Она знала, что он ждет ее вопроса, но молчала.

Он придвинулся ближе.

— Я понял, что устал быть благородным и уступать место другу, — он взял ее за руку. — Мне нужно, чтобы ты знала, что, как бы ты ни выбрала, что бы ни было между тобой и Тейге, я все еще люблю тебя. Всегда любил и буду любить.

Она заставляла себя не смотреть на него, не видеть искренность глаз, которой не смогла бы противостоять.

— И я знаю, что ты любишь меня, а не Тейге. Я видел по твоим глазам.

— Зачем мне быть с тем, кого я не люблю? — парировала она.

— Я не знаю и, как бы ни пытался, не могу понять, — слова словно вырывались из его души. Она не ответила, и он глубоко вдохнул. — Я вижу, как ты смотришь на Тейге. Ты ощущаешь к нему не любовь, не правильную любовь, не такую любовь, как была у нас.

Он нежно поднял ее подбородок, и, хоть она старалась не смотреть, это было невозможно.

— Скажи, почему ты с ним, — попросил он. — Это потому что… ты сказала тогда правду? Он удерживает тебя силой?

Его душа смотрела в ее душу, и Марен видела его боль. Она не могла врать. Н и не могла сказать правду. Губами. Но глаза были другим делом, и они, видимо, предали ее.

Она не успела понять, а его губы прижались к ее губам. Она пыталась вырваться, но его руки обвились вокруг нее крепче. Она не могла думать. Важен был этот момент, осознание, что Филипп любил ее, хотел ее. Он прижал ее еще ближе, запустил пальцы в волосы, ломая ее сопротивление.

Пару опасных моментов она не переживала. А потом услышала лошадей. Марен пронзил страх, и она оттолкнула Филиппа с силой.

Он посмотрел на нее потрясенно, но потом что-то понял и схватил ее за руки.

— Ты боишься.

Она пыталась отодвинуться, но он был слишком сильным.

— Скажи, что он делает с тобой.

Она покачала головой и прикусила губу до боли. Даже если он поверит ей, если Керн узнает, он снова лишит ее воспоминаний, а она это не вынесет.

— Я знаю, ты любишь меня, Марен. Ты так никогда не целовала Тейге.

Она убрала руки, услышав, как кто-то идет.

— Прошу, Филипп, — взмолилась она. — Поверь мне. Я умираю. Отпусти.

Он застыл, будто даже не дышал.

— Нет, — прошептал он. — Не могу.

— Ты должен, — и она побежала в другую сторону.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Марен сидела в кабинете отца и потирала виски, пытаясь убрать головную боль, которая была отчасти от того, что она не видела Керна часами, отчасти от напряжения, пока она пыталась управлять его магией.

Несколько раз магия загоралась внутри, и на секунду боль утихала. А потом быстро вырывалась из хватки, словно угасшее воспоминание сна.

Она думала обо всем, что знала о магии, что узнала во время осады и из книг отца.

Чары.

Это она не пробовала. Но какое заклинание ей попробовать? Были чары защиты, атаки, исцеления и многого другого.

Она схватила ближайшую книгу и открыла наугад. Заклинание устранения смотрело на нее.

Чему это навредит?

Она зачитывала слова, пыталась сосредоточиться на магии в плече, но ничего не происходило. Она попробовала другое заклинание. Снова ничего. И другое. Тот же результат.

Может, заклинания были не те. Она подумала о трех случаях, когда смогла использовать магию Керна, и попыталась найти сходство.

Защита.

От Керна. Для Дарика. От людей в городе.

Марен пролистала книгу и остановилась на заклинании «Общая защита». Она долго смотрела на него. А если не сработает? А если надежды нет?

Так она ответы не получит.

Она запомнила заклинание и закрыла глаза. И начала.

Тепло почти сразу растеклось по ее руке, и боль утихла. Она рассмеялась и попробовала снова.

Связь с магией не пропала, как и ее радость от осознания, что она использовала магию Керна против него.

Она подняла книгу и пошла к любимому креслу, чтобы проверить, нет ли других заклинаний защиты, что ей доступны, но застыла от вида перед собой. Филипп стоял на пороге, глядя на нее.

— Давно ты здесь?

— Довольно-таки, — он прошел в комнату и закрыл дверь. А потом повернул ключ в замке.

Она попятилась, страх и неуверенность боролись в ней.

— Что ты делаешь?

— Так нам не помешают.

Плохо дело. Плохо дело. Он не должен быть здесь. Они не должны быть одни. Если Керн узнает, что они говорили, он…

Филипп направился к ней. Марен не двигалась, между ними был диван.

— Ты использовала магию, Марен. Ты — не маг. Хватит избегать меня. Я хочу ответов. Я не уйду без них, — он пошел вправо, а она — в другую сторону, они обходили диван по кругу.

— Прошу, не делай этого, — прошептала она, поглядывая на дверь, ожидая, что Керн войдет в любой миг. — Мы не можем… я не могу… ты не знаешь..

— Так расскажи! — закричал он.

Она вздрогнула, боясь, что их услышат, снова посмотрела на дверь.

— Тут только слуги, — мягче сказал Филипп. — Дарик увез всех на прогулку. Нам не помешают, — он сел и поманил ее сесть рядом. — Почему не начать с того, как ты используешь магию? И зачем? Ты не знаешь, что она делает? Что уже наделала?

Последние слова прозвучали резко, словно вырвались из него силой.

Она разозлилась.

— У меня нет выбора! — закричала она. — Только так я могу спасти… — она замолчала, поняв, что стоило молчать, глядя, как его глаза расширились.

Тишина растянулась между ними барьером. А потом он сел и уткнулся лицом в ладони.

— Все не так. Мы можем сделать вид, что не говорили этого? Начать еще раз?

Марен замешкалась. Он мог ей поверить. Все изменилось. Но власть все еще была у Керна. Он мог ранить Адаре. Мог снова завладеть ею.

— Я не могу, — прошептала она, отчаянно надеясь, что он уйдет. Она уже ощущала себя ужасно. — Я не могу рисковать тобой, — выдавила она. — Твоя жизнь слишком важна.

Он застонал.

— А твоя? Не важна?

— У меня нет жизни! Я умираю! — он вздрогнул, но она продолжала. — Жизнь Дарика, Адаре и всех важнее. Не важно, что случится со мной, если никто не умрет.

Он встал и прошел по комнате, а потом прижался руками к спинке дивана, склонился, и голова опустилась к его груди. Он выглядел сломлено, было больно таким его видеть, но она надеялась, что ударила верно, и он сдастся.

А потом он посмотрел на нее.

— Ты рассказала мне правду о Тейге, да? А я не послушал.

— Филипп, не надо. Прошу.

— Нет, — он выпрямился с решительным видом, но это не радовало. — Я должен знать.

На миг они стояли, глядя друг на друга. А потом Филипп перемахнул через диван, Марен не успела осознать, а он сжал ее руки.

— Я не сдамся, Марен.

— Но…

— Я помогу тебе. Мы спасем Дарика. А потом спасем тебя, — он провел ладонью по ее щеке. — Моя жизнь не важна без тебя.

Она едва дышала, заставила себя отвести взгляд.

— Ты мне не расскажешь, да?

Она покачала головой, снова представив себя в плену у магии Керна. Она могла сделать это и без участия Филиппа.

— Тогда я кое-что скажу. Может, ты передумаешь, — он не отпускал ее. Он словно боялся, что тогда больше не сможет прикоснуться к ней. — Пару месяцев назад, когда ты сказала мне, что Тейге хочет навредить Дарику, я не поверил. Я знал Тейге. Он был моим лучшим другом. Он помог одолеть Керна. Я не видел признаков того, что он не тот, за кого себя выдает, — он замолчал. — А потом пригляделся к вам.

Марен поежилась.

— Сначала я подумал, что мне показалось, что я послушал тебя и поддался ревности. Но, чем больше я смотрел, тем сильнее беспокоился. Ты многое не помнила. Казалось, ты, Марен, пропала, — он провел рукой по лицу. — Я все еще не понимаю всего, но Тейге как-то с этим связан.

Он был так близко к правде, она попыталась вырваться, но его ладони сжались сильнее.

— И ты его не любишь. Ты смотришь на него с отчаянием. Тейге как-то удерживает тебя. Я хочу знать, как. Что тебя так пугает, что ты не можешь никому рассказать?