Кажется, он впервые за долгое время вспомнил, что он ребёнок, на которого могут накричать старшие. Возможно, он просто впервые узнал об этом. Добро пожаловать в мой мир, маменькин ками.

— КАК ТЫ МОГ ДОПУСТИТЬ, ЧТОБЫ ОН ИСЧЕЗ У ТЕБЯ ИЗ-ПОД НОСА?!

— Сэмпай… — раздался тихий голос откуда-то снизу. Я резко обернулась. На меня смотрели сонные карие глаза Каяо, — мальчика унесла волна.

— Что?! — в один голос воскликнули мы с Бо.

— Она пришла… и ушла вместе с ним, — Каяо закрыла глаза и наконец сдалась колдовскому сну, который на неё наслала кровь Рюити.

Я быстро сбросила рюкзак и куртку и побежала к озеру. Бо что-то кричал мне вслед, но я не слышала ни слова. Я ни за что не хотела снова потерять его. Лучше я потеряюсь сама. Подбежав вплотную к озеру, я не увидела его дна и, недолго думая, сделала глубокий вдох и сиганула вперёд, будто сдавала зачёт по прыжкам в длину.

Вода была ледяной. После погружения, которое длилось несколько секунд, я еле разлепила глаза и тут же увидела Хаку. В человеческом обличии, по-прежнему без сознания. Его конечности безвольно мотались, а сам он висел в воде, словно его кто-то поддерживал. И я быстро разглядела того, кто не давал Хаку упасть на дно озера, казавшегося бесконечным. Я различила полупрозрачное длинное тело, мощные лапы, а затем и морщинистое тёмное лицо старца с густыми светлыми бровями.

Хозяин Рек пришёл забрать Хаку. Я пыталась закричать, но изо рта вырвались только пузыри воздуха, которого мне начинало катастрофически не хватать.

«Пожалуйста, позвольте ему прожить жизнь в мире людей. Он хочет этого, я знаю, не забирайте его, не забирайте его!» — подумала я, пытаясь концентрироваться на каждом слове.

Хозяин Рек не пошевелился, но я узнала скрипучий голос, который до этого слышала лишь раз:

— Ты уверена?

— ДА! — всё же выкрикнула я, теряя драгоценный воздух и начиная захлёбываться. И я увидела, что Хаку начал медленно подниматься вверх. Я смотрела на это, не в силах оторваться, и одновременно понимала, что моё желание сбывается. Я была бы счастлива, если бы в моих лёгких было чуть больше кислорода.

— А ты? — внезапно спросил меня Хозяин Рек.

«А я так устала, — подумала я, — дедушка, я так устала…»

«Просто помните, что вы не одна. Не забывайте об этом ни на минуту и знайте, что и дома, и здесь вас всегда ждут», — неожиданно зазвучал в моих ушах чей-то очень знакомый голос.

Я силилась вспомнить, кто говорил мне эти слова, но не могла. Голова отказывалась слушаться. Но внезапно пришедшие слова напомнили мне обо всём важном в моей жизни, а его было так много, по-настоящему много.

«Спаси меня ради них», — подумала я, сдаваясь и теряя сознание.

Комментарий к Глава двадцатая. Камикакуси

**Ёми – подземное царство, страна мёртвых в синтоизме.

***Эта часть главы является бесспорным оммажем моему любимому аниме Такахиро Омори «В лес, где мерцают светлячки».

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям! Мы быстро-быстро движемся к финалу, который настигнет нас (если ничего не случится) через две недели.

========== Глава двадцать первая. Слёзы богов ==========

Я ещё не до конца проснулась, но уже слышала голоса родителей. Когда я всё же открыла глаза и увидела вокруг себя ту же палату больницы, в которой уже однажды просыпалась, на меня набросились с объятиями, поцелуями, криками и слезами. Я лепетала что-то бессвязное, не понимая, кого я обнимаю в данный момент: маму или Тамако, а в совершенно пустой голове маятником билась одна мысль: всё закончилось. Всё закончилось. Я дома. Чёрт, как я была рада видеть белые больничные стены, а о том, что я чувствовала, глядя на семью, и говорить нечего. Слёз после пережитого уже не было, но я знала, что они ненадолго оставили в покое мои глаза.

Мне пришлось быстро придумать, что я сама вышла из дома тем ранним субботним утром, потому что мне показалось, что я увидела Нигихаями. Большего от меня не требовалось, как оказалось: на тот момент семье было куда важнее, что я была в порядке. Дальше я еле добилась от рыдающих родителей нужной мне информации. Перебивая друг друга, мама с папой рассказали мне всё, что я якобы забыла после пережитого шока. Тамако просто сидела на краю кровати, сжимая мою руку, которая, конечно, уже была отмыта от крови Рюити. Меня не было месяц: шла первая неделя июня. Группировку, которая занималась киднеппингом*, ликвидировали, после того, как нашли их логово на западе префектуры. Правда, при захвате похитителей, который проводил тот самый офицер Като, «завербованный» Дзэнибой, погиб старший брат Нигихаями, который оказал существенную помощь полиции. Сам Кохакунуси-младший жив и уже пришёл в себя. Нас сразу перевезли в родной город, так как угрозы для жизни медики не обнаружили. Две девочки тоже были без сознания, когда нас нашли (видимо, в помещении распыляли какой-то газ), но папа сказал, что их уже забрали родители. Я не просыпалась больше суток, ничто не потревожило крепкий сон, даже когда меня переносили в освободившуюся одиночную палату.

По возвращении в мир людей я снова смотрела на моих родных и, как в те самые летние дни, видела их будто впервые. Все очень красивые, по-настоящему, не журнально. Тамако — совсем взрослая девушка, чьи волосы успели отрасти за время нашего расставания. Сама она жадно смотрела на меня, будто боясь, что старшая сестрица опять куда-то пропадет. Мама, комкающая в руках бумажные платки, с красными пятнами на лице от долгих слёз и тенями, залегшими под глазами. Папа, разговаривавший, как всегда, слишком громко, постоянно целовавший меня в макушку. И всё же… всё было иначе, потому что я была другой. Меня действительно фактически украли, но мой похититель пожертвовал жизнью ради меня и… того, кто уже пришёл в себя.

— Я могу увидеть Нигихаями? — выпалила я, прерывая сбивчивый родительский дуэт.

Папа недовольно посмотрел на меня:

— Тихиро! Ты только что очнулась, мы не видели тебя месяц, переживали за твою жизнь, а ты уже хочешь снова сбежать?

— Можете потом посадить меня под домашний арест, я приму это как должное, но, пожалуйста, дайте мне его увидеть.

— Я провожу тебя, я знаю, где его палата, — вызвалась Тамако.

— ТАМИ! — воскликнули папа с мамой.

— Могу разделить домашний арест с Тихиро, — невозмутимо сказала сестра, чем вызвала в моей душе прилив нежности. Я посмотрела на родителей, они — друг на друга. Мама вздохнула, и я поняла, что выиграла.

— Только сначала на тебя посмотрит врач, — сказала мама, — и тебе нужно одеться.

Я посмотрела на себя и, смущенно поняв, что на мне была только больничная рубашка, не могла не согласиться с ней.

Врач осматривал меня чересчур долго, хотя, возможно, мне просто так показалось. Мне рассказали о том, что я почти в порядке, если не считать ссадины, синяки и лёгкое сотрясение мозга, из-за которого мне нужно было остаться в больнице ещё на четыре дня и стараться избегать физических и психических перегрузок. Я усмехнулась, услышав последнюю рекомендацию, чем заслужила осуждающее шиканье со стороны мамы. Доктор внимательно осмотрел и почти зажившую отметину на лбу — след от первого и последнего медицинского опыта Рюити. Всё же мне дали добро на короткую прогулку по больничному коридору. Папа принёс из машины мою домашнюю одежду: длинные тёмно-синие штаны с белыми кроликами и широкую однотонную футболку того же цвета. Переодевшись, я таки чуть не расплакалась. Мне казалось, что меня не было дома целую вечность. Тамако дала мне руку, я оперлась на неё — ноги всё же держали меня с трудом — и мы вышли из палаты.

— Я вчера была у него, — тут же сказала сестра, — он хорошо себя чувствует, его скоро должны выписать. Только рука сломана, но ты, наверное, знаешь…

Я кивнула, пытаясь собраться с силами перед такой важной для меня встречей. Больше всего на свете я хотела и боялась его увидеть. Тамако молчала всю дорогу до палаты, находящейся в конце коридора, но, когда мы остановились, около двери, она резко обняла меня. Я чуть пошатнулась, но устояла на ногах. В нос ударил привычный запах кондиционера для волос. Я тут же подумала, что наверняка похожа на маску хання**. Мало того, что волосы не были невероятно чистыми, так ещё и растрепались в разные стороны, а резиночка была явно с моими другими вещами.