Она подбежала к кровати, опустилась на колени и посмотрела во тьму под ней, чтобы найти тайник.

— Это ищешь?

Ее голова ударилась о кровать. Пока зрение возвращалось, она выбралась и медленно развернулась.

Керн возвышался над ней, вытянув руку. Кольцо Филиппа блестело в свете свечи. Оно было с ним. Она всем рисковала зря.

Он рывком поднял ее на ноги и притянул к себе.

— Хочешь кольцо? Хочешь увидеть, как выглядит мир?

Марен покачала головой, вырывая запястье, боясь новых пыток.

Он надел кольцо ей на палец.

Сначала она подумала, что это не сработало. Все было красивым, мягким и новым. Не было трещин на стенах. Не появились дыры в гобеленах.

Она в смятении посмотрела на Керна.

И поняла, что ошиблась.

На нее смотрел не Тейге. Керн скалился, глядя на нее. Его глаза были хуже. Они не менялись, какой бы облик у него ни был, но стали еще страшнее на его лице. Лицо напоминало Филиппа, но она ощущала гнев, распирающий грудь.

Видеть Тейге каждый день было ужасно, зная, кто за ним скрывается, но смотреть на Керна было невыносимо.

Она схватила кольцо, чтобы снять его. Но Керн потащил ее к окну.

— Вот твоя реальность.

Солнце уже село и светила полная луна, окутав все мягкими тенями. Город был слишком далеко, чтобы видеть подробности, но она заметила, как стены замка рассыпались, нависая над дорогами, где днем было много людей. Она видела груды досок и битого стекла. Она закрыла лицо руками и пыталась попятиться, но Керн убрал ее руки и заставил смотреть

— Запомни это, милая. Помни, что я могу.

Она качала головой, закрыла глаза. Через миг Керн оттащил ее, она упала на пол, и ее глаза открылись.

Контраст поражал. Ужас и разруха снаружи. А его комната была идеальной.

— Зачем? — спросила она. — Зачем рушить королевство, которым хочешь править?

— Простой ответ? Потому что я могу.

Он сел в мягкое кресло, склонился и смотрел на нее со злобной улыбкой.

— Сложнее? Это месть за старое.

Его голос был резким и жестоким, он говорил о прошлом, которого она не знала.

— Я кое-что расскажу, — сказал он. — Жили-были два мальчика в соседних домах. Они были близки, почти неразделимы, почти как братья. Как всегда бывает в таких историях, они полюбили одну девушку. Лидию. Первый юноша был богатым, он был старшим сыном, и Лидия выбрала его. Они поженились. Годами они были счастливы. У них даже был сын.

Марен не хотела слушать. Это сильно напоминало ей о дне, когда умер ее отец.

— Я знаю о вашем разговоре с моим отцом. Вы будто были друзьями.

Он улыбнулся.

— О, мы были. Как вы с Филиппом в детстве, — он сел и словно задумался, что сказать. — Когда нашему сыну исполнилось два года, Лидия забрала его и… пропала. Я не знал, куда она ушла, что с ними случилось. Она вернулась через год, сказала, что он умер. Я ей не поверил. Даже перед тем, как она ушла, я видел по ее глазам, что она предаст меня. Я злился, потребовал вернуть сына, но Лидия заявляла, что он мертв. Я поверил ей, потому что думал, что… убедил ее говорить правду.

И это убило ее.

— Представь, как я ощущал себя, когда двадцать лет спустя узнал, что мой сын не умер, что он все это время был у моего друга детства.

Марен нахмурилась.

— Но вы разрушаете Тредар не из-за моего отца.

Керн рассмеялся.

— Нет. Я уже о нем позаботился.

Лучше бы он ударил ее.

— Но если хочешь знать, зачем я разрушаю королевство, нужно все рассказывать сначала. Это — начало.

— Когда мой отец спрятал Филиппа, а вы убили родителей Дарика? — спросила она. — Думаю, известно не все.

Он заговорил не сразу.

— Ты знаешь, что у меня был младший брат?

Она этого не знала.

— Он был одаренным магом. Ему еще не было двенадцати, а он творил невероятное. Хорошее… но бывало и плохое. И я был в ужасе.

Ее насмешка была заметна.

— Да, Марен, я был в ужасе. Думаешь, я всегда был таким, как сейчас? Нет, я был наивным и доверчивым. Я ему не поверил, когда он сказал, что власть все — что важно. Мой брат обладал властью. Отец Дарика, увидев его талант, сделал его главным магом Тредара. Это было большой честью. И они стали друзьями. Со временем сила брата выросла, он стал тем, кого я не узнавал. Он смеялся, когда я перечил ему, говорил, что я ничего не понимаю, что, чтобы выжить в этом мире, нужно пересекать границы. И наступил день, который мне не забыть. Я всего год был женат. Половину королевской стражи нашли мертвыми в постелях. На них не было следов, и обвинили магию, хотя не было никаких указаний на это. Такая сила была только у моего брата. Он говорил отцу Дарика, что не делал этого, доказывал свои слова убедительно, но король не слушал. Он поддался давлению лордов и через неделю казнил моего брата.

Марен не сочувствовала Керну. Или его брату. Он, наверное, убил тех стражей.

— Как ты можешь представить, — сказал Керн, — я был в ярости. Я хотел мести. Но я ничего не мог поделать. У меня была магия, но не такая, как у моего брата. Он был все это время прав. Мне нужна была сила, нужно было пересечь границы. И я учился.

И он изменился. Это напугало его жену, и она спрятала их единственного сына.

— На это ушли годы, но я стал сильным. Я убил родителей Дарика. Я отомстил за брата.

— А потом Дарик поймал вас и заточил в гробнице, — сказала она.

— За это я убил его сына и разрушу королевство. Что лучше мести?

Она встала на ноги и посмотрела ему в глаза.

— Если вы думали, что я буду сочувствовать вам после этой истории, то у вас не получилось. Один плохой поступок не оправдывает другой. Это ничего не решает.

— Осуждай, сколько хочешь, но в чем Дарик лучше? Он заточил меня за то, что я сделал с его родителями. Это тоже месть.

Он был прав, хоть Марен не хотела это признавать. Но и ошибался.

— Может, у ваших поступков есть сходство, но Дарик не позволил этому превратить себя в нечто жуткое и злое. Не знаю, как Филипп может быть вашим сыном. Он не такой, как вы. Благородный. Хороший. Заботливый.

Керн рассмеялся.

— И я таким был. И это не помогло ему, как и не помогло мне. Он обманут, как и все. Но Филипп — мой сын. Пока ты не мешаешь, он станет королем.

— И чем он будет править? — закричала она. — Раздавленными людьми? Королевства не будет.

Он помрачнел.

— Это власть, и это важнее всего

В ней пылал гнев.

— Вы ошибаетесь. Жизнь, свобода, процветание. Люди жертвуют ради этого. Умирают ради этого, — она попятилась к двери. — Вам это с рук не сойдет.

— И кто меня остановит? — он пошел к ней. — Ты?

Она отпрянула, но не отвернулась.

— Если смогу, — она потянулась к ручке двери.

— Ты кое-что забываешь, — его дыхание обжигало ее шею, Марен застыла, вспомнив, зачем пришла сюда, почему была в отчаянии. Она развернулась, ее прижали к двери. — Ты забываешь, что у тебя нет выбора. Ты не сможешь думать, сочинять, помнить.

— Прошу, нет, — взмолилась она. Но было уже поздно.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Марен брела по коридорам замка в смятении. Она проснулась в чужой кровати, ее тело словно били, и оно не успело исцелиться, и женщина, которую она не встречала, но она казалась смутно знакомой, принесла завтрак и помогла ей одеться. Она осторожно вышла в коридор через пару минут. Люди говорили с ней, но она не узнавала их. Многие приветствовали ее, будто знали, кто она. И она подыгрывала. Но не знала, что делать или куда идти.

— Марен?

Мужчина подошел к ней. Она узнала его, но не помнила, откуда. Она знала, что нужно бояться, и отошла на шаг.

Боль была такой сильной, что она не могла дышать. А потом поняла. Лорд Тейге. Нет. Керн в облике Тейге. Он вскинул бровь, веселье мелькнуло на лице.

— Бродим раньше обычного?

Она была в смятении. Обычного? Она уже так делала? Обрывки памяти трепетали на краях сознания, но она не могла ухватиться за них.