— Ты его командир и поэтому отвечаешь за его благополучие, Виктория, — говорит Леопольд по-немецки. — Твой поцелуй мог бы помочь ему проникнуться духом праздника, — как бы в шутку продолжает он. Завернув наконец за угол, Мельбурн видит, что Леопольд указывает на висящую на притолоке омелу. Но мозг слишком медленно переводит немецкие слова, и ответ Виктории он слышит, когда до них ему остается каких-нибудь десять футов.

— Скорее ад замерзнет, чем я поцелую мужчину под омелой, — скрежещет она по-немецки.

Он тормозит неуверенный шаг, но поздно: она его заметила. Они встречаются взглядом, и… Господи, как же больно. Она отводит глаза, поспешно переводит взгляд на Леопольда, но снова поздно — Леопольд понимает, что за его спиной кто-то стоит, и поворачивается.

— Генерал, — хмурится он.

Мельбурна так и подмывает заметить, что многие сочли бы этот лес на границе военной зоны довольно убедительным вариантом ада, и замерзать этому аду дальше уж некуда. Однако ему неизвестно, достаточно ли тщательно Леопольд изучил его личное дело, чтобы знать, что он владеет немецким. Если нет, не хотелось бы, чтобы Леопольд узнал об этом в данный конкретный момент. Мельбурн натягивает на лицо вежливую улыбку.

— Перчатки, — поясняет он, показывая злополучную пару. — Доброго вечера, генерал, капитан.

Всю дорогу до квартиры перед глазами у него стоит ее лицо, и он клянет себя на чем свет стоит. Это он виноват. Он ничем не лучше любого из тех, кто разбил ей сердце.

========== Глава 4 ==========

Смерть для них — профессиональный риск. Смерть, а еще плен. С этим страхом они живут каждую секунду, особенно покинув лагерь и продвигаясь вглубь Германии. Пока им везет. В первой половине года бои были ожесточенными, и не было счета телеграммам, летевшим к солдатским семьям, и не было конца душевной боли. Но за последние восемь месяцев он потерял всего горстку людей, а Виктория не потеряла ни единого человека. Однако, как ни старайся не расслабляться, смерть всякий раз застаёт врасплох.

Несколько часов назад он проводил ее отряд на последнюю операцию, и с тех пор глубоко внутри у него засело напряжённое предчувствие. Случится что-то скверное.

И очень скоро всё действительно летит к чертям.

В последнем освобожденном лагере они нашли то же, что и везде: изнуренные серые лица, загорающиеся в предвкушении свободы и еды, несколько незахороненных тел в состоянии скелетов и груды документов, брошенных после торопливых и неуклюжих попыток их сжечь.

Но кое-кто из заключённых сообщают, что комендант лагеря, кажется, укрылся в фермерском доме в какой-нибудь паре миль к северо-востоку. Мельбурн знает, какой получит приказ.

Утверждено ШМВ. Найти и доставить.

— Я тоже иду, — говорит она. Он вскидывает голову. — Эндрю и Джеймс на побывке, а Альберта одного я не отправлю, — поясняет она.

Ему это совсем не нравится, и она это, конечно, прекрасно понимает, но что уж тут скажешь. Операция потенциально сложная.

— Вы уверены, что капитан Кобург готов?

Виктория поджимает губы.

— Да, сэр, — решает она. — Он неплохо показал себя в последних операциях.

— Неплохо, — повторяет он.

— Он ещё новичок у нас. Он ещё не вписался. — Эх, ему как по сердцу ножом то, что она защищает мальчишку, а с другой стороны, почти весь ее отряд цел, так что придется ей довериться.

— Будьте осторожны.

— Спасибо, генерал, — кивает она.

Рано утром на следующий день в его кабинет является Альфред, и Мельбурн по одному выражению лица Пэджета понимает, что дело дрянь.

— Капитан Кобург вернулся. С ним четверо из отряда капитана Кент. Он ранен…

Адъютант не успевает договорить — выскочив из двери, Мельбурн широким быстрым шагом идёт навстречу вернувшемуся отряду.

— Докладывайте, капитан! — кричит он. Альберт резко поворачивает к нему голову. Мельбурн не сводит с парня глаз: пол-лица и почти вся рубаха у того залиты кровью.

— Засада, — сдавленным голосом рапортует Альберт. — Нас ждали. Двое убитых.

— Где капитан Кент?

Альберт таращит глаза.

— Она не вернулась?

Ослеплённый гневом, Мельбурн делает шаг вперёд и рычит, сгребая мальчишку за ворот:

— Вы бросили ее?

— Нам пришлось разделиться. Она была с Гарри, — лопочет Альберт, кривясь от боли. — Разрешите вернуться…

— Не разрешаю! — гремит он, выпуская воротник. — Начинаем планирование немедленно. — Он поворачивается к остальным членам ее команды.

— Сэр, разрешите вернуться… — говорит один из них. Он знает, как его зовут — Майло, и, о да, он узнает отчаяние и злость в его голосе.

— Без плана — не разрешаю, — тем не менее отрезает он.

Чуть более часа уходит на то, чтобы выяснить у Альберта и остальных, что произошло и сколько человек противника осталось на месте, и определить, куда могли пропасть Виктория и еще двое ее людей и как лучше осуществить спасательную операцию.

Если они, конечно, еще живы и на свободе.

Мельбурн беспощадно гонит от себя эту мысль. Она жива, она на свободе, и ее нужно спасти.

Ещё двадцать минут спустя остальные члены ее команды и ещё три отряда готовы отправляться — помимо всего прочего, они не могут допустить, чтобы комендант скрылся. Мельбурн меряет шагами свой кабинет. На одну только дорогу уйдет по меньшей мере четыре часа: он же сойдёт с ума от беспокойства. Он молится. Он не молился столько лет, но сейчас он молится. Он сделает всё возможное, чтобы ее спасти.

Через два часа ожидания к нему врывается Леопольд, к чему он оказывается совершенно не готов.

— Что произошло, генерал? — рявкает Леопольд. Мельбурн моргает.

— Капитан Кобург бросил капитана Кент и ещё двоих членов ее команды во время неудавшейся операции, — ровным голосом отвечает он. Его сейчас не заботит Леопольд, у него просто не хватит на это энергии.

— Он так не поступил бы!

— Советую вам поговорить об этом непосредственно с капитаном, — говорит Мельбурн бесцветным голосом.

— Он спит. Мальчик серьезно пострадал, и я не поверю, что…

— Он их бросил! — срывается он на крик, и Леопольд растерянно хлопает ресницами. — Остальные уцелевшие члены ее команды и три отряда сейчас обыскивают три квадратных километра в надежде, что они каким-то образом сумели спастись, генерал.

Леопольд съеживается у него на глазах.

— Я уверен, что капитан принял решение, которое счёл в тех обстоятельствах верным, — тяжело дыша, с запинкой произносит он.

— Не сомневаюсь, сэр — с учётом его возраста и опыта, — парирует Мельбурн. Нет, всё, довольно. Хватит с него этих игр. Слишком многое поставлено на карту.

Он настолько пристрастен, что не видит за деревьями леса. Он едва сам не включил себя в состав участников поисковой операции, но Эдран тихо пообещал: «Мы вернём их, генерал», и этого было достаточно, чтобы он вспомнил о собственных обязанностях.

— Я заночую в лагере. Прошу держать меня в курсе событий.

— Есть, сэр.

Он наблюдает за Леопольдом. Помешкав немного, тот бросает взгляд на Мельбурна, затем разворачивается и направляется к двери.

— Я буду ждать в офицерской столовой.

Слава тебе Господи.

— Да, сэр.

***

На рассвете в кабинет ураганом влетает лейтенант Пэджет, крича, что они вернулись, живые, они поймали их, сэр. У Мельбурна едва не подкашиваются колени.

Он шагает ко входу в лагерь и видит ее, идущую по улице в окружении своих людей, и замирает на месте, сдерживая грозящие захлестнуть его эмоции.

Она перемазана с головы до ног, грязью заляпаны волосы, гимнастёрка и шея в крови, но по большей части чужой. В остальном она как будто в порядке, шаг ее небыстр, но тверд. Она жива, она цела. Он прикрывает глаза, делает глубокий вдох, уставившись на свои сапоги, веля сердцу утихомириться, и лишь после выходит им навстречу. Приблизившись, он замечает, что щеки и кончик носа у нее порозовели от холода, а на лбу здоровенный порез.

— С возвращением, капитан, — говорит он. Виктория неуклюже салютует.