– Ура!!!! – крикнул радостно Дмитрий, но звук сквозь противогаз прозвучал глухо. Тогда он снял маску, и громко прокричал повторно свой возглас, во весь голос. – Ура!!!

Последние пять дней, газоанализатор показывал ровно 1,5%, без всяких изменений, и вот сегодня пошёл рост О2, это всё ещё смертельное содержание, но прогресс был на лицо. По логике, рассуждая, дневная, ужасающая температура, иногда доходящая до ста градусов, должна была вызывать обильное испарение океана и рек. И хоть Дмитрий не был профессором, но не это ли бы вызывало парниковый эффект? А парниковый эффект не тесно ли связан с озоновым слоем? Может и неправильно рассуждал, но результаты двух последних анализов внушали надежду.

Пританцовывая, Митя спускался по лестнице, в подвал торгового комплекса, и тут он услышал человеческий голос, где-то глубоко в темноте. По спине пробежал озноб страха, ладони взмокли.

– Люди? Здесь кто-то есть? – это был испуганный женский голос, кто-то живой там выжил.

– Не может быть… – пробормотал Дмитрий, вытащив из-за пазухи найденный сегодня фонарь. Включив его, он направил луч в темноту и снял противогаз с головы. – Есть кто живой? Я тут!!!

– Боже мой! Боже мой! – зачастил женский голос, и на свет вышла навстречу молодая женщина, щурясь от непривычки. – Скажите, пожалуйста, там уже всё нормально? Дышать можно?

– Боюсь, нет ещё… но как вы выжили?

Голубые глаза девушки поволокло печалью, она разочаровано взглянула на Дмитрия. – Кое-как, кое-как… идемте за мной, тут недалеко…

Дмитрий пошёл за женщиной, она, пошатываясь, вела его за собой.

– Вам хорошо, у вас есть фонарик… а мой потух пару дней назад… – вздохнула горестно девушка, продолжая вести за собой Митю. – Знаете… очень страшно одной находится в комнатке… в кромешной тьме, спасибо Чуче, под рукой мурлыкала. Я один раз хотела выйти и умереть… но опять же, испугалась… какая же я трусиха…

Дмитрий шёл и не верил, как девушка смогла неделю продержаться и выжить с содержанием в воздухе кислорода 1,5% – но вот она, живая, идёт перед ним и говорит…

– …Добро пожаловать в мой дом! – она остановилась перед дверью в какое-то помещение и повернулась к гостю. По глазам молодой женщины, Дмитрий понял, что сейчас она упадёт в обморок, поэтому он быстро подскочил под неё и перехватил подкосившееся хрупкое тело. Недолго думая, он поднял девушку на руки и дёрнул за ручку.

Дверь отворилась. За ней находилась небольшая комнатка со стеллажами, на которых аккуратно лежали большие баллоны с кислородом. По шипящему шуму, Дмитрий понял, как выжила эта девушка.

– Какая же ты молодец! – похвалил девушку Дмитрий, и положил её на расстеленные тряпки, заменявшие, судя по всему, спальное ложе. Она была без сознания. Захлопнув дверь, Митя поднёс свой противогаз к голове женщины и нажал на кнопку «бойпаса» ГЗА. Она нуждалась в большой дозе кислорода из-за своего выхода из этой комнатушки. Откуда-то вылезла пузатая, рыжая кошечка, судя по всему на сносях, и ласково стала тереться об Дмитрия, прогибая спинку.

Через два дня анализ воздуха показал шесть процентов, а через неделю было уже двенадцать, и можно было в течение двух часов дышать этим спёртым воздухом, периодически перехватывая дозы нормальной газовой смеси из ГЗА. А через месяц состав кислорода восстановился до девятнадцати.

Растительность почти вся пропала на некогда зелёной планете, иссохла в лучах солнца. Но, слава богу, ненадолго! Обильные дожди, пришедшие на смену месячного ада, пробудили глубокие корни. Жизнь возрождалась или перерождалась в новые формы…

На лестнице, у входа в торговый комплекс, сидели молодые люди и держались за руки. Они встречали первый рассвет, в этом новом мире, дыша полной грудью воздухом, без страха за жизнь. У их ног, косолапо играли малюсенькие котята. Три дня назад как они открыли глазки и старый мир не видели, но новый их вполне устраивал!

Передо мной стоит странный дядька с седыми прожилками в висках и умилённо смотрит на меня… алкоголик что-ли? Знаю я этих… крутятся с утра у магазина, когда в школу иду. Очень похож на моего отца, взгляд такой же… шальной что-ли. Я тоже стою и на него смотрю.

– Привет, Петька! – елы палы, еще и имя знает моё, надо бы поосторожней с ним. Так, вчера мы во дворе играли в футбол весь день. Потом, под вечер, пошли в сады, с пацанами, воровать осенние яблоки. Вроде никто не видел… хотя чем чёрт не шутит…

– Здравствуйте, дядя! – поздоровался и я, нормы приличия знаем… не маленький, через три месяца будет девять лет.

– Как дела, малыш? Из школы идешь? – это что? У него слеза что-ли проскальзывает? Может он болеет? В таком старом возрасте всё может быть… интересно, сколько ему? Может 30 или 35 лет…

– Ага, отпахал! – ответил я важно мужику, почему-то не чувствовал угрозы от него.

– Как там школа?

– Нормально… – мужик точно не в себе, какой вопрос – такой ответ.

– Что делали сегодня в классе? – после очередного вопроса, дядька с нетерпением глянул на ручные часы.

– Правописанием занимались до одури, вон, руки все в мозолях! – показал я свои запачканные в пасте от шариковой ручки, ладони. Почему стал всё это говорить, не знаю. Но вот стал… сумасшествие заразно наверно. И меня понесло: – А еще мы сегодня разучивали эту песню… эээ, «орлята»…

– Орлята учатся летать… с дивана прямо на кровать? – ни фига себе, дядька пропел не по-советски. Я с уважением на него посмотрел.

– Ну, примерно да! А еще я обменял вкладыши с Дюхой, он мне «Порше» от «Турбо» дал, а я ему Диегу Марадонну из «Финала», у меня два таких было… – зачем я ему это все говорю?

– Не плохо! Дай гляну… – надо же, старый, а интересуется красотой. Я снял с плеч ранец, и вытащил из кармашка тоненькую пачку с вкладышами. Дам, пожалуй, ему все, пусть посмотрит на моё богатство.

– Только от «ловиса» это не мои… сестре несу! – немного было стыдно за девчачьи «love is», но за финальные, бомбимбомовские и турбовские, я испытывал гордость… сколько нервов я помотал, доставая их. Каждую копейку экономил на мороженом, бутылки сдавал от кефира и молока, чтобы раз в неделю сгонять с друганами на базар и у цыган купить эти жвачки. Потом растягивали удовольствие, по кусочку откусывая резинку, а вкладыши – это наше всё! Эх, взрослые не поймут этого.

– Красивые! – вздохнул дядя, почему-то вытирая мокроту рукавом и перелистывая моё добро. Наконец он просмотрел их и протянул мне обратно, со словами: – Слушай, ты за Смирновой ведь сидишь, за партой, ты это… того, не дергай её за косички… не по-мужски это!

Я открыл рот от удивления, вот оно что… её папа подстерёг меня. Ну и дура она… пожаловалась… бабы – что с них взять…

– Не, не… – улыбнулся мужик, – я не папа её, я просто знаю об этом…

– Но как так… – собственный голосок мне не понравился, слишком по-девчачьи прозвучал, с фальцетом…

– Да так Петь, я просто комсомолец, а мы такие… всё знаем! – ну ладно, улыбка вроде не злая, может, не будет бить…

– А чё она такая дура? Руки постоянно вверх понимает, перед учителем себя показывает, как будто умная самая, аж бесит…

– Петя, через пару лет ты будешь её портфель таскать! А пока не дергай её за косы, потерпи немного…

– Вот ещё! Я дурак что-ли таскать её портфель? – какую глупость иногда взрослые говорят, да уж, старость не радость…

– Ладно, Петя, у меня пять минут осталось. Ты лучше расскажи ка как твои родители? Не болеют? Как бабушка?

– Мама у меня хорошая, по субботам ходим в парк, иногда бабуля с нами, если кости не ломит… – зачем я ему всё это говорю, я не знал, но чувствовал, что так надо. Мужик стоял передо мной с мокрыми глазами – …папа с нами не ходит, в гараже в это время всё машину делает. По воскресеньям, папка уезжает на рыбалку, обещает меня взять, но пока только обещает…

– Возьмёт Петька, скоро возьмёт, и ты карпа большого поймаешь! – прервал меня мужик и погладил мои волосы. – А к дому будете подъезжать, колесо лопнет, и вы вдвоем перебортуете его. Устанете, но это будет один из тех дней, который останется в сердце навсегда… и бабушка твоя уже старенькая, хватит тебе кидать посуду грязную в раковину. Она очень устаёт от чистки и мойки… Пожалей её Петька, может через пару лет она уйдет от вас…