Когда они вернулись в гостиную, и Гарри уселся на огромную медвежью шкуру возле камина по-турецки, Драко вновь позвал Микки и заказал ему десерт.
День перевалил за три часа дня, Поттер понимал, что по всем правилам этикета пора было уже уходить, но он просто не мог заставить себя встать с этой удивительно уютной шкуры и уйти из этого теплого дома. Наверное, Драко понимал нечто в этом роде, и невзначай бросил фразу о том, что ему иногда бывает тоскливо одному в собственном доме, поэтому он всегда рад гостям. Гарри оценил его деликатность.
— И всё же, Поттер, что произошло? — спросил Драко ненавязчиво, — дело Снейпа развивается. Я знаю нескольких волшебников, которые покупают зелья только в его лавке, ссылаясь на то, что они — самые качественные. Да и твоя мечта сбывается, ты ведь всегда хотел быть рукой закона, не так ли? Мне казалось, вы были счастливы, когда переехали в Лондон. На твоем месте я бы с радостью покинул тот ужасный дом. Не понимаю, что хорошего люди находят в том, чтобы таскать воду из колодца?
Гарри рассмеялся и красноречиво обвел глазами роскошную гостиную.
— Да, тебе трудно это понять.
Малфой улыбнулся, и гриффиндорец заметил, что если он улыбался, то весь, как-то всем телом. Лицо его преображалось необычайно, он становился совсем юным и нежным, с наивными, мальчишескими глазами, цвета неба. Конечно, все это была лишь видимость. Война не оставила им двоим никакого шанса для детской наивности.
Поттер устремил взгляд в огонь.
— Что произошло, спрашиваешь? — медленно подбирая слова, проговорил он, будто обращаясь к огню, — в том-то и дело, что ничего, Малфой. То ли любовь банально разбилась о совместный быт, то ли её и не было, а я только обманывался, вот и все…
Повисло молчание, во время которого Драко не сводил глаз с Гарри. Сам Поттер не замечал, как слизеринец на него смотрит: цепко, проницательно, оценивающе.
Хозяин особняка вздохнул, нарушив тишину, и плавно стек с кресла к парню на шкуру.
— Поттер, я тебе сейчас кое-что скажу, но ты, наверное, это итак уже знаешь. Снейп ничего не делает просто так, потому что ему вдруг захотелось. На все есть своя причина. И если он уже принял решение открыть тебе свое сердце, то он пойдет до конца. Будет преодолевать всяческие препятствия, которые сам же себе и создаст — это он умеет! Мучить себя самого у Северуса получается мастерски. — Следующие слова Малфой выговорил не сразу, а после небольшой паузы, и Гарри показалось в его тоне огромное нежелание говорить, — я видел вас тогда, в том доме, и, поверь мне, Поттер, я не встречал ранее такого взгляда у Снейпа, которым он смотрел на тебя. Он любит тебя, в этом нет никаких сомнений, и если он любит, то не уступит никому.
— Пожалуйста, прекрати, — тихо попросил Гарри.
Ему невыносимо было это слышать. Одно дело, думать об этом самому, но совсем другое — слышать от кого-то со стороны.
Он поднял взгляд на Драко, и внезапно до него дошло, что он полдня изливал душу человеку, которому могло быть нелегко выслушивать все это. Яркий румянец залил щеки Гарри, ему стало так стыдно, что он не мог припомнить момента в своей жизни, когда было настолько неловко.
— Прости… правда, извини меня за то, что вломился к тебе, и… — сбивчиво пролепетал Поттер, — ты ведь совсем не хочешь все это слушать, ведь ты…
И во время своей непродолжительной речи он вдруг наткнулся на абсолютно трезвый взгляд Драко, в котором читалось предупреждение. Гарри мгновенно замолчал.
Существовала граница, за которую не следовало выходить в беседах. Они никогда не обсуждали давнее увлечение Малфоя, и нельзя было даже упоминать об этом. Только что слизеринец негласно выразил ему это.
— О, Мерлин, — Гарри закрыл лицо ладонями, — мы можем просто забыть мою последнюю фразу?
Драко чуть улыбнулся и чокнулся к ним бокалом.
— Конечно. — Легко согласился он.
Ещё двумя часами позже Гарри все-таки собрался уходить.
— Ты собираешься трансгрессировать в таком состоянии? — поинтересовался Малфой, — тебя расщепит на атомы, Поттер.
Про себя Гарри подумал, что, возможно, это было бы идеальным решением его проблем, но вслух, конечно, этого не произнес.
— Всё в порядке, я уже немного отрезвел.
Он протянул руку Драко и с шутливым пафосом проговорил:
— Знаю, что когда-то я не принял твоего рукопожатия, Малфой, так что я пойму, если ты не примешь сейчас моего.
— Заманчиво, — делано задумался слизеринец, а потом крепко пожал его ладонь.
Его рука задержалась в руке у Поттера лишь на секунду.
Вернувшись домой, Гарри тихо отпер дверь.
В квартире пахло травами, и ему показалось, что он пришел в больницу. Дверь в подвал была открыта, и из лаборатории поднимался сладкий пар. Все окна были распахнуты.
— Не вдыхай глубоко, вскоре все выветрится.
Гарри вздрогнул от неожиданности. Снейп говорил с ним из гостиной.
— У тебя что, снова неполадки с зельями?
Парень прошел в комнату и увидел Северуса в кресле. Перед ним лежали его журналы по зельеварению. Гарри заметил, что он что-то в них отмечал на полях, но стоило ему подойти ближе, как Снейп закрыл свои записи, и они скрылись меж страниц.
— Если бы ты, Поттер, учился в школе, а не ворон ловил на моих занятиях, ты бы понял, что такой пар выделяет противовирусная микстура.
Гарри сделал вид, что не расслышал. В последнее время ему часто приходилось притворяться глухим.
После небольшой паузы профессор спросил:
— Где ты был?
— Ходил к Уизли, — вдруг соврал Гарри.
Почему-то ему не хотелось признаваться Северусу, что он весь день провел у Малфоя.
Снейп остановил внимательный взгляд на его лице, и Поттер испугался, что сейчас будет пойман на лжи, потому что он никогда ничего не скрывал от своего любовника.
Но Северус только хмыкнул и поднялся на ноги.
— К ужину не жди. Сегодня я буду в лавке до позднего вечера.
Гарри кивнул.
Когда за Северусом закрылась дверь, он сел на пол посреди гостиной и не смог сдержать слез.
Вся его жизнь рушилась у него на глазах.
========== Глава 4 ==========
Раскачиваясь вперед-назад, Гарри медленно, чувственно ласкал Северуса. Длительная прелюдия всегда нравилась Поттеру. Ему нравилось осязать руками чуть подрагивающее тело любовника, чувствовать, как отзывается оно на каждое его прикосновение. Он мог часами целовать Снейпа в шею, в спину, в губы, мог гладить и нежить его руками.
Северус был абсолютно другой, когда позволял Гарри вести. Привыкший все контролировать, он подчинялся безоговорочно. Повинуясь любому движению Гарри, выполнял все, что тот хотел. Это возбуждало невероятно. Одна мысль о том, что он способен заставить подчиниться себе Северуса Снейпа, заводила Поттера до дрожи.
Сегодня Снейп сам лег на спину и притянул своего молодого любовника к себе, давая понять, чего хочет. Парень покрыл его поцелуями, перевернул на живот и сам лег сверху — ему нравилось ощущать Северуса всем телом. В такие моменты Поттер всей душой верил, что все у них наладится, что в любой семье есть взлёты и падения, и стоит только перетерпеть кризис, как все встанет на свои места.
Окрыленному этой мыслью Гарри хотелось быть сегодня особенно нежным и щедрым любовником.
Он пролил на спину Северуса немного масла и растер его усталые плечи, размял спину, огладил ягодицы. Поцеловав мягкие, темные волосы, отросшие ниже плеч, он, словно кот, потерся о них щекой. Каждым своим движением он пытался показать Снейпу, как он его любит, как дороги для него эти мгновения, и, чувствуя на свои действия закономерную реакцию, радовался. Проблемы отошли на задний план. Остался только любимый Северус, который выгибался к нему навстречу и стремился поймать прикосновения его пальцев.
Желая сменить позицию, Гарри мягко потянул любовника за плечо. Снейп повернул голову и проговорил удивительно спокойным голосом:
— Нет, Гарри, давай так.
Поттер будто налетел на невидимую стену. В просьбе Северуса ясно слышалось нетерпение и желание поскорее со всем закончить. Горькая обида поднялась со дна души так стремительно, сметая все остальные чувства, уничтожая какие-либо мысли. Гарри на несколько мгновений просто застыл, пытаясь справиться со жгучим, чудовищным чувством стыда, обиды, гнева.
