Когда кот, наконец, спрыгнул со стола и, подбежав к двери, замяукал, Вилли подошел, чтобы его выпустить, и сказал:

— Знаешь, котик. Заходи, когда захочешь. В то же окошко подай тот же сигнал. Я поделюсь с тобой завтраком, если не найду чего-нибудь повкуснее.

Дождь прекратился. Вилли увидел в окно, как кот перебежал на другую сторону улицы и скрылся.

«У него явно есть где-то дом, — подумал Вилли. — Я тоже когда-нибудь заведу себе кота. В конце концов, это не так уж дорого обойдется. Пусть это будет первой причудой, которую я позволю себе, когда дела хоть чуточку поправятся».

Вилли не знал, и ему не суждено было узнать, что совсем недавно он подвергся оценке и был признан бесперспективным. Только что он счастливо избежал участи, которая привела бы его к преждевременной смерти.

Утро следующего дня Док Стаунтон провел, делая записи собранных сведений о двух человеческих самоубийствах и странных явлениях, которые их сопровождали — во всяком случае они совпали по времени и произошли в том же месте, что и самоубийство. Но ему нужны были не просто конспективные заметки. Покуда все разговоры во время дознания и особенно на ферме Гроссов были свежи в памяти, он хотел воспроизвести их как можно точнее.

Но записать все оказалось поистине гигантской работой, если учесть, что пишущей машинки у него с собой не было, да и печатал он неважно. За полчаса он успел заполнить крупным почерком три страницы детальным описанием гибели пса Хоффмана и приступил к изложению показаний Шарлотты Гарнер, но тут Док понял, что изложение всех собранных данных займет от тридцати до пятидесяти листов, не говоря уж о выводах и умозаключениях, которые побуждали его присоединить к материалам сведения о смертях животных, явно смахивавших на самоубийства, об исчезновении супа и подливы с кухни Эльзы Гросс и других событиях, не имеющих, казалось бы, никакого отношения к смерти людей. Вся эта информация могла бы занять целую книгу. Но, так или иначе, записать все это было необходимо.

Он продумывал возможность съездить в Грин-Бей, чтобы взять напрокат или купить магнитофон. Правда, Док терпеть не мог эти штуки, потому что во время диктовки любил расхаживать по комнате. Иначе говоря, ему нужно было найти стенографистку.

Вероятно, это можно было сделать в Грин-Бее, но для начала он решил попытать счастья в Бартлесвилле.

Помочь ему мог издатель бартлесвилльского еженедельника «Горн». Док был знаком с ним, поскольку уже дважды играл с ним в покер. Конечно, попросить можно было Эда Холлиса. Он мог указать на кого-нибудь и в Бартлессвилле, и в Уилкоксе, городке чуть побольше, расположенном на полпути между Грин-Беем и Бартлесвиллем.

Когда Док около полудня вошел к Холлису, тот колотил по допотопному «Ундервуду».

— Секундочку, — сказал он и, закончив фразу, поднял голову от машинки. — Ну что? Сыграем сегодня вечерком? Ханс только что звонил мне, предупреждал, что сегодня будет игра. Он сказал еще, что тебе невозможно позвонить. Так что ты зашел очень кстати, если намереваешься вытянуть из нас оставшиеся денежки.

— Я не упущу такую возможность. Но, по правде сказать, я зашел по другому делу. Скажи-ка, в этом городке есть кто-нибудь, владеющий стенографией и машинописью?

— Разумеется. Мисс Телли, мисс Аманда Телли.

— Работает ли она теперь? Могу ли я приглашать ее по вечерам?

— В данное время она не работает. Так, от случая к случаю. Вообще-то она преподает английский в старших классах школы. Летом, когда кончается ее отпуск, а теперь он как раз кончился, она остается в городе и берется за любую работу, какую найдет. Например, она работала бухгалтером и счетоводом.

— А она квалифицированная стенографистка?

— О да, — сказал Эд. — Пару раз я прибегал к ее услугам, когда не мог справиться с работой сам. Она обучалась стенографии, машинописи, бухгалтерскому делу в бизнес-колледже еще до того, как занялась преподаванием. Это было, правда, уже давно, но она не утратила квалификацию. Помнится, она хотела получить сертификат на ведение коммерческого класса здесь, в городе, но пока это ей не удалось. Лично я был «за» и писал об этом в газете. Зачем местным ребятам ездить в Грин-Бей или Милуоки и платить деньги за обучение в коммерческом классе, когда можно было получить его здесь бесплатно? Да он дал бы им больше, чем множество других предметов, которые они вынуждены тут учить.

— Похоже, что это идеальный вариант для меня, — сказал Док. — Если уж она преподает английский, то, наверное, умеет грамотно писать. Но свободна ли она сейчас?

— Я могу это выяснить, — Эд Холлис потянулся к телефону, но внезапно остановился. — А какую работу ты можешь ей предложить? На час, на неделю или больше?

Док задумался.

— Думаю, понадобится часа четыре писать под диктовку, ну, плюс-минус час… А потом еще пара дней, чтобы положить записи на машинку.

Холлис кивнул и снял трубку. Он набрал номер.

— Мисс Телли? Одному моему другу нужны на пару дней услуги машинистки и стенографистки. Сможете ему помочь? Да? Ну и чудесно. Секундочку.

Он прикрыл микрофон ладонью и обернулся к Доку.

— Говорит, что готова начать хоть сейчас. Теперь полдень. Что, если я ей скажу, что вы можете с ней встретиться в час дня? Я объясню, как туда пройти — это недалеко отсюда, всего пара кварталов.

— Отлично.

Холлис вновь заговорил в трубку:

— Хорошо, мисс Телли. Он заглянет к вам около часа. Его зовут Док Стаунтон…. О’кей. До скорого.

Положив трубку, Эд посмотрел на Дока.

— Она попросила предупредить тебя о ее расценках, — усмехнулся он. — Наверное, думает тебя испугать. 10 баксов в день. Или полтора доллара за час короткой работы.

— Это весьма умеренно. Может быть, позавтракаешь со мной, Эд, пока еще есть время до часа?

— Я бы с удовольствием, но, к сожалению, мне обязательно нужно закончить одну работу, а это займет никак не меньше часа.

Эд дал Доку адрес мисс Телли и проводил его до дверей, объяснив, как найти дом стенографистки.

Прибыв туда к часу, Док увидел перед собой аккуратный маленький коттедж. Рядом с ним на дорожке стоял маленький «фольксваген», размерами вполне соответствовавший дому.

Мисс Телли, открывшая дверь на его стук, оказалась далеко не маленькой, особенно в своей вертикальной составляющей. Она была почти на голову выше Дока, но столь худая, что вес их был, по-видимому, почти одинаковым. Ей было, наверное, между пятьюдесятью пятью и шестьюдесятью пятью, скорее всего — посреди этого возрастного интервала. На ней были очки в металлической оправе, старо-модный костюм серо-стальным цветом совпадал с цветом ее волос, собранных на затылке в тугой пучок.

«Прибавить к этому нелепую шляпку и зонтик, — подумал Док, — и получится женщина-детектив из романов Стюарта Палмера». Однако он нанимал не девушку для вечеринки, а в своем деле эта дама была, по всей вероятности, вполне компетентной.

— Доктор Стаунтон? — Когда он кивнул, она отступила на шаг. — Входите, пожалуйста.

— Благодарю, мисс Телли, — ответил Док и вошел.

— Присядьте, доктор. Сейчас я возьму блокнот.

— Э-э… видите ли, мисс Телли. Я, наверное, смог бы диктовать и здесь, но боюсь, что мне будет труднее сосредоточиться, чем у себя. Это примерно в восьми милях от города, последний дом на Бэскомб-роуд. Если бы вы согласились хотя бы стенографировать там, то все было бы прекрасно: печатать можно и здесь. Ну, правда, я живу там один и… — он смутился.

Мисс Телли слегка усмехнулась.

— Мы здесь тоже только вдвоем с вами, доктор, так что все в порядке. Уверяю вас, что я не нуждаюсь в сопровождающих. Я сама выступаю в этой роли на большинстве школьных танцевальных вечеров и вечеринок. Ну, разумеется, время на дорогу…

— Естественно, — сказал Док. — Давайте назначим такое же время, как сегодня — час дня. Если вы захватите с собой блокнот и ручку…

На улице мисс Телли настаивала на том, чтобы ехать в своем «фольксвагене» вместо того, чтобы воспользоваться машиной Дока. Заверение Дока, что он все равно в конце дня должен вернуться в город, так что ему ничуть не трудно будет отвезти ее обратно, были восприняты мисс Телли как «вежливая ложь».