Настя стояла посреди комнаты, кусая губы и беспомощно поглядывая в окно. Ну, где же эта неотложка, никогда её не дождешься. И что за день сегодня такой, как замечательно рассказывал Сергей Иванович, так и слышался мерный плеск волны за бортом, а пряный ветер овевал лицо и кружил голову. И что такое нашло на Тама, наплёл с три короба небылиц и довёл хорошего человека до сердечного приступа. И ведь вроде оправился, пришёл в себя человек, так нет, опять сердце прихватило, да так, что, как сидел возле печи, так и лёг там же, ничего не видя и не слыша. На кровати лежит заболевший Там, на полу хозяин дома без памяти, и хоть разорвись между ними, а бедное сердечко от страха, так и трепещет. Слава богу, на улице послышался шум мотора, и раздались голоса, а через минуту в дом вошла соседка, сопровождая пожилого врача и молоденькую медсестру. Они сразу захлопотали вокруг Сергея Ивановича и Тама, а Настя, не в силах стоять на враз ослабевших ногах, села на жёсткий табурет.
Доктор быстро привёл в чувство моряка и стал что-то записывать, поминутно задавая ему вопросы. Затем он прослушал его, проверил пульс и вынес свой вердикт. Думаю, придётся немного полежать, пару недель, не больше, а мы за это время приведём вас в порядок.
Какие пару недель, взвился моряк, со мной и так всё в порядке. Но видя, что на доктора его слова не оказывают ровно никакого действия, чуть тише добавил. Доктор, я не могу в больницу, у меня работа, обязанности, наконец, личные дела, не терпящие отлагательств.
С работой мы всё уладим, а вот личные дела подождут.
Да не могу я ждать, в сердцах выкрикнул моряк, ударяя кулаком по столу.
Отставить, резким и властным голосом, отреагировал моментально доктор: держать румпель по ветру и прекратить истерику.
Откуда вы меня знаете, удивился Сергей Иванович?
Кто же в нашем городе не знает всем известного Румпеля, усмехнулся доктор и, уже серьёзно добавил. Я знаю вашу, более чем грустную историю и сочувствую вашему горю, но нельзя всю жизнь хранить эту боль в своём сердце. Оно этого просто не выдержит. Уж не знаю, кто подарил нам такую милость, как забвение, природа или господь Бог, но без него человеку не выжить в этом мире. Время лечит любые раны, но ваше сердце нуждается ещё и в нашем лечении. В противном случае инфаркт вам гарантирован.
Я всё понимаю, доктор и даже уверен, что вы правы, в отличие от меня, но тут случай особый. Понимаете, когда много лет живёшь, смирившись с мыслью, что твоя семья погибла, а потом вдруг узнаёшь, что возможно они живы, тут любого хватит сердечный удар.
Вы полагаете, ваши близкие живы? - Удивился доктор. Я не знаю так ли это на самом деле, но я должен проверить. И где же отыскался их след, поинтересовался доктор. На побережье Белого моря, возможно в Кандалакше, ответил моряк. Э-э батенька, протянул эскулап, да это же на самом краю нашей страны. Ну, тогда тем более вам следует подлечиться. Не будет мне никакого толку от этого лечения, если я стану сидеть, сложа руки, возразил Сергей Иванович. Давайте сделаем вот что, после минутного раздумья предложил доктор. Я ведь во время войны служил в госпитале, как раз в тех краях и у меня остались там очень хорошие друзья. Я пошлю им запрос, и надеюсь, они не откажутся мне помочь. Ну, а вы пару недель полежите в больнице, заодно пройдёте очередное обследование. Ну что, договорились? - Спросил он моряка.
Хорошо, согласился Румпель, только вы уж обязательно пошлите запрос.
Сегодня же и отошлю, заверил его доктор, а вам немедленно на больничную койку, да и этому герою тоже, вон температура опять повышается. Сергей Иванович не стал посвящать доктора во все подробности, здраво рассудив, что после них можно запросто оказаться в психушке, причём всем троим и попробуй потом, кому-нибудь что-то доказать.
В таком случае мы согласны, ответил он доктору и с помощью медсестры пошёл садиться в карету скорой помощи.
Ну, а теперь барышня, займёмся вами, обернулся доктор к измученной Насте. Да вы голубушка совсем на ногах не держитесь, озабоченно произнёс он, поставлю я вам сейчас укол, а потом домой и в постель. Вам, душа моя, непременно нужно, как следует выспаться и отдохнуть.
До дома мне отсюда шагать и шагать, чуть слышно прошептала Настя, но доктор всё равно услышал.
Вот как, удивился он, где же вы в таком случае живёте?
Недалеко от детского дома, у старого цирка, устало ответила девушка.
Так это же рядом с больницей, обрадовался он, садитесь в машину, мы как раз туда едем. Он осторожно взял на руки спящего Тама и вышел с ним на улицу. Сергей Иванович разговаривал с соседкой: вы уж будьте добры, приглядите за домом, чтобы мальчишки не баловались, а то сами видите, какая оказия со мной приключилась. Наконец все расселись по местам, и машина тронулась, увозя наших героев к новым приключениям, а время побежало вперёд семимильными шагами, уводя нас из далёкого, но незабываемого прошлого в жаркое лето 197... года.
* * *
РЫБАЦКОЕ СЧАСТЬЕ
Глава вторая
После окончания школы, Там не стал поступать в институт. Учиться дальше, откровенно не хотелось, да и школу он закончил далеко не с отличием. Впереди было целое лето, а осенью его всё равно призовут на службу, в ряды вооружённых сил. Вот поэтому, после сдачи школьных экзаменов, Там уехал на два месяца к своему учителю и наставнику в боевых искусствах, Петру Афанасьевичу Крушинину. Два месяца, отданные тренировкам и верховой езде, пролетели незаметно, и в город он вернулся уже в середине августа. Оставив заботу о том, как жить дальше на потом, (будет время подумать об этом в армии) Там остаток лета провёл в совместных поездках с городскими ребятами, в лес, за грибами. Этой тихой охоте Там отдавался преданно, вдумчиво и самозабвенно. Грибы были его страстью, он любил собирать их со спокойной душой и не торопясь. Наткнувшись на грибную полянку, он прежде всего внимательно осматривал её опытным глазом и стараясь определить, что ему попалось, настоящая семейка или гриб - одиночка. Одинокий гриб он просто срезал, и не тратя время понапрасну шагал дальше. Если же попадалась целая семейка сородичей, то и действия его были другими. Прежде всего, он ставил в середину поляны свою корзину, а затем по спирали, от центра к окраинам тщательно обследовал перспективное местечко, ощупывая каждый бугорок и переворачивая всякий листик и веточку. Каждый найденный гриб он аккуратно срезал ножом, а оставшийся корешок засыпал землёй или листьями. Так он не будет загнивать, а наоборот даст новое потомство. То ли у него выработалось чутьё, как у доброй, поисковой ищейки, то ли грибы сами ему открывались, но его корзинка всегда была самой полной, а все грибы оказывались рослыми, крепкими и красивыми, как на подбор. Лето пролетело быстро и без оглядки, а закончилось как-то тихо и незаметно. В сентябре Там грустил, провожая уходящее лето и встречая, идущую ему на смену дождливую осень, с каждым днём расцветающую всё новыми красками. А на последние дни сентября, выпало бабье лето. Погода выдалась великолепная, по утрам уже холодало, но дни стояли солнечные, тихие и прозрачные до синевы. Октябрь вступил в свои права в самый разгар бабьего лета. Там ждал призыва в армию, изнывая от тоски и безделья и, не зная чем себя занять, бесцельно слонялся по улицам. В один из таких дней он забрёл туда, где раньше играл духовой оркестр и по вечерам иногда крутили кино. Старый сад было не узнать, танцплощадку давно снесли, деревья вырубили, насадив новые, молодые деревца, выстроившиеся в ряд, как по линейке. Всё было другое, прежнее очарование куда-то ушло, да и сад теперь называли сквером. Такого слова Там в детские годы и не слышал. Недолго, посидев на скамейке, он поднялся и пошёл, не замечая ничего вокруг, и лишь вспоминая детские годы, духовой оркестр и кинопередвижку, крутившую кино на стареньком выцветшем экране. Может случайно, а возможно и повинуясь безотчётным импульсам, вызванным воспоминаниями, Там не заметил, как оказался возле нового кинотеатра, построенного несколько лет назад. Что-то смутно зашевелилось в его душе, и ещё не понимая, чем вызвано это беспокойство, Там уже ожидал чего-то, по опыту зная, что беспокойство это неспроста, и наступает время перемен. Он пересёк площадь перед кинотеатром, и подойдя ближе увидел на афише морской берег, с разъярённым циклопом и уплывающий вдаль корабль, под белыми парусами.
