— Он вернётся, он везучий. Но если ты пойдёшь за ним — ты сведёшь на нет его жертву и всё равно не сможешь помочь. Мы должны идти.
Серый скрипнул плотно сжатыми зубами.
— Но мы можем его немного подождать?
Фея кивнула, успокаиваясь:
— Очень недолго…
Все замерли в нерешительности — надо идти дальше, но и Карима бросать никто не хотел. Именно в эту минуту до людей начало доходить, что всё, происходящее в особняке, далеко не игра. Томительно тянулось время в тягостном ожидании. Карим вернулся через десять минут, слегка взъерошенный и с окровавленным ухом, но живой и вполне довольный собой.
Ди подняла храброго лохматого рыцаря на руки и подула на рваную рану. Ухо тут же срослось, и шрам покрылся свежей шерстью.
В очередной комнате Крэгу попалась особенно заковыристая головоломка, и когда Малыш смог получить долгожданный ключ, он без раздумий бросился к нужной двери.
В следующую секунду пол под Крэгом исчез. Серый успел увидеть огромные карие глаза с зелёными крапинками, услышать дикий визг феи, который, казалось, ушёл в ультразвук, а система тем временем ухватила охраняемый объект за шиворот, удерживая от падения в бездну.
Рывок, треск рвущейся ткани, хрип передавленного воротником горла, и вот уже Крэг стоит на четвереньках рядом с Серым, захлёбываясь в судорожном кашле. А взъерошенная и злая Ди верещит как бензопила, выговаривая тупым людям, что двигаться вперёд можно, только когда она разрешит, она устала это повторять… Серый прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он был полностью согласен с рассерженной феей: эти люди делают всё, чтоб убиться. Но это его люди. Поэтому он помог подняться Крэгу, ободряюще похлопал его по плечу и молча кивнул фее. Дальше люди вперёд не лезли.
Самое удивительное, что по подсчётам системы они бодрствовали уже почти двенадцать часов, но ни голода, ни усталости не чувствовали. Даже Карим не выглядел утомлённым и не требовал кормёжки, хотя дома есть привык по расписанию. Впрочем, кот пытался время от времени поохотиться на жителей Чудесного Края.
Ещё по дороге к особняку Лорда Охотника Серый пару раз отнимал у него странных существ, которых Кариму удавалось изловить в диковинном лесу. Карим недовольно ворчал, но киборг был непреклонен.
Во-первых, вдруг слишком любопытные мелкие феечки и эльфы будут считаться едой и Карима оставят тут навсегда, а во-вторых, ну как-то не очень вежливо гостям, пусть и невольным, хозяев жрать.
Было абсолютно непонятно, какое сейчас время суток, да и было ли тут разделение на утро, день, ночь? Серый не устал, но утомился от бесконечного мелькания комнат, загадок, ярких красок. Казалось, этот калейдоскоп событий, этот безумный квест никогда не кончится. Самое неприятное, что и Ди, и златокудрый эльф этого тоже не знали. Ди уверяла людей, что испытания не могут продолжаться до бесконечности, но с каждой комнатой, с каждой новой дверью уверенности в её голосе становилось всё меньше и меньше.
Несколько раз они видели «Алекса», но обманки растворялись, как только их касались цветами-подарками Королевы. Да и качество оборотней было не айс. Распознать в них «не Алекса» не составляло труда. Даже Крэг и Кел не обманывались образами рыжих парней самых разнообразных оттенков. Подменыши тянули к Серому руки и причитали жалобными голосами, не заботясь о правдоподобности имитации.
Серому казалось, что их просто дразнили, даже не надеясь обмануть. Лорд Охотник элементарно над ними издевался. Потихоньку начинало наваливаться отчаянье, но Серый гнал от себя мрачные мысли. Выход есть, просто надо найти его, и Серый найдёт, обязательно найдёт.
При прохождении очередной комнаты острый слух киборга уловил какой-то посторонний, совсем неожиданный для этого места звук. Или всё же ожидаемый?..
DEX-6 остановился и просканировал помещение, а у Серого перехватило дыхание: это был стон человека, тихий, еле слышный, он раздавался из-за тяжёлого, во всю стену гобелена с вышитым в полный рост оленем.
Киборг поднял руку, призывая всех к молчанию. Люди и эльфы замерли, и в абсолютной тишине снова раздался явственно слышимый стон. Даже не стон, а тихий-тихий скулёж…
Серый молча подошёл к стене, решительно поднял руку и сорвал драпировку с ненавистной мордой парнокопытного.
========== Глава 18 ==========
Странно. Всё так странно кругом, как будто он смотрит на мир сквозь толщу воды. Звуки с трудом приникают в его сознание, почти не вызывая отклика и не задевая ни чувств, ни мыслей. Да и образы, что рисует его мозг, странны и расплывчаты.
Он чего-то или кого-то ждёт. Кто-то должен обязательно прийти. Но кто?! Он не помнит. Он часто не может вспомнить, кто он сам, где находится и как сюда попал. Иногда это напрягает, и он начинает усиленно шевелить мозгами.
Вернее, пытаться это сделать. Потому что мысли неповоротливые и тяжёлые, как тюлени на лежбище. Хм… Тюлени — это такие смешные животные то ли с ластами, то ли с короткими лапками… Они живут… Где они живут? Мысль, попытавшаяся сформироваться в более длинную цепочку, заметалась по черепной коробке и растаяла где-то глубоко в подсознании, как снежинка на языке. Снежинка на языке… Холодная и белая… Когда их много, можно кататься на лыжах или сноуборде… Постепенно вместо мыслей, пусть нечётких и ускользающих от него, в голове начинает кипеть и пузыриться какая-то каша. Он начинает нервничать и порывается встать, пойти куда-то или сжимает руками виски, чтоб голова не треснула, как спелый арбуз. Арбуз… Круглый и полосатый… Они с Серым покупали арбуз прошлым летом. Серый! Где Серый?! Он должен…
Но тут ему на плечи ложатся чьи-то руки, кто-то тихо-тихо шепчет какие-то слова на незнакомом языке, и мысли уходят, все… Он вновь опускается в мягкое кресло и замирает, глядя вдаль бессмысленным, пустым взглядом.
Рыжий худой парень сидит на открытой террасе роскошного особняка в викторианском стиле, перед ним раскинулся огромный ухоженный сад, но вряд ли он его видит. Лицо безмятежно и не выражает никаких эмоций, никаких мыслей. Его лицо нельзя назвать даже спокойным. Нет там покоя, только полное равнодушие и пустота.
Маленький мотылёк-однодневка садится на кончик носа молодого человека, перебирает лапками, легко щекоча белую, незагорелую кожу. Парню всё равно, он будто и не замечает ни мелькания быстрых крылышек, ни сиреневой пыльцы, осыпающейся с них.
Высокий лоб чист, ни одна мысль не искажает безупречные черты. Но изредка по безмятежному лицу-маске пробегает лёгкая рябь. Рыжий красавчик хмурится, тонкие губы кривятся в гримасе, глаза становятся осмысленными: он явно пытается что-то вспомнить. Длинные, тонкие пальцы сжимают подлокотники удобного кресла, через пару минут он начинает тереть виски и растерянно оглядываться по сторонам.
Тогда из дома появляется мужчина, на его породистом лице потомственного аристократа — выражение безграничного терпения. Он подходит к молодому человеку, кладёт ему руки на плечи, дует в глаза и шепчет что-то, слышное только им. Парень затихает, глаза стекленеют, из них уходит тень тревоги, он опять замирает в полной расслабленности и заторможенности.
Аристократ распрямляется и удручённо качает головой: приступы тревоги у его «гостя» всё чаще, их все сложней блокировать. Он заходит в дом, наливает в старинный серебряный кубок густого вишневого вина, в задумчивости делает глоток. Мда, надо решать, что делать с ублюдком Рифмача. Щенка становится опасно держать в таком положении.
Негромко скрипит дверь комнаты, но хозяин особняка не поворачивает головы: он и так знает, кто вошёл. Высокий юноша с оленьими глазами по-хозяйски берёт ещё один кубок, наполняет вином, лениво бросает в рот пару ягод из вазы с фруктами и поворачивается к рыжеволосой фигуре на террасе. Красивое лицо кривится в брезгливой гримасе, он морщит нос и презрительно тянет, не глядя на хозяина дома:
