- Ленриссиль получит положенное наказание, – раздраженно ответил Дилвин, который понимал, что если не отреагирует на выходку эльфа должным образом, то навсегда потеряет к себе уважение. Ну почему любимый не мог высказать свои обиды хотя бы наедине! Конечно, Дилвин не собирался всерьез наказывать мужа, он даже не мог на него толком злиться за дерзкую выходку, понимая, что заслужил негодования эльфа. Главная проблема заключалась, в том, что принц, не думая о последствиях, поставил на кон авторитет Дилвина перед правителем соседней страны, и теперь человеку предстояло найти выход из щекотливой ситуации.

Ленриссиль уже несколько часов подряд сидел в палатке, не смея показаться наружу. Принц не понимал, что за безумие на него нашло, заставив творить совершенно возмутительные вещи. Сгорая от стыда, кунду снова и снова мысленно возвращался к своему поступку, не находя себе оправдания. Как он мог так разговаривать с Дилвином, ведь он был не только его мужем, но и королем! Юноша не на шутку перепугался, когда до него дошло, что он прилюдно опозорил своего правителя. Ведь Ленриссиль совсем не был таким! Что теперь подумает про него муж и прочие свидетели его позора?! Эльфийский принц превратился в развязного похабника! Хуже всего было то, что совсем не эти слова он собирался сказать мужу при встрече… Как теперь наладить отношения? Есть ли у него хоть какой-то шанс спасти свой брак?!

Глубокой ночью в палатку вошел хмурый Кай.

- Да, малыш, ну и наломал ты дров благодаря своему языку.

- Я не знаю, что со мной произошло, – беспомощно всхлипнул эльф. – В какой-то момент я потерял контроль над своими чувствами и словами…

- Ты впервые позволил эмоциям взять верх над разумом, – подытожил Кай.

- Я очень сожалею о том, что натворил! – признался эльф. – Я теперь не знаю, как мне смотреть в глаза и Дилвину, и всем остальным…

- Дело сделано, горевать теперь поздно, – вздохнул Кай. – Но знаешь, Ри… ты был неподражаем!

- Я больше никогда не позволю себе опускаться до уровня базарной брани, – твердо сказал принц. – Завтра я принесу публичные извинения и приму положенное наказание.

- Дилвин очень не хотел унижать тебя, но ты и сам понимаешь, какая ответственность лежит за каждое произнесенное тобою слово. Он назначит тебе порку. Это самое малое наказание за оскорбление старшего супруга.

- Я понимаю, – вздохнув, согласился квенди.

- Не бойся, никто не будет бить тебя по-настоящему. Люди полностью на твоей стороне, но вот гномы… Они навсегда заклеймят Дилвина, если он не покажет свое главенство.

Ленриссиль быстро закивал, соглашаясь на любые условия. Принц представил, что бы было, если бы его речи услышал кто-то из сородичей! Любой эльф скорее отрезал бы себе язык, чем позволил бы ему так сквернословить. Кай, сказав принцу еще несколько ободряющих слов, покинул палатку.

Дилвин, чувствуя себя, как разбитое стекло, измученно смотрел в ночное небо. Он не понимал, почему с Ленриссилем все пошло наперекосяк. Король чувствовал, что с супругом произошли непоправимые изменения за время их разлуки. Как теперь вести себя с этим чужим эльфом. А эльфом ли? Слишком многое изменилось в поведении мужа, чтобы по-прежнему считать его типичным представителем своей расы. Помимо воли губы Дилвина дрогнули в улыбке, когда он вспомнил, как «обласкал» его любимый муж. Казалось, король должен быть зол за публичное унижение, но вместо ярости человек испытывал желание успокоить явно мучающегося поздним раскаянием супруга, простить ему глупую выходку и наконец-то прижаться к любимым губам долгожданным поцелуем.

К Дилвину тихо подошел Кай, положив руку на плечо друга.

- Как он? – спросил король.

- Сожалеет о том, что натворил и, по-моему, сам перепуган своим поведением до смерти.

- Ты сказал ему, куда мы завтра направляемся?

- Нет, – ответил Кай. – Он должен услышать это от тебя.

На следующее утро лагерь свернули с невероятной скоростью. Едва солнце взошло над землей, все солдаты, способные передвигаться и держать оружие, были готовы к выходу. Ленриссиль плелся в самом хвосте колонны, словно пытаясь отсрочить приближение к родным землям. Подавленность эльфа бросалась в глаза всем людям, которые списали состояние принца на наказание, хотя палач, по приказу короля, создал лишь иллюзию настоящей порки. Принц прежде считал, что уже сделал окончательный выбор в пользу Дилвина и Вольсинии, но сейчас его душу точили сомнения и отчаяние. Одно дело – воевать с орками, убивающими людей и оскверняющие святыни его народа, а совсем другое поднять руку на собственных сородичей. Ленриссиль не мог спокойно думать о том, что люди и гномы направляются на его земли за тем, чтобы пролить эльфийскую кровь. И даже если принц не возьмется за оружие, он станет невольным свидетелем бойни. Несмотря ни на что, сердце кунду было переполнено любовью к Священному лесу и своим сородичам, и он не мог смириться с вынужденным вторжением. Принц понимал, что Дилвин не может поступить иначе, ибо должен действовать в интересах своей страны, но предвидел, что эта война навсегда оставит брешь в их с Дилвином отношениях. Каждый раз, когда эльф будет смотреть на супруга, он будет видеть перед глазами виновника гибели воинов своего народа.

Король Вольсинии был не менее мрачен, чем его вторая половинка. Он прекрасно видел, что творится с Ленриссилем, но ничего не мог сделать, чтобы избежать похода в Священный лес. Хальдар действовал жестоко и безжалостно, не оставляя правителю выбора. Дилвин решил отдать будущее в руки судьбы. Если супруг действительно любит его, то должен понять и принять нелегкое для сердца решение.

Кай же думал только о возможности освободить Фаэливрина. Человек шел к своей цели со звериным упорством. Ради того, чтобы увидеть мужа, Кеанмайр готов был вырубить весь лес целиком. Красавчик был уверен, что у друга с Ленриссилем все наладится, ведь, несмотря на все разногласия, они искренне любили друг друга. Его же отношения с Фаэливрином… Кай наделал столько ошибок, что об этом не хотелось даже думать. «Тебе не хватит всей жизни, чтобы добиться моего согласия», – жестоко ответил Фэй, лишая Кеанмайра всяческих иллюзий. Красавчик понял, что готов смириться даже с ненавистью мужа по отношению к себе, лишь бы только его душа никогда не стонала больше от боли.

Когда лагерь остановился на ночлег, Дилвин и Ленриссиль никак не решались заговорить, сидя напротив и не отводя друг от друга глаз. Когда эльф собрался проскользнуть за полог своей палатки, человек не выдержал.

Дилвин забыл заготовленные заранее речи, которые собрался сказать супругу, все слова неожиданно вылетели из головы. Резким движением король развернул к себе принца, вцепившись в его плечи до синяков.

- Я так скучал по тебе, так скучал… – только и мог повторять Дилвин. – Можешь снова ударить меня или оскорбить, если хочешь, только, умоляю, не отталкивай больше.

- Я тоже скучал по тебе, Дилвин… Мое сердце чуть не разорвалось от тоски.

- Люблю тебя… так сильно, что схожу с ума, – шептал человек, остервенело целуя любимое лицо.

- Не. Бросай. Меня. Больше. Одного. Никогда, – раздельно проговаривал эльф каждое слово, сопровождая его поцелуем.

- Клянусь, никогда в жизни больше не оставлю тебя, не предам, не обману, не засомневаюсь, – обещал король, вкладывая в эту клятву все свое сердце.

- Мне страшно, Дилвин… Я боюсь за Айра-Таэри, за Фаэливрина, за наше будущее…

- Меня тоже страшит грядущее, радость моя, но пока я знаю, что ты рядом со мной, я готов выдержать любой удар.

- Я хочу чувствовать тебя, Дилвин. Мне нужно ощущать тебя всем существом, – говорил эльф, словно в горячке, крепко прижимаясь к мужу.

- Я здесь, мое сокровище, с тобой и никогда больше не откажусь от тебя, – успокаивал король своего супруга, дрожащего как осиновый лист.

Затащив Ленриссиля в палатку, Дилвин, не переставая, целовал эльфа, который яростно начал стаскивать с мужа одежду, стремясь добраться до обнаженной кожи. Человек был немало удивлен такому напору супруга.