5 марта 1917 г. распоряжением Временного правительства была создана Чрезвычайная следственная комиссия, ставившая целью расследование действий бывших высокопоставленных имперских чиновников, включая министров. Во главе ее встал известный московский адвокат Николай Константинович Муравьев (1870–1936)[89]. Состав комиссии несколько раз менялся, но в числе первых членов оказались видные общественные и научные деятели – С. В. Завадский, С. В. Иванов, С.Ф. Ольденбург, Ф.И. Родичев, Н.Д. Соколов, Е. В. Тарле, П. Е. Щеголев. Д. Д. Гримм также вошел в число ее участников. Его участие в работе комиссии не кажется активным. Однако он примет участие в допросе А. И. Гучкова 2 августа 1917 г., интересуясь у него подробностями отречения Николая II, и П.Н. Милюкова 4 и 7 августа[90]. Редактором стенографических отчетов согласился быть великий поэт Александр Александрович Блок (1880–1921), приступивший к своим обязанностям в мае 1917 г.[91] 5 августа 1917 г. ему будет поручено заведовать литературным редактированием всех стенограмм допросов[92]. В этом качестве он будет контактировать с Д. Д. Гриммом, который предложит поэту в помощники искусствоведа Михаила Васильевича Бабенчикова (1890–1957)[93]. Думается, что взаимоотношения Гримма и поэта Блока еще нуждаются в специальном изучении, равно как и роль профессора в Чрезвычайной следственной комиссии.
Д. Д. Гримм вошел в состав Комиссии по реформе высшего образования при Министерстве народного просвещения Временного правительства. Она была создана 21 марта 1917 г., во главе ее встал крупный профессор-зоолог Михаил Михайлович Новиков (1876–1964), а его заместителем стал историк Иван Михайлович Гревс (1860–1941). Среди других известных ученых, ставших членами комиссии, следует назвать минеролога и петрографа Ф. Ю. Левинсона-Лессинга, востоковеда С. Ф. Ольденбурга, языковеда и археолога Н.Я. Марра, правоведа М.Я. Пергамента, историка М.И. Ростовцева и др. Комиссия за короткое время проделала огромную работу, распорядившись, среди прочего, открыть университеты в Иркутске, Тифлисе, Ташкенте, преобразовать Ярославский Демидовский лицей в университет, расширить университет в Саратове за счет открытия новых факультетов, открыть Омский сельскохозяйственный институт, разработать предложения по совершенствованию медицинского образования и др.[94]
Будучи товарищем министра народного просвещения, Гримм участвовал в подготовке циркуляров, реформировавших университеты на основе соблюдения принципов законности и академических свобод. Так, 15 апреля высшим школам предоставили право самостоятельно устанавливать способы замещений вакантных должностей. В мае ректорам предложили уволить профессоров, назначенных после 27 августа 1905 г. без рекомендаций факультетов и советов.
Указом Временного правительства от 8 мая 1917 г. на основании закона от 26 декабря 1916 г. Гримм был назначен сенатором первого Департамента Правительствующего сената[95]. Но в составе правительства он продержался лишь до 4 июля. Профессор поддерживал линию П. Н. Милюкова, скептически относившегося к идее коалиционного правительства с участием социалистов. Заметим, что министр народного просвещения Мануйлов испытывал не меньшее разочарование и вообще стал выступать за отставку Временного правительства в полном составе[96]. Видимо, Гримм разделял взгляды кадетских лидеров на украинский вопрос. Поэтому, когда в знак протеста сделанным киевской Центральной Раде уступкам три министра-кадета, включая Мануйлова, шли в отставку, Д. Д. Гримм последовал за ними. С 4 июля 1917 г. профессор был освобожден от обязанностей товарища министра и от председательствования в совещании товарищей министров[97].
8 мая на основании закона от 26 декабря 1916 г. Гримм назначен сенатором первого Департамента Правительствующего сената и затем оставался им вплоть до прихода к власти большевиков[98]. 9-12 мая Давид Давидович принимал участие в VIII съезде Кадетской партии и вновь был избран в состав ее Центрального комитета, наряду с П. Н. Милюковым, В. И. Вернадским, А. А. Кизеветтером, П. И. Новгородцевым, В.Д. Набоковым и др. Указом Временного правительства Правительствующему сенату от 18 июля 1917 г. Гримм назначен членом Юридического совещания при правительстве[99]. В августе Давид Давидович в качестве одного из делегатов от высших учебных заведений России принимал участие в Государственном совещании в Москве. Именно ему утром 14 августа было доверено произнести речь от лица академической группы. В ней профессор, обрисовав тяготы переживаемого момента, призвал всех сограждан возвыситься над партийными и классовыми интересами. Он указывал, что именно нравственный упадок прежней власти привел страну к кризису и крушению монархии. Выучив этот урок, новому правительству следовало стать подлинно единым и общенародным. Оно должно «восстановить расшатанную военную и гражданскую дисциплину, воспитывать в народе чувство правды и законности, бороться со всякими явлениями захвата и произвола»[100]. Но добиться всего этого, по его убеждению, могла только по-настоящему культурная и просвещенная власть, которая одной из главных задач поставила бы интеллектуальное и моральное просвещение народа. Д. Д. Гримм призывал сограждан забыть прежние взаимные обиды и сплотиться вокруг единой цели: «Возьмемся бодро за труд. Возродим в нашей душе чувство законности, тягу к тому, что составляет истинную и великую сущность русского народного духа к водворению правды божией в делах человеческих. В надежде на то, что Временное правительство твердо станет на этот путь, деятели русской науки готовы поддерживать его всеми своими личными жертвами и трудом»[101]. 20 сентября 1917 г. Гримм как представитель кадетов вошел в состав так называемого Предпарламента. Он был создан Демократическим совещанием в качестве совещательного органа для представительства всех политических партий вплоть до созыва Учредительного собрания.
Пафос выступлений Давида Давидовича и его необычайная активность вполне понятны. Он, как и многие российские интеллектуалы в то время, был охвачен эйфорией обновления, ощущением своей причастности к коренным историческим переменам в России. Правда, реальность вновь оказалась не такой, как мечтали, и вскоре профессор в этом убедится.
Даже в это трудное время Д. Д. Гримм продолжал заниматься преподавательской деятельностью. После своего ухода из правительства он вернулся в Петроградский университет. Приказом Министерства народного просвещения № 96 от 4 июля 1917 г. он был утвержден ординарным профессором по кафедре римского права[102]. Параллельно продолжил работу и в Александровском лицее. 12 октября министерство утвердило его в звании заслуженного профессора, которое давало право на пенсию, равную должностному окладу[103].
Захват власти большевиками стал для Д. Д. Гримма большой неожиданностью. Его он категорически отказывался признавать. К сожалению, на основе известных источников крайне трудно восстановить картину жизни профессора в этот период. Какое-то время он продолжал работать в университете. Так, 5 марта (20 февраля) 1918 г. на заседании юридического факультета он был избран в состав юридической испытательной комиссии, которая должна была заседать с 1 апреля (19 марта) по 1 июля (19 мая) и с 15 сентября по 1 декабря 1918 г. Народный комиссариат просвещения определил его пенсию в размере 3.600 рублей в год[104]. Жизнь Д. Д. Гримма в Петрограде была трудной. Старый недруг Б. В. Никольский однажды встретил его холодной февральской зимой 1918 г. и не преминул позлорадствовать: «Сегодня видел в трамвае Гримма – седого, голодного, ободранного, поганого… Нет, подлецы, возмездие вам еще впереди, коли вы не переколеете!»[105]
