Давний недруг очень точно отразил в своей злопыхательской заметке суть дилеммы, вставшей теперь перед Гриммом: ехать ли в Харьков или же подать в отставку в знак протеста, как это сделали в аналогичных случаях его либеральные коллеги М.Я. Пергамент и И. А. Покровский. Д.Д. Гримм не желал доставить удовольствие Л. А. Кассо своей отставкой и автоматическим выбытием из членов Государственного совета. Он решил остаться профессором, но в Харьков не ехать, попросив о переводе из штатных в сверхштатные ординарные профессора без содержания, дабы дать другому кандидату возможность быть избранным на его место, а сам намеревался продолжить депутатскую работу в столице[70]. Тем самым он, соблюдая все правовые нормы, ставил Кассо в затруднительное положение. Действительно, министру потребовалось полгода, чтобы найти возможность нанести новый удар своему оппоненту. В январе 1914 г. Гримма обвинили в систематическом отсутствии на рабочем месте, в том, что он не объявлял и не читал лекции в течение учебного года. 31 января 1914 г. Кассо послал ему письмо, сообщив об увольнении: «…Я считаю долгом уведомить Ваше превосходительство, что министерство народного просвещения, в устранении такого, совершенно недопустимого отношения к своим обязанностям, решило ныне уволить Вас от означенной, лишь формально занимаемой Вами, должности с причислением к министерству народного просвещения»[71]. Увольнение профессора Гримма вызвало большой общественный резонанс. По верному замечанию Ф.А. Гайды, оно взбудоражило и возмутило даже многих правых в Государственном совете[72]. Нина Сергеевна Платонова (1886–1942), дочь знаменитого историка, писала своим родителям 4 февраля 1914 г.: «Об отставке Давида Гримма я много читала в газетах и вынесла из всего прочитанного впечатление, что отставка эта является полнейшим беззаконием, превышением власти со стороны Кассо. Не возможен ли в таком случае благополучный для Гримма исход дела?»[73]
О своем решении Л. А. Кассо незамедлительно известил Государственный совет. Рассмотрение вопроса о дальнейшем членстве Д.Д. Гримма в нем было поставлено на 7 марта 1914 г. Накануне вечером, 6 марта, на квартире М. М. Ковалевского на Моховой улице собралась группа единомышленников из числа членов Совета, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию[74]. Увы, конкретные подробности беседы установить пока не удалось. Не исключено, что во время встречи были достигнуты конкретные договоренности, ибо уже на следующий день результаты тайного голосования в Совете оказались для сподвижников Кассо полной неожиданностью. Накануне министр поручил Таубе лично проконтролировать процесс лишения Д.Д. Гримма мандата. Тот специально пришел на заседание Государственного совета и наблюдал за происходящим из правительственной ложи. Барон был уверен в принятии нужного министерству решения и говорил одному из членов совета: «Мы его уволили, а они должны признать его выбывшим»[75]. Однако результаты тайного голосования оказались для М. А. Таубе полной неожиданностью: 56 членов выступили за вывод Давида Давидовича из совета, а 98 – против. Такого сокрушительного поражения Министерство народного просвещения не ожидало. Барону оставалось лишь в спешке удалиться. Гримм же воспринял случившееся не только как личную победу, но как торжество гражданских начал над властным произволом: «Это был серьезный симптом и серьезное предостережение. В Государственном совете стало просыпаться чувство гражданственности, идущее на смену психологии угодничества. Дальнейших попыток к изъятию выборных членов Совета более не было сделано»[76]. Д.Д. Гримм продолжит работу в Государственном совете вплоть до краха Российской империи. К сожалению, дорога в родной университет для него оказалась закрытой, хотя преподавательской деятельности он не прекратил.
23 сентября 1914 г. на конференции Императорского Александровского лицея большинством голосов против одного Д.Д. Гримм был избран преподавателем энциклопедии права, и уже на 27 сентября была заявлена его вступительная лекция[77]. Вероятно, тут не обошлось без помощи благоволившему к нему В.Н. Коковцова, выпускника лицея и его попечителя[78]. Параллельно Гримм читал курс вексельного права в Петровском коммерческом училище.
В годы Первой мировой войны профессор занял патриотическую позицию. 20 сентября 1914 г. он писал своему коллеге, известному юристу-международнику В.Э. Грабарю: «Живем мы здесь все исключительно под знаменем войны, – все мысли и чувства, и желания – все там, и трудно наряду с этим заниматься своими текущими делами – где бы и когда ни встретились – все разговоры вращаются ок[оло] войны. Прошла неделя сбора белья, в которой, между прочим, принимала большое участие жена…»[79]. Оба профессорских сына будут призваны в ряды действующей армии, и младший – Константин – погибнет на фронте.
Тяготы военного времени и назревавший кризис в очередной раз убедили Д.Д. Гримма в необходимости достижения общественного консенсуса. Он призывал своих коллег к политической ответственности и одновременно упрекал власть за непоследовательность действий, министерскую чехарду и фаворитизм. Д.Д. Гримм был сторонником формирования «правительства народного доверия», которое, по его мнению, могло бы обеспечить общественное согласие и снять напряженность в стране[80]. В 1915 г. он был избран в ЦК партии кадетов, выражал поддержку Прогрессивному блоку[81]. Но события развивались по иному сценарию. В своих воспоминаниях профессор ярко описал нарастание оппозиционных настроений в стране и разочарование в верховной власти. Поэтому падение монархии стало для него не неожиданностью, а закономерным итогом бездействия и безответственности власти. В 1917 г. его общественно-политическая активность была чрезвычайно высока.
Распоряжением Временного комитета Государственной 2 марта 1917 г. Д.Д. Гримм был назначен комиссаром над Государственной канцелярией и иными учреждениями, располагавшимися в Мариинском дворце. В тот же день он прибыл туда и провел собрание с чиновниками. Как установил А. Б. Николаев, на этой встрече решались организационные вопросы, такие как охрана здания, выписка пропусков, покрытие текущих расходов[82]. Ими же Д.Д. Гримм занялся в последующие дни. На собрании 4 марта он объявил об отстранении от должности государственного секретаря Сергея Ефимовича Крыжановского (1862–1935). Гримма, однако, нельзя упрекнуть в желании разогнать прежнюю бюрократию. Свои обязанности он исполнял аккуратно, желая снизить политический накал и найти компромисс. Эту отличительную черту его деятельности отметил в своих мемуарных записках юрист Мстислав Владимирович Шахматов (1888–1943): «Когда заместителем Государственного секретаря был назначен профессор Д.Д Гримм, он старался соблюсти все деловые традиции Государственной канцелярии. Все высшие и низшие чины остались на своих местах вплоть до товарища Государственного секретаря Н.Ф. Дерюжинского включительно. Чинов Государственной канцелярии, лишенных своих занятий вследствие уничтожения Государственного совета, Д.Д. Гримм стал определять для делопроизводства в вышеупомянутые новые учреждения: Особое совещание по выборам в Учредительное собрание, Юридическое совещание и Предпарламент. В помощь чинам Государственной канцелярии были переведены в Мариинский дворец также некоторые чины Канцелярии Государственной Думы»[83]. Фактически Д.Д. Гримм теперь стал государственным секретарем. Следует согласиться с точкой зрения А. Б. Николаева, предположившего, что Временный комитет, направив профессора в Мариинский дворец, поручал ему создать условия для возобновления работы Государственного совета, председатель которого, И. Г. Щегловитов, находился под арестом. Причем предполагалось сделать ставку на выборных членах Совета, которые поддержали Думу[84]. Свою миссию Д.Д. Гримм выполнил, сумев заручиться поддержкой многих видных общественно-политических деятелей. Председатель Временного правительства[85] князь Г. Е. Львов 7 марта 1917 г. выписал на имя профессора удостоверение, свидетельствовавшее, что он является комиссаром правительства по Государственной канцелярии и учреждениям, состоящим при ней и при Государственном совете, а также по Канцелярии по принятию прошений[86]. Однако официальная информация о назначении относится только к 16 марта[87]. Комиссаром он пробудет до 7 апреля. Тем же указом от 16 марта 1917 г. профессор Гримм сделан товарищем министра народного просвещения А. А. Мануйлова по делам высшей школы (причем обязанности ему предписывалось исполнять начиная с 7 марта)[88].
