Даже если проклятия существуют и действенны, зачем кому-то ее «раскалывать»? И кто мог такое сотворить с ней? И как точно понять, «расколота» ли она, есть ли способ поставить диагноз? И существует ли связь между подобной инфернальщиной и ночной лунатической выходкой? Кажется, она как раз перечеркивала проклятие, ведь Деррик ясно сказал — выбор делается осознанно. Сам Деррик как главный герой «предопределенного будущего» тоже перечеркивал проклятие — прежде они не были знакомы, а значит, он и сниться Лили не мог. Да и зачем вообще кому-то впихивать в ее подсознание Деррика? Стараться, рисковать — чего ради? Или тут кроется та самая ошибка, о которой он упомянул? Лили должна убить кого-то другого, но по досадной случайности его место занял Деррик? Да и он ли это вообще? Но он сам посоветовал слушать сердце, а с их первой встречи Лили отождествила его с парнем из снов, не задумываясь. Узнала сразу. И если в таких делах нужно доверять интуиции, то сомневаться не в чем.

Стоило ли вообще засыпать Деррика вопросами, на которые он наверняка не знал ответов? Слишком явный интерес к теме мог оттолкнуть его от Лили. Не нужно забывать, что он рядом с ней каким-то чудом, по невыясненным причинам. А в том случае, если она действительно «расколота», его не следовало упускать из виду: как же ей иначе избавиться от проклятия, не убив Деррика.

Лили вздрогнула. Как легко подобная мысль закралась ей в голову! Не шуткой, даже не туманным предположением, а возможным пунктом из списка дел на завтра. Рутинный круг обязанностей. Не забыть принести воду. Приготовить обед. Убить Деррика.

Но почему бы действительно не попробовать разыграть с ним сцену из сна? Если Лили не «расколота», никакого вреда не будет. А если «расколота», ей все равно рано или поздно придется… Что придется?

Да что с ней такое?

— Смотри! — Деррик резко дернул ее за рукав, отвлекая от хаотичных танцев тьмы внутри.

Лили оглянулась, и сердце забилось радостно и быстро. По дороге, на которой они уже отчаялись кого-то увидеть, катилась телега с единственной впряженной клячей. Возница, по всей видимости, дремал, надвинув капюшон и широкополую шляпу на глаза. То и дело телега подпрыгивала на колдобинах, и тогда ее хозяин будто на секунду просыпался, поводил широкими плечами и снова впадал в забытье.

— Это наш шанс! — воскликнула Лили. — Сейчас мы попросим его подвезти нас.

— Именно, — поддакнул Деррик и встал посреди дороги.

— Дурень, лучше тебе не лезть и помалкивать! — Она схватила его за рукав. — Твой ужасный акцент только отпугнет…

— О, привет! — окликнул их возница голосом, знакомым до отвращения.

В первую секунду Лили застыла на месте, разинув рот, но затем мигом пришла в себя и пихнула Деррика в плечо:

— Бежим!

Им не посчастливилось встретить Эда Брауна, явно решившего направить заразные стопы в город. Слишком рано Лили решила, что они в безопасности. Как же ей не пришло в голову, что даже если серые расстались с идеей найти беглецов, то кто-то из них наверняка захочет уехать, сбежать? Пусть это и не главная дорога, но почему бы и не выбрать ее, она даже короче. Единственный недостаток — не вымощена. И если Лили ее знала, то почему бы ее не знать и соседям?

Лили могла бы еще долго корить себя, но сложно заниматься самобичеванием, когда удираешь со всех ног. Почти сразу закружилась голова — вот что значит не завтракать — ноги не слушались, заплетались. Каким-то чудом Лили удалось добежать до спасительной чащи и даже углубиться в нее, но ненадолго. Развевавшаяся шаль зацепилась за ветку дерева, башмак натолкнулся на торчавшую из земли корягу и слетел с ноги, после чего Лили напоролась ступней на что-то острое, охнула и свалилась на землю.

— Черт… — Собрав остатки сил, она поднялась, осмотрелась.

И не обнаружила рядом ни души.

Конечно, здорово, что Эд Браун не стал за ними гнаться — а может, ему до них давно уже и дела нет? — но куда подевался Деррик? Лили хотела окликнуть его, но испугалась, что Эд услышит и передумает оставлять их в покое. Вероятнее всего, Деррик побежал в другую сторону, что очень благоразумно: врагу пришлось бы терять время на то, чтобы решить, кого преследовать.

В таком случае надо просто немного подождать. Деррик поплутает и вскоре тоже поймет, что опасность миновала. И они снова найдут друг друга. Им уже никак нельзя порознь.

Лили отыскала поблизости поваленный ствол и уселась. Первым делом вытащила щепку из ступни и, морщась, натянула башмак. Не занести бы инфекцию. Затем со вздохом изучила дыру, грозившую распустить шаль. Скорей бы уже добраться до цивилизации и найти приличную теплую одежду.

На этом насущные заботы кончились, а время потянулось медленней и тревожней. Лили почувствовала острый приступ тоски. Удивительно, как Деррик умудрялся скрашивать ее одиночество, просто находясь рядом. Он не шутил, не подбадривал ее, да и разговор по душам у них как-то не клеился; но было в нем что-то трогательное и надежное, позволившее ей доверчиво спать в его объятиях.

Пожалуй, до сих пор Лили не воспринимала Деррика как живого человека. Она видела в нем призрака из снов, жертву «предопределенного будущего» — теперь-то она знала, как это называется; пыталась найти в нем ответы на отсутствующие вопросы, пользовалась им, задумываясь только о том, какую плату он может потребовать за услуги. В ее глазах он успел побывать бесценным целебным сосудом, воплощением отвратительного мужского естества и, наконец, бесплотным серым светом, призванным раствориться в ее тьме. Но ведь он не сосуд без души и не дух без тела. Кажется, Лили толком и не задумывалась, что у него на сердце. Вернее, если и задумывалась, то лишь в контексте собственных переживаний: почему он так похож на парня из снов, почему помог ей, возьмет ли с собой. А сам по себе — кто он? Она только и знала, что он сирота, жил на Юге, работал на ферме, любил семью, приютившую его. Простак, непрактичный дурак с добрым сердцем. А его брата звали Оливер. Младшего брата. И Оливер был художником. Рисовал живые картины. Смуглый мальчик с черными глазами. Они скрепили родство кровью.

Да про этого Оливера, пожалуй, Лили знала больше, чем про самого Деррика.

Наверное, глупо было пугаться какого-то Эда Брауна. Что он им вообще мог сделать без поддержки соседей? Даже если бы надумал навредить — их двое, а он один. Правда, они оба голодны, Деррик ранен… Точно, Деррик ранен, к тому же у него малокровие. Не мог он далеко убежать. А вдруг ему стало плохо? Вдруг он потерял сознание где-нибудь в лесу? Времени уже прошло немало, а он все не показывался и не окликал Лили.

Поднявшись с места, она двинулась обратно, в сторону дороги. Сердце норовило выскочить из груди, удушье терзало горло. Она была близка к панике. Только бы с Дерриком ничего не случилось! Пусть он найдется.

— Деррик! — крикнула она наугад и замерла, вслушиваясь в шорохи осеннего леса.

Молчание.

Лили сделала шаг, еще шаг — и наконец выбралась на дорогу. Кругом — никого. След от колес телеги вспахал грязь. В луже плавало что-то светлое, какой-то обрывок, обрезок. Нагнувшись, Лили узнала ткань рубашки Деррика.

Должно быть, его увезли силой. Проклятый Эд Браун позарился на его кровь. И что теперь делать? Как его вызволить? Лили ведь слабая и глупая. Ей оставалось разве только тащиться по свежим следам, подобно собаке, которую бросили хозяева. И чего ради? Сумеет ли она догнать Эда? А даже если сумеет — что будет делать? Убьет его, покалечит, отберет Деррика силой? Это ведь невозможно. Да и будет ли он жив к тому времени? Эд — грубый и неотесанный парень, даже три класса не удосужился окончить, только кулаками махать и умеет, а Деррик совсем без сил. Эд его прихлопнет, как муху, и даже не заметит. Может, и не со зла. Нечаянно.

Похоже, в этой точке их с Дерриком пути разошлись. Никакого «вместе», никакого предопределенного будущего. Дальше придется идти самой. К матери, ее мужу и сыну — как там его? Чужая семья ей не обрадуется. Никто ее не обнимет и не посочувствует, как Деррик.