Василий Гаврилович появился в больнице к вечеру, ничего утешительного к сожалению, он не сообщил. Стоянку на озере нашли сразу, но Васи там не оказалось. Доктор развил бурную деятельность, мобилизовав жителей окрестных сёл для поисков Василия. Но, ни на поверхности воды, ни вокруг озера никого не обнаружили. Десятки человек, в радиусе нескольких километров прочесали окрестности - никаких следов, вашего друга не нашли.
Василий Гаврилович помолчал и добавил, завтра поиски продолжатся, я думаю, уйти далеко он никак не мог, поэтому будем надеяться на лучшее. Все люди вокруг предупреждены и если объявится кто-то похожий на него, нам сразу сообщат. Озеро также обследуют более тщательно, предупредил он невысказанный вопрос.
Невесёлые мысли одолевали Тама, от которых ему было просто не по себе. Каким образом я оказался вдали от озера, думал он, и при этом совершенно ничего не помню. Если забрёл туда в беспамятстве, то почему на теле нет ссадин и царапин неизбежных, если бы шёл через лес раздетым? И что же всё-таки случилось с Василием, где он, куда пропал? Какая же это сила разбросала нас в разные стороны? От всех этих мыслей у Тама жутко разболелась голова, он даже мысли не мог допустить, что они с Васей никогда больше не увидятся и думал только о том, как встретятся, наконец, и будут рассказывать друг другу о том, что же с ними произошло. Он не стал больше никому ничего говорить, подумав, что сон лучшее лекарство, а утро вечера мудренее и окунулся лицом в прохладу подушки. Сразу стало легче, боль начала утихать и он сам не заметил, как провалился в глубокий исцеляющий сон.
* * *
ВОРОЖЕЙКА
Там сидел возле окна в тряском автобусе и вспоминал, события, произошедшие казалось бы давным-давно. Два года назад первый их выезд на рыбалку, на озеро Ворожеич закончился трагически. Там попал в больницу, а его друг Василий пропал без вести. Несмотря на предпринятые поиски, с привлечением местных жителей, ни в самом озере, ни в его окрестностях найти Васю не удалось. Там вернулся в город и осенью, согласно приказу о призыве, был призван на срочную службу в ряды Вооружённых сил. Отслужив полтора года, за успехи в боевой подготовке он получил краткосрочный отпуск домой, на десять суток, не считая дороги, и теперь, когда отпуск уже подходил к концу, решил съездить на озеро, где и произошли те трагические события.
За окном промелькнули узнаваемые перелески, автобус доехал до перекрёстка и повернул налево, огибая озеро по дуге. Дальше дорога пошла по лесу, петляя и извиваясь между деревьями. Синяя гладь озера, с удивительно чистой водой, мелькала невдалеке, то появляясь, то вновь исчезая в чаще леса, и как часовые стояли по обочинам огромные столетние сосны, упираясь макушками в небо. За окном показались знакомые до боли места и Там, подхватив свой рюкзак, стал пробираться к выходу. Автобус мягко затормозил у заветной развилки и Там вышел. Водитель, молодой парень с завистью оглядел, стоявшего на обочине Тама и пожелав ему удачной рыбалки, покатил дальше. Там неспешно огляделся по сторонам, за те два года, что его не было, здесь мало, что изменилось. Всё так же стоит приметная сосна с раздвоенной верхушкой, а от неё так же уходит к озеру Синему неширокая тропа. Там шагал по тропинке, дышал лесным воздухом, напоенным ароматом соснового бора, с примесью луговых трав и не мог надышаться. Очень скоро тропа привела его к роднику, словно специально обрамлённому, поросшими изумрудно-зелёным мхом валунами. У родника тропа делала остановку, позволяя путникам напиться студёной родниковой воды и, повернув направо, убегала вслед за ручьём до самого озера. Там напился водички и, свернув, в свою очередь налево, зашагал по едва заметной тропинке к заветному лесному озерку. Через полчаса неспешной ходьбы он вышел на пологий берег, поросший мягкой травой, и залюбовался открывшейся панорамой. День клонился к вечеру, хотя до сумерек было ещё далеко, влажный от близости воды воздух был чист и свеж, а видимость была изумительной. Небольшое овальное озеро, слегка изогнутое в виде полумесяца, отливало синевой перевёрнутого неба. Берега его поросли невысоким кудрявым лесом удивительной красоты, в основном ольхой и липой с гладкими тёмными стволами, а земля под ними заросла высокой шелковистой травой. Что сразу поражало взгляд, так это чистота и ухоженность этого леса, никаких поваленных деревьев, сломанных веток или помятой травы. Там, ещё в свой первый приезд на это озеро, в канун Нового года заметил, какая тишина окружала озеро, и как тихо и спокойно было на душе в этом лесу. Про это озеро мало кто знал, и люди бывали здесь нечасто, хотя соседнее большое озеро привлекало массу народа, и не в пример было затронуто следами стихийно-неуправляемой цивилизации. От этого уникальное Синее озеро незаметно, но неуклонно превращалось в обжитый, освоенный водоём. Небольшое, лежащее в стороне озерко пока избегало такой участи, словно какая-то неведомая сила оберегала его от нашествий и вычищала лес от умерших деревьев, сучьев и трав. Там посмотрел на костровище, заросшее вокруг травой, и теперь едва заметное. Похоже, за те два года, что он тут не был, никто здесь больше не появлялся. И вдруг ему на память пришло небольшое, полузабытое событие, связанное с костром. Ведь здесь, в этом костровище они с Васей, два года назад закопали завёрнутую в алюминиевую фольгу щуку, к которой тогда так и не притронулись. Ему стало жутко интересно, что же с той злополучной щукой за это время приключилось. Там вытащил нож и, не торопясь - с толком, с чувством и с расстановкой раскопал золу на месте костра. К собственному удивлению он нашёл нетронутый пакет из обожжённой фольги. Осторожно, как заядлый, или завзятый - неважно, археолог он развернул пакет и увидел, словно аккуратно препарированный скелет двухкилограммовой щуки, в натуральную величину. Даже ни единой чешуйки не сохранилось. Каждая косточка, рёбрышко и позвоночек - были вычищены и выскоблены, чуть не до блеска. Хоть бери и помещай его в музей. Там обалдело покрутил головой и осторожно завернул щучий скелет в остатки алюминиевой фольги, попутно подумав, что было бы неплохо отвезти его домой и поместить на полку. Загоревшись этой идеей, он поднялся на невысокий пригорок, образованный вросшими в землю валунами, где они с Васей так любили встречать рассвет. Здесь, в окружении каменных глыб, по непонятно чьей прихоти выросли две вековые сосны, чуть ли не единственные на берегу озера. Там сел на тёплый, от солнечных лучей камень, и привалился спиной к одной из сосен, как бывало раньше. Положив препарированную щуку на соседний валун, он закрыл глаза и, отрешившись от всей сиюминутной суеты, поплыл по волнам своей памяти. Вновь вспоминал он, то далёкое, несколько подзабытое уже утро, малиновый рассвет и последнюю совместную рыбалку. На берегу вновь полыхал костёр, мирно трещали пожираемые им поленья, и булькала над огнём уха, под громыханье приближающейся грозы, а рядом исходил паром, закипавший чайник. Там явственно ощутил аромат свежей, с дымком ухи, и непроизвольно сглотнул. Как наяву, невесело подумал он, стараясь заглушить спазмы голодного желудка. Последний раз он ел утром в студенческой столовой, а в три часа дня уже был на автостанции, спокойно купил билет и сел в автобус.
Там открыл глаза и прислушался, гром гремел, уже не переставая, и потемневшее небо с треском раздирали молнии. Приближалась не пригрезившаяся, а самая настоящая гроза, ветер шумел в верхушках деревьев и приносил, откуда-то запах костра, с ароматом настоящей ухи, и доносились откуда-то, обрывки человеческой речи. Там приподнялся, огляделся по сторонам и замер, поражённый увиденным. На берегу стояла палатка, догорал рядом костёр и стоял возле него закопченный чайник, с прочей кухонной утварью. А недалеко от берега по грудь в воде, сидели на корточках два парня, и пили из кружек чай. В следующую секунду время, как будто замедлило свой ход, стало тихо-тихо, а один из парней приподнялся из воды и стал оборачиваться в сторону противоположного берега. Там впился в него взглядом и, обомлев, узнал самого себя, только чуть-чуть моложе. Время, словно застыло, как в замедленном кино, он перевёл взгляд на второго парня, опознав в нём Василия, и в тот же миг ослепительно вспыхнувшая молния, вонзилась в середину озера. Оба купальщика, как подкошенные рухнули в воду. А посредине озера, в том месте, куда ударила молния, выросла громадная волна - "девятый вал", вначале медленно, а затем всё быстрей и быстрее устремившаяся к берегу. Там стряхнул оцепенение и с этой секунды события стали разворачиваться с невероятной быстротой. Он и сам не понял, как оказался в озере и, схватив утопленников за волосы, приподнял их головы над водой. Почти в тот же миг на них обрушилась накатившая волна и, разбросав их, как беспомощных котят, потащила куда-то в тёмную глубину. Удар стихии был страшен. Водяной вал тысячетонным катком прокатился по ним, выбив из него дух, и едва не лишив сознания. Вцепившись обеими руками в Василия, ослепший, оглохший и нахлебавшийся воды Там, последним рывком, на излёте рванулся вверх с одним лишь желанием, вдохнуть хоть глоточек воздуха. Они вынырнули на поверхность, оказавшись на самом гребне волны, на высоте пятиэтажного дома. Понимая, что сейчас их с Василием со всего маху приложит о землю Там, собрав воедино все свои силы сжался, как тугая пружина до щелчка, включившего глубинный резервный механизм выживания. Последнее, что он увидел, был стремительно надвигающийся берег, а затем на него навалилась неудержимая тяжесть и тут же схлынула, унеся с собой и боль, и страх, и сознание.
