Анни прошла в ванную, внимательно оглядела зеркало. Совершенно чистое. Лишь отражение с укоризной смотрело прямо в глаза, напоминая, что ей уже двадцать семь, а она вздумала витать в облаках.

«Почему ты одна?» — спросило отражение.

Потому что все молодые люди были лишь жалкими подобиями выдуманного много лет назад идеала. Не соответствовали образу, который Анни тщательно взлелеяла в себе, но давно перестала замечать внутри и позабыла. А между тем он остался, незримый, неусыпный. Но что, если отыскать его, вытряхнуть наружу?

И признать, что детские фантазии способны ранить? Эта мысль всегда казалась слишком несерьезной, чтобы допустить ее хоть ненадолго. Ведь Анни никогда и не верила, что побывала за морем. Просто забыла правду на минутку.

Разумеется, все останется по-прежнему. И жизнь, которая не сложилась — кто знает, почему? — Анни вполне устраивает. И что-то менять уже поздно, страшно и глупо. И бессмысленно переживать за человека, которого забыл, нет — и не знал никогда. Эдакий рудимент, воспаленный сгусток внутри, утративший значение и суть.

Странно, что вообще может болеть то, чего нет.

Анни вышла из ванной, отражение проводило ее глазами. У зазеркальной сестры-близнеца, наверное, в семнадцать была интересная жизнь: путешествия, приключения, настоящая любовь. И все-таки в двадцать семь обе выглядели одинаково помятыми и невеселыми. И не так важно, как прошла их юность — потому что юность уже кончилась.

А если прямо сейчас бросить все и отправиться в путешествие, как и советовал зверек? В сущности, терять-то нечего. У Анни не было ни мужа, ни детей, ни хорошей работы. Ничего не держало ее на месте, кроме усталости, страха неизвестности и отсутствия сбережений. Анни могла бы броситься в погоню за собой десять лет назад. Вылепить себя заново — свежей, открытой и не боящейся любить. Сделать реальность настолько яркой, что в ней не осталось бы места для фантазий.

Сердце продолжало трепетать, и Анни поплелась на балкон, не зная, как успокоиться. Там сразу забралась с ногами в старое кресло и принялась вглядываться в горизонт. Даль расплылась ровной темной синью. Холодные звезды улыбались вежливо и сонно. Анни решила, что если какая-нибудь сейчас упадет, то путешествию — быть. Нелегко признать, что вся жизнь до сегодняшнего дня была ошибкой; но, пожалуй, можно и отправиться в погоню за семнадцатилетней собой. Только сначала пусть небо хотя бы подмигнет.

Прошло несколько минут, а затем звезды, одна за другой, посыпались прямо ей в руки. Время разбежалось во все стороны, заменяя страницы прошлого по своему усмотрению. Атлас исчез с полки, на его место легла ракушка. Учебники превратились в мемуары, написанные самой Анни. Их содержание перечеркивалось каждую секунду, свадьбы сменялись похоронами, а фиалковые поляны — мухоморами. Анни, путешественница с горячим сердцем, смело смотрела вперед и спешила вызволить его из беды, пока не очнулась от грез на балконе дешевой квартиры, откуда со скуки сбежало даже эхо.

В комнате надрывался будильник. Пора было собираться на работу.