Несмотря на то, что рассказ рыбаков передавался из уст в уста, обоих опять же нещадно высмеяли, обвинив во вранье, поскольку, по их же словам, к морю из дома вела лишь одна цепочка следов, и едва ли нашлось бы такое существо, которому было бы под силу одному унести на такое расстояние громоздкого Конгера. Кроме того, доктор Гилман прямо заявил, что, услышав от жителей Инсмаута что-то про перепончатые ноги, он может твердо заявить: ему приходилось однажды видеть босые ноги Эноха Конгера и он может поклясться в том, что это были самые обычные человеческие ступни, без всяких перепонок. Что же касается тех любопытных, которые решили сами наведаться в дом Эноха и увидеть все своими собственными глазами, то по возвращении вид у них был довольно разочарованный, поскольку ничего особенного они там не обнаружили. Таким образом, хор насмешек над двумя несчастными рыбаками усиливался, заставив их в конце концов умолкнуть. В немалой степени этому способствовало и то, что появлялись слухи, будто эта парочка умышленно сводит какие-то счеты с Энохом, а теперь распространяет всякие небылицы о его судьбе.

Каким бы образом Энох Конгер ни исчез из своего дома, на Соколиный мыс он так и не вернулся, тогда как море и ветер продолжали делать свое дело, отрывая от строения где кусок кровли, где доску, сдувая осколки кирпичей, из которых был сложен дымоход, сокрушая оконные рамы; чайки, крачки и соколы пролетали мимо, так и не услышав ответного крика на свой зов. Постепенно слухи, возникшие на побережье, стали затихать, а вместо них пришли мрачные намеки по поводу возможно совершенного убийства и прочей не менее туманной, но столь же зловещей причины исчезновения рыбака.

Как-то однажды на берег пришел почтенный старик по имени Джедедиа Харпер, патриарх местных рыбаков, который стал клясться, что не так давно плавал неподалеку от Мыса Дьявола и видел в море странную компанию существ, чем-то похожих на людей, а в чем-то смахивавших на лягушек, которые и передвигались в воде также отчасти по-человечьи, а отчасти по-лягушачьи. Было их десятка два — мужчин и женщин. Он сказал, что они проплыли рядом, совсем близко от его лодки, и тела их сияли в лунном свете, как призраки, восставшие из глубин Атлантики, а двигаясь мимо него, они словно воспевали хвалу богу Дэгону. При этом он вновь поклялся, что видел среди них Эноха Конгера, который плыл вместе с остальными, как и они, голый, и голос его, участвовавший в общем хоре, был отчетливо слышен в ночной прохладе. Несказанно изумленный, Харпер громко окликнул его, Энох остановился и оглянулся, так что старик увидел его лицо. После этого вся группа — Энох в том числе — скрылась в волнах моря и больше не появлялась.

Рассказ этот всколыхнул новую череду слухов, однако, как поговаривали, довольно скоро Харперу заткнули рот ребята из клана Марша и Мартина, о которых ходила молва, будто они породнились с обитателями моря. Сам же старик больше в море не выходил, поскольку не испытывал особой нужды в деньгах; что же до его помощников, также присутствовавших при том странном ночном явлении, то они явно предпочли держать языки за зубами.

Много времени спустя один молодой человек, еще мальчишкой помнивший Эноха Конгера во время его визитов в Инсмаут, приехал в этот город и рассказал, что вместе с сыном также лунной ночью рыбачил неподалеку от Соколиного мыса, когда неожиданно из морской пучины совсем рядом с его лодкой появилась почти по пояс обнаженная мужская фигура — она была так близко от него, что он мог буквально дотронуться до нее своим веслом. Человек этот стоял в воде так, словно его кто-то поддерживал снизу, и, казалось, совершенно не замечал его и лишь смотрел на руины старого дома, некогда стоявшего на Соколином мысу, — в глазах его застыла бездонная тоска, а лицом он очень походил на Эноха Конгера. По его длинным волосам и бороде стекали струи воды, чуть поблескивавшие в лунном свете на темнеющей коже, а прямо под мочками ушей на шее виднелись длинные тонкие разрезы. Затем, так же неожиданно, как и появился, он исчез под водой.

Вот почему на Массачусетском побережье близ Инсмаута люди предпочитают говорить больше шепотом, упоминая имя Эноха Конгера, а уж когда дело доходит до намеков, то их произносят и подавно приглушенно, с большой осторожностью…

Х. Ф. Лавкрафт, А. У. Дерлет

ТЕНЬ ИЗ КОСМОСА

«Высшее проявление милосердия в этом мире… есть неспособность человеческого разума охватить целиком все его содержание. Мы живем на островке невежества посреди черного океана бесконечности, и из этого следует, что мы не должны далеко отплывать…»

Если верно, что человек живет на краю бездны, тогда большинство людей, безусловно, могут переживать моменты осознания — точнее будет сказать, предсознания, когда огромные, неисследованные глубины, существующие от века близ маленького мира, освоенного человеком, становятся на один катастрофический миг ощутимыми; когда ужасающий бездонный колодец знания, из которого самый мудрейший человек лишь пригубил, порождает призрачные очертания, способные даже самое твердое и бесчувственное сердце наполнить диким непреодолимым страхом. Разве всякий из живущих знает истинные начала человека? Или его подлинное место в космосе? И о том, действительно ли человек осужден к бесславному, постыдному Существованию, чтобы в конце концов пойти на корм червям?

Есть кошмары, которые каждую ночь бродят коридорами наших снов, населяют мир наших ночных фантазий; кошмары, лишь отдаленно связанные с нашей дневной жизнью. Однако я все чаще и чаще сталкиваюсь с миром, лежащим за пределами привычного для нас — возможно, восприятие мое смутно и неопределенно, но все же это не просто галлюцинация. Должен признаться, такого со мной не было до знакомства с Эмосом Пайпером.

Меня зовут Натаниэль Кори. Вот уже более пятидесяти лет я — практикующий психоаналитик. Являюсь автором учебника и бесчисленных статей, опубликованных в специализированных журналах. После учебы в Вене много лет практиковал в Бостоне, лишь в последнее десятилетие отошел от психотерапевтической деятельности и переехал в университетский городок Эркхем. Без ложной скромности скажу, что обладаю завоеванной упорным трудом репутацией специалиста, которую, как я опасаюсь, данные записки могут поставить под сомнение. Тем не менее, молю бога, чтобы они не остались незамеченными.

Не покидающее меня дурное предчувствие подвигло записать соображения о наиболее интересном и захватывающем случае, встретившемся мне за всю многолетнюю практику. Я вообще — то не склонен предавать гласности сведения, касающиеся моих пациентов, но в данном случае меня принуждают к этому особые обстоятельства, сопровождающие работу с Эмосом Пайпером и поначалу представлявшиеся мне совершенно посторонними; в действительности, однако, весьма существенные и куда более важные, чем я считал, впервые с ними познакомившись. Есть силы разума, скрытые тьмой; есть силы тьмы, находящиеся по ту сторону разума, — и это не только ведьмы или колдуны, не только привидения, гоблины или прочее наследие примитивных верований, но силы куда более ужасные и могущественные, находящиеся за пределами человеческого понимания.

Имя Эмоса Пайпера может быть известно тем, кто помнит его статьи по антропологии, опубликованные лет десять или более тому назад. Я встретился с ним в 1933 году, когда его привела в мой кабинет его сестра Эбигайль. Это был высокий мужчина, который, похоже, в прошлом был достаточно упитанным, но теперь на его ширококостной фигуре одежда висела так, будто он сильно потерял в весе за сравнительно короткое время. Как выяснилось, догадка моя была точной, и хотя казалось, что Пайперу скорее необходима чисто медицинская помощь, чем консультация психоаналитика, но сестра его объяснила, что он обращался к лучшим врачам, и все до единого пришли к выводу о психическом характере его проблем, признав их лежащими вне пределов своей компетенции. Некоторые из моих коллег порекомендовали мисс Пайпер мою персону, вдобавок некоторые сослуживцы Пайпера из университета Мискатоника присоединились к советам врачей — в результате Пайперы и появились у меня.