— Конечно, но только потому, что больше быть взрослым оказалось некому. Мама болела.

— И я был, потому что остался один. К тому времени уже совсем один и сам себе хозяин, и именно в то время выбирал свой путь, ставил цели и думал, как их осуществлять. Почему ты ограничиваешь дочь?

— Глеб, знаешь, такое впечатление, что она тебе чужая, и что тебе просто всё равно, где она и с кем будет!

— Машуня, не нарывайся! Она мне далеко не чужая, проблема в том, что ей пора учиться самостоятельности, а тебе пора её отпустить.

— Что значит — отпустить?! Ты с ума сошёл!

— Позволить быть взрослой. Доверять. Маша, чтобы научиться ответственности, не обязательно терять родителей, наверно, легче, когда они рядом и можно совет спросить, и свои ошибки разделить с ними. Нет, не так? Или тебя она больше устраивает в образе вечного ребёнка? Её жизнь, её выбор. Я так считаю. И нет ничего страшного, если Новый год она встретит в приёмном покое.

— И когда ты стал таким демократом? Ты, который сам за всех всё пытаешься решить?

— Маша, у каждого человека свои недостатки. У меня этот. Я же не отрицаю. А ты ведёшь себя сейчас, как курица-наседка.

— Я курица?!

— Ты курица-наседка.

— Ты зачем пришёл?

— Да вот теперь даже не знаю, говорить или нет. Мы с тобой вроде как поссорились.

— Говори, я думаю, что твой приход к моему разговору с Анютой не относится?

— Да. Не относится.

— Говори.

— Машунь, к нам с Лёней должны прийти его родители. Я хотел попросить вас всех быть тоже.

— И стол, соответственно, с меня?

— Обещаю посильную помощь.

— А Аня?

— Ну конечно, с нами!

— То есть тут её присутствие как члена семьи необходимо?

— Маша, не передёргивай!

— Да я-то что.

Мне надоело слушать их перепалку, и мирить их уже было явно пора.

— Дядя Глеб, я буду у тебя и помогу вам с мамой накрыть стол, а вот Новый год я буду встречать на дежурстве. Но вам обязательно позвоню. Мамуль, я уже взрослая! Честно скажу, не всегда мне это нравится. Но что делать! Выбор у меня невелик, надо учиться жить. Вот что я вам сообщаю, мои милые родственники. Учтите, что я вас люблю со всеми недостатками.

— И предлагаешь нам делать то же самое, то есть смириться с твоими недостатками?

— Примерно так, мамуль.

— Ладно, убедила. Хирург тот хоть надёжный человек? Ему доверять можно?

— Папа его знает, думаю, что можно.

— Хорошо, поговорю с папой, а потом мы решим, — мама, кажется, сдалась. — Глеб, ну что ты так ехидно улыбаешься?

— Думаю, и вот о чём: скажи, сестрёнка, Саша тебе сразу надёжным показался?

— Саша?! Пока он был лечащим врачом мамы, я просто не думала об этом, я верила ему и всё. А потом, когда плакала в его объятиях — боялась, что если он меня отпустит, то упаду и больше никогда не встану. Он и не отпустил, до сих пор.

— Поняла, что такое надёжный человек? А, Нюта?

— Поняла, учту. Самый надёжный, конечно, мой папа, а потом вы с Лёней. Есть на кого равняться. У вас-то мир?

— У кого?! Анют, у нас с Глебом? Конечно, мир. Ты не видела, как мы на работе спорим. Там пыль столбом и Дима с успокоительным.

Они оба просто рассмеялись, глядя в глаза друг друга.

Вот такая у меня сумасшедшая семейка.

***

Ваня пригласил меня встречать Новый год с ним, в общаге, туда половина нашей группы заявиться собиралась. Но я отказалась, отказалась и всё тут.

Он обиделся, сказал, что собирал всех, только чтобы я тоже. Чтобы Новый год вместе. Ведь говорят: с кем Новый год встретишь, с тем его и проведёшь.

Как объяснить человеку, что не с ним я хочу быть, что он мне просто приятель. Что его ухаживания мне смешны, потому что он не тот. А тот, кто мне нужен, тоже пригласил меня, только на дежурство в приёмном покое.

А ведь говорят: с кем Новый год встретишь… Вот и хочу я с ним. Непонятно, что ли? Хочу с ним!

Минуты считаю до того самого дежурства!

А пока сдаю зачёты, сразу после Нового года сессия: анатомия (гос. экзамен), гистология (гос. экзамен), философия (экзамен), нормальная физиология, биологическая химия, микробиология, иностранный язык (английский), физкультура.

Больше всего боюсь за физкультуру. Неспортивная я совсем. Нет, не просто неспортивная, спорт и я — вещи несовместимые.

Вспомнила, как на уроке физкультуры в школе физрук повесил меня на брусья. Если бы просто повесил. Ну, повисела бы я чуток, и на землю, на родную спустилась бы. Так ведь нет, решил он из меня гимнастку сделать. Велел ноги на вторую перекладину закинуть, потом прогнуться, а потом с нижней перекладины красиво спрыгнуть, отпустив верхнюю.

Раскачалась я. И… Да что тянуть. Ноги я закинула преподавателю в живот. Да так закинула, что он, согнувшись пополам, оказался за шведской стенкой.

Урок я сорвала, а преподаватель велел мне ему на глаза не показываться.

Папа отнёсся к моим подвигам спокойно и организовал мне справку освобождения по поводу вегето-сосудистой дистонии сосудов головного мозга, которая у меня и так наличествовала. Просто по школьным документам не проходила.

Вот такие дела, а тут экзамен, и освобождение мне не предвидится…

Короче, предновогодняя лихорадка вылилась в сдачу зачётов, зубрёжку, получение допуска к экзаменам и семейный вечер у дяди Глеба.

Смешной он. Это я про дядьку любимого.

Человек, умеющий подать себя на самом высшем уровне, имеющий такой вес в науке, но совершенно теряющийся, когда приходят родители Лёни. Он двух слов связать с ними не может. Лёнин отец последний раз даже пошутил по этому поводу: «Глеб, ну хватит уже, я не кусаюсь! Мне поговорить с тобой хочется, а ты…» Дядька покраснел и оттаял. Лёнины родители так заболтались с ним, что и ночевать у них остались. А мы всем семейством в одиннадцать отправились домой.

========== Дежурство ==========

— Пришла?! Здравствуй, проходи, переодевайся. В сумке-то что такое? Ничего себе сумочку ты притащила!

Илья Владимирович действительно удивился моему приходу на дежурство в новогоднюю ночь. Трудно читались эмоции на его лице, но всё-таки он был рад моему появлению. Я видела.

— Пришла, я же обещала. А в сумке салатики для новогоднего стола, мы с мамой стряпали. Сейчас в холодильник сложу и пирог ещё есть, тоже с мамой пекли.

— Так тебя во врачи или замуж готовят? — он ухмылялся.

— Во врачи я готовлюсь сама. Замуж, я думаю, тоже моё личное дело. А готовят еду у меня и мама, и папа замечательно. Нас в семье трое детей, немало, согласитесь. Бабушек там и дедушек, помогающих с воспитанием, никогда не было. Так что всё всегда мама с папой.

— Понятно. Не замечал у Александра Юрьевича кулинарных способностей.

— Думаю, просто не доводилось.

— Думаю, ты права. Гостей звать будем?

— Конечно, мы же с вами тут не одни на дежурстве.

Он рассмеялся.

Дальше стал спрашивать заданную тему, а именно — группы крови и их совместимость. Серьёзный такой. И никаких скидок на праздник! Я отвечала. Я всё-всё вызубрила, так вызубрила, что книжку почти наизусть. То есть, раздел про кровь наизусть.

— Всегда так учишь?

— Практически. Думаете, ко мне хорошо относятся в институте? Только и ждут, когда ошибусь или отвечу не так чётко, или запутаюсь. Не понимаю только, почему и за что такое отношение.

— Профессорская дочка. Разве непонятно?

— Профессорская дочка — это вроде титула, передающегося по наследству? Так мне кажется, что у каждого ребёнка свой путь и свои темпы развития. Все ходить и говорить учатся, независимо от того, есть у родителей титул или нет? Или не права я?

— Права! Не злись. Хотя когда ты злишься, так глаза сверкают, что сейчас спалят. Ну, родители вес имеют, далеко не последние люди, вот тебе и завидуют.

— Завидуют и ненавидят. Ваньку же не ненавидят, хотя у него тоже родители врачи. Но в другом городе и всё нормально. А я изгой, не пойми за что.

— Ты не изгой, ты сама ведёшь себя так. Ты ведь не стараешься с ними подружиться?