— Вы говорите о капканах, ваше высочество, после того, как сами бросили королеву одну?

— Уильям, — шепчет Эмма.

Альберт моргает, понимая, как лицемерно прозвучали его слова. Уильям швыряет свою книгу на диван с такой силой, что она громко хлопается на подушку. Эмма вздрагивает, герцогиня ахает, Лецен прикрывает рот ладонью — но если они ждут от Уильяма Лэма большей агрессии, их ждет разочарование. Схватить бы Альберта за плечи да встряхнуть его хорошенько, но проку от этого никакого, только пустая трата времени. Да и не так решает Уильям дела — и никогда не решал.

Вместо этого он устремляется мимо Альберта, прочь из комнаты. Он слышит за спиной, как стонет встревоженная герцогиня, как неодобрительно гудит Леопольд, но кто-то бежит за ним — Эмма или Лецен, судя по шуршанию шелка.

— Уильям? Куда ты собираешься?

Он оглядывается через плечо, не замедляя шага, на вытянутое лицо Эммы.

— Я собираюсь найти королеву, — чеканит он. — К моему возвращению приготовьте теплую одежду и вызовите доктора. Если Дэш ранен…

— Боже мой, Уильям. — Эмме приходится бежать, чтобы не отстать от него. — Если с Дэшем что-то случилось…

— …я убью Альберта.

Она хватает его за плечо, стискивает до боли.

— Уильям, нет. Они повздорили, это очевидно, но он не причинил вреда собаке. Я уверена, что и ее он не обидел тоже. Уильям, посмотри на меня.

Она протягивает руку, обхватывает его щеку ладонью, заставляет повернуть к ней голову. Уильям сжимает челюсти, но не пытается отвести взгляд. Эмма поднимает брови.

— Не скажи и не сделай ничего такого, о чем пожалеешь, Уильям, — шепчет она. — Обещай мне.

Уильям выдыхает, аккуратно отводит руку подруги от щеки и сжимает ее пальцы в ответ.

Но ничего не обещает.

***

Взлетев в седло, он мчится в раскинувшийся за замком лес. Воздух холодный и сырой, тучи висят тяжело и низко, набухая близким дождем. Уильям много лет не устраивал таких скачек. Он гонит коня по истоптанным тропам, похожим на те, что они с Каро когда-то объезжали в Брокет-холле.

Он натягивает поводья, останавливается, осматривается. Раздетые зимней стужей деревья окружают его со всех сторон.

— Мэм? — кричит он. — Мэм, если вы меня слышите, отзовитесь!

Тишина. Стиснув зубы, Уильям пришпоривает лошадь. Накрапывавший поначалу дождь переходит в ливень. На нем пальто и цилиндр, но перчаток он не взял, и в считанные минуты руки скользят и леденеют. Он снова останавливается, выпрямляется в седле.

— Мэм? — во все легкие вопит он. — Виктория?

Глухой стук капель о ковер палой листвы заглушает почти все иные звуки — но каким-то образом, каким-то чудом он умудряется расслышать слабый тоненький лай вдалеке. Он замирает и заставляет лошадь стоять как можно спокойнее.

— Виктория? — опять кричит он. — Виктория!

— Я здесь! Я здесь — кто-нибудь, пожалуйста, помогите!

Голос перепуганный и отчаянный — Уильям вонзает шпоры в бока многострадального животного сильнее, чем хотел. Через несколько мгновений он замечает маленькую шатающуюся фигурку в насквозь промокшей синей амазонке, баюкающую на руках вялый комок меха. Пряди распущенных волос облепили спину, мокрые юбки путаются в ногах. Когда он попадает в поле ее зрения, она поднимает голову, и ее мокрое бледное лицо горестно искажается.

— О… о, лорд М, — всхлипывает она.

Он без колебаний спрыгивает с седла, не доехав до нее нескольких ярдов, и бежит. Он не задает вопросов, он просто хватает ее и притягивает к себе, поддерживая ее, потому что у нее подгибаются колени, и прижимая ее вместе с Дэшем к груди.

— Тс-с-с, — пытается он унять сотрясающие ее рыдания, — тс-с-с, всё хорошо.

— Нет, нет, не хорошо, — стонет Виктория. — К-к-кажется, у Дэша сломана лапка…

— Мы позаботимся о нем в замке, мэм. Послушайте меня: я сейчас схожу за своей лошадью — видите, она вон там — и мы поедем обратно в замок вместе, хорошо? Но сначала наденьте вот это…

Он поспешно выдергивает руки из рукавов пальто. К его огромному облегчению, она безропотно соглашается и даже позволяет ему застегнуть пуговицы прямо поверх Дэша, пряча его внутри. Не вполне уверенный, что она всё поняла, он обхватывает ее лицо руками.

— Виктория? Я иду за лошадью. Я сразу вернусь, я обещаю.

— Я знаю, вы уже говорили, — шмыгает она носом — не потому что плачет, а потому что дождь течет ей в нос. — Ступайте.

Молодец моя девочка, думает он и едва не забывается, едва не целует ее в лоб, но снова успевает взять себя в руки — достаточно ей потрясений на один день. К тому времени как он приводит лошадь, Виктория опять выглядит как королева. Мокрая, но тем не менее королева.

Разумеется, его седло не дамское, поэтому ему приходится отвести глаза от ее затянутых в чулки ног, когда он подтягивает ее на круп, и она неловко устраивается впереди него. Убедившись, что она надежно сидит в седле, он обхватывает ее руками, берет поводья и пускает лошадь обратно к замку.

К их возвращению уже почти темно, еще моросит дождь. Леопольд, герцогиня, Эмма и Лецен высыпают из замка, завидев их приближение. Все задают вопросы, перебивая друг друга, кто-то говорит, что ветеринар и доктор Кларк на месте и ждут, но Уильям ни на кого не обращает внимания. Он помогает Виктории спешиться. Она окоченела от холода и дрожит с головы до пят. Лецен выпутывает Дэша из пальто, Виктория тянет руку к своему питомцу, касаясь влажной шерстки кончиками пальцев, шепчет: «Будь осторожна с ним, Лецен» и едва не падает. Уильям поспевает вовремя: он подхватывает ее на руки и идет через толчею обеспокоенных друзей и родных так, будто их там нет вовсе.

Опустив взгляд, он видит, что глаза Виктории полузакрыты, а ее изнуренная голова приткнулась к его плечу. Лецен бежит вверх по лестнице вперед него, показывая дорогу к покоям королевы, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что с Викторией действительно всё в порядке. Если вид Виктории, прильнувшей лицом к груди премьер-министра, ее и возмущает, она не произносит ни слова. Уильяму всё равно. Он просто крепче прижимает к себе Викторию, расправляет плечи и, пока Лецен не смотрит, наклоняет голову и прижимается губами к макушке Виктории, так осторожно, что она и не замечает.

Он потерял Каро, уступив ее глупцу, потерял Каролину, оставив ее на милость жестокого человека. Если он потеряет Викторию, отдав ее юноше, не способному увидеть в ней бесценное создание, каковым она является…

Господь милостивый… плоть и кровь этого не вынесут.

***

Они возвращаются в Лондон, и не проходит и недели, как принцы и Леопольд возвращаются на континент. Виктория не выказывает ни капли сожаления. Гораздо сильнее, чем происшествие в Виндзорском лесу, ее беспокоит то, что Дэш вынужден ковылять на перебинтованной лапке.

Уильям не лезет с расспросами. Пережитое приключение спровоцировало скверную простуду — ничего удивительного — так что он почти не видел ее. По словам Эммы, о том, что произошло между нею и Альбертом, королева не рассказала ни фрейлинам, ни матери, ни даже Лецен. Королева задумчива, но не подавлена. Она явно погружена в свои мысли, но пока не желает ни с кем этими мыслями делиться.

Уильям решает, что лучше всего ему держаться на расстоянии, но однажды вечером, дня через два после отъезда принцев и Леопольда, его призывают явиться из Дувр-хауса во дворец. Ему поневоле любопытно. Что она будет делать теперь? Попытается ли сразу наладить связи с другим королевским домом в поисках подходящего супруга? Отложит ли это предприятие еще на несколько лет? Или объявит себя королевой-девственницей раз и навсегда?

Он действительно не знает, но не желает и думать о вариантах с участием его самого.

Он находит ее в библиотеке — и застывает на пороге. Она стоит у окна: волосы, уложенные простыми, но почти дерзкими локонами, ниспадают на одно открытое плечо, платье темно-пурпурного цвета. Она стоит у окна, отдернув штору и устремив взгляд наружу.

Нет больше девушки, в которую он влюбился. Перед ним стоит женщина, сильная, независимая королева, в ее новой осанке проскальзывает тень печали, и у него перехватывает дыхание.