны подоспела Настя, они вдвоём довели его до кровати и уложили на неё моряка.
Аптечка есть? - Спросила у него Настя, он в ответ лишь отрицательно помотал головой. Я к соседям, надо вызвать врача, крикнула Настя и выбежала из комнаты.
Там подошёл к моряку и зарёванным голосом спросил: дядя Серёжа, вам очень больно? Я не хотел этого, помолчав добавил он, но они правда живы, я видел это, как наяву.
Чудо ты необыкновенное, слабо улыбнувшись, ответил ему моряк, как же мне теперь жить, где - в каких краях их искать?
При этих словах Там встрепенулся, и замерев уставился на фотографию. Минуты две он стоял, как изваяние, не шевелясь, а затем вдруг расслабился и глубоко вдохнув, заговорил. Корабль затонул, но люди спаслись, их подобрали финские рыбаки. Ваша семья сейчас на Белом море, какая-то Кандалакша, заплетающимся языком, кое-как выговорил Там, падая на кровать. Что с тобой, перепугался Сергей Иванович, тормоша его за плечо. Холодно, стуча зубами ответил Там, проваливаясь куда-то в темноту. С моряка разом слетели и слабость, и боль. Он вскочил на ноги, уложил Тама на кровать, и накрыв его одеялом, заметался по комнате, не зная, что делать дальше. По счастью во дворе раздались быстрые шаги, и в дом вбежала запыхавшаяся Настя. Вы зачем встали с кровати, всплеснула она сердито руками. Да что мне будет, досадливо отмахнулся моряк, Там заболел, видно переволновался. Настя подошла к изголовью и положив руку на лоб мальчишки, вскрикнула - да он же весь горит. Там метался по кровати и что-то бессвязно бормотал. У вас есть уксус? - Спросила Настя, оглядываясь по сторонам. Конечно есть, засуетился Румпель, и порывшись в шкафчике на стене достал трёхгранную бутылочку уксусной эссенции. Это конечно надо разбавить, сказала Настя, наливая в кастрюльку воды. Она добавила туда немного уксуса и быстро раздела Тама. Через десять минут энергичных растираний, жар стал спадать и вскоре, раскрасневшийся и остывший до нормальной температуры Там, мирно спал на кровати, уставшая Настя сидела за столом, а Румпель, облегчённо переведя дух, сел прямо на пол, привалившись спиной к ещё не остывшей печке. Только теперь, сидя у тёплой печи и расслабившись, поседевший раньше времени моряк не просто понял, а в прямом смысле почувствовал, как он устал. Сейчас бы самое время привести мысли в порядок и осмыслить то, что произошло недавно, да что-то голова отяжелела и в груди покалывает, а перед глазами всё плывёт и качается, как вот эта шлюпка на волнах, а в ней такое родное и милое лицо. И так оно близко, кажется, протяни только руку и дотронешься.
