*Что видела Мьяла*

Когда Литта полубезумная буквально ввалилась в дом и промямлила, что должна поспать я, хоть и испугалась, а приняла это как должное. Все визы должны отдыхать — это и дети знают, но Литта себя загнала. Сознательно, похоже.

На все ее странности я внимания не обращала — не котят же она в своем масле консервирует.

То, что она делает с людьми, мне лично, нравится, так что я как могла ее поддерживала.

Через три дня, когда ни на какие внешние раздражители она не реагировала, я начала переживать и в процессе торговли спрашивала у торговцев советы.

Искомое я получила у столяра, который попросил меня зайти к нему за ее заказом. Там был тот виз, что запекал на банках глину. Виз оказался одним из старейших визов огня в этом городе и рассказал мне о том, что спать она так может и годы.

Мне остается только поставить в комнате ведро и периодически кормить ее не очень жирными бульонами, чтобы совсем не ослабела.

Прозвучало, конечно, логично, но домой я пришла озадаченная. Как мне ее кормить и заставлять отправлять естественные надобности? Виз заверил, что она совсем справится и без моего участия, но я все равно переживала.

— Мьяла, нам пора обратно. — Подошел ко мне Елин, пока я задумчивая варила бульон.

— Хорошо продал в этом году? — Дежурно спросила я.

— Не плохо. — Кивнул он. — Кьюма говорит, что она готова к самостоятельным занятиям, так что я начал собираться.

— Я хочу купить все, что у тебя осталось. — Вдруг попросила я.

— Для Литты? — Улыбнулся мужчина.

— Для нее. — Кивнула. — Проснется же она рано или поздно. — Как-то не очень уверенно закончила я.

— Отдам все за три золотых с полтиной серебра. — После короткого раздумья предложил цену он.

— Три золотых ровно, — хихикнула я, позволяя себе отвлечься от переживаний, — перебьешься без моего серебра.

Тот улыбнулся в ответ и кивнул. После пошел разгружать оставшийся товар на старое место бадьи.

Я же поднялась наверх и застала у Литты Кьюму с пирожком.

— Поешь, ну же. — Обреченно и, видимо, уже в сотый раз, просила девочка.

— Кьюма, она не ела три дня. Лучше не давать ей пирожков сейчас — она сама так говорила. — Тихо сказала я, но девочка все равно вздрогнула.

Я показала чашку с бульоном.

— Давай пробовать вместе. — Предложила ей, присаживаясь на край кровати.

Через тридцать минут попыток так и эдак скормить Литте бульон я сдалась и поставила его, уже едва теплый, на пол рядом с кроватью. Потом поменяла воду, принесла ведро.

— Съешь бульон и справь нужду в ведро, — попросила напоследок я, ни на что особо не надеясь, и пошла заниматься тестом.

За ужином мы договорились, что Елин и Кьюма отправятся завтра утром. Все последние дни шли дожди, так что отправляться по темноте купец побоялся.

— Сегодня благородные приходили, когда ты была на рынке. — Сказала вдруг Кьюма. — Я им сказала, что Литта отдыхает, а тебя нет. Они придут завтра вечером — так они сказали.

Было ожидаемо, что они придут. На рынке я через Варлу всем сказала, что у Литты перерыв и предложила приходить за новыми порциями средств по мере окончания. Как же хорошо, что я заставила Литту показать где она что держит еще пару недель назад, когда Варла забежала за каким-то настоем, пока та была занята с благородными.

Когда я зашла вечером проведать Литту, миска была пуста, вода выпита, а в ведре плескалось. Мерзко, конечно, но что поделать.

Следующим утром я оставила для Литты свежего молока от Крынки и ушла торговать. Елин и Кьюма вышли с рассветом, строители пришли одновременно с моим уходом и сразу приступили к работе.

Пирожки я продавала рассеяно, но разобрали все. Ко мне подходили другие лоточницы поболтать, а я только отмахивалась. Наверняка, поползут какие-нибудь нелепые слухи, но мне не привыкать.

Вечером, когда я доваривала бульон, пришли благородные.

— Почему Литта нас не принимает? — С ходу спросила Тамьяра.

— Спокойного вечера. — Чуть раздраженно ответила ей. — Она виз и сейчас отдыхает. Поскольку в последние недели она почти не позволяла себе этого, я не знаю, сколько она проспит.

Атория прижала закрыла рот руками, выражая обеспокоенность, Тамьяра только остро глянула на меня.

— Как прошел прием, девушки? — Прервала затянувшуюся паузу я.

— Ну… — Замялась Атория. — Мы были такие одни…

— Я лично довольна. — Фыркнула Тамьяра. — На фоне всех дам вечера мы выглядели не плохо, по крайней мере, с нас лица не сползли.

— Тами во втором перерыве приема смыла часть, — подсказала Атория.

— Точно. Все как Литта сказала: к середине приема с глаз ушло много цвета. Как только я его сняла, как она показала, снова стала выглядеть изумительно. Муж сказал, чтобы я больше не смела ходить к старой косметичке.

— Нам, конечно, пришлось побегать в будуар, чтобы поправить лица, зато наши никуда не делись, как у половины дам. — Прижмурилась от удовольствия Атория. — Моя бальная книжка почти закончилась.

— Моя тоже. — Кивнула Тамьяра. — Только снять прически наши служанки смогли не сразу.

— Мне проще — ленты сняла и все само распустилось через несколько минут. — Улыбнулась Атория. — А Тами, в итоге, всех разогнала и сама час мучилась.

— Зато я теперь знаю как это делать. — Повела плечом благородная. — Научусь всему, что Литта показывает и разгоню этих безруких.

— То есть результатом вы довольны? — На всякий случай уточнила я.

— Да. — Степенно кивнула Таьмяра.

— Я сначала стеснялась — на нас косо смотрели и хихикали по нишам. — Поежилась Атория. — Но потом, когда к нам проявили столько внимания, поняла, что я несравненно хороша. — Приосанилась девушка, похоже, кого-то цитируя.

Значит скоро остальные благородные прознают откуда что взялось и Литта будет перегружена работой. Это не очень хорошо, в свете ее текущего состояния.

Девушки пополнили запасы и откланялись, а я понесла Литте бульон.

***

Следующие полтора месяца прошли мимо меня. Литта продолжала спать, я варила ей бульон, иногда добавляя туда земляных яблок или оставляя теплую сдобу, трижды в день выносила ведро и бегала торговать. Начиналась осень: дожди шли все чаще, начало холодать, а деревья, потихоньку, желтеть.

Как девушка ела или справляла надобности я не увидела ни разу.

В результате такой диеты, она сильно похудела — считай кожа, да кости и остались от пухлой румяной девчонки. Под глазами залегли глубокие тени, кожа стала выглядеть как-то совсем не очень.

Я забрала все ее заказы у кузнеца и столяра — те недоумевали почему новых заказов нет; отнесла мебельщику рисунки с тем, что ей нужно — мы целую неделю вместе рисовали; и тот уже сказал, что готов все сделать.

Пару раз ее навещали благородные. Меня поразило то, что Атория ничуть не побрезговала и обтерла все тело Литты водой, умыла лицо теми средствами, которым пользовалась сама, и даже нанесла белую массу на лицо, которая сама впиталась в кожу очень быстро. Губы она ей намазала чем-то белесым — такая штука стояла у нас в горшке в подполе.

— Просыпайся скорее, Литта. — Прошептала она под конец, думая, что никто ее не услышит.

Работу мебельщика я не приняла. Я села в эти кресла — жутко неудобно. Литта говорила, что ей нужен максимум комфорта для клиентов. Так что мы обсудили, что поменять, и я оставила его работать, а сама пошла домой.

Остаток дня прошел как обычно — тесто, бульон, ведро, вода, душ, спать. Так я проводила вечера шесть последних недель.

Ночью меня разбудил грохот из комнаты Литты. Я вскочила и побежала на шум.

В спальне я увидела, что грохотало: с Литты упало одеяло, опрокинув и ведро, и кружки с молоком и водой. А сама Литта висела в метре над кроватью. Вокруг ее тела метались стихии — все четыре сразу. Занавески трепетали, вылетев за окно.

— Пресветлые боги… — только и смогла выдавить я, сползая по стене.

Когда через час ничего не поменялось, я рискнула убрать одеяло и вытереть пол. Зачем-то поставила все свежее и, постоянно оглядываясь вышла. Двери и к ней, и к себе, оставила открытыми. То и дело я просыпалась, но видела только все те же вспышки от огня.