— Вам-то какое до этого дело, генерал? — цедит она, и он чувствует яркую вспышку гнева где-то в груди.

— Боевой дух нужно поднимать, а неуставные отношения сдерживать. — Это было низко даже для него, и он сожалеет о своих словах, едва они успевают сорваться с его губ, но поздно, сказанного не воротишь. И когда ему начинает казаться, что сейчас она чем-нибудь в него швырнет, она слегка склоняет голову набок, и он видит ее глаза, и челюсти его разжимаются сами собой.

Слезы.

— Я непременно это учту, генерал. Доброй ночи, сэр, — скрипучим голосом произносит она, поворачивается и почти бегом покидает его кабинет.

***

Через несколько дней на его пороге появляется Леопольд. Ну всё, с него хватит.

— Мельбурн, — здоровается Леопольд, и он едва сдерживает вздох.

— Генерал. Вы проделали такой долгий путь, сэр.

— Как обживается капитан Кобург?

Если он не прекратит говорит с ней по-немецки перед людьми, его унесут отсюда на носилках.

— Он приспосабливается, сэр, — говорит он. — Если бы он почаще говорил по-английски, ему это пошло бы на пользу.

Леопольд кивает.

— Я с ним поговорю.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Уверен, он и сам сообразит.

Леопольд смеряет его взглядом.

— Я перевел капитана Кобурга сюда по нескольким причинам, — начинает он, и это совсем не то, что Мельбурну хочется обсуждать, но выбора нет.

— Да, сэр? — изображает он заинтересованность.

— Ему нужна полевая подготовка, а репутация капитана Кент говорит сама за себя. Ее команда весьма эффективна.

— Капитан Кент — отличный оперативник, сэр, — отвечает он. Леопольд слегка сощуривает глаза.

— Верно. Но ей двадцать шесть лет, и приоритеты ее смещаются.

Мельбурн хмурится.

— Капитан ни о чем подобном мне не говорила.

Прищур Леопольда теперь очевиден.

— Ее семья изначально не одобряла ее участие в войне, и ее служба в вашей бригаде — компромиссное решение. Она хочет увидеть мир, внести свой вклад в борьбу во имя Британии.

Это он знает.

— Как многие наши соотечественники.

— По мнению ее семьи, она достаточно погуляла, скажем так, и теперь ей пора возвращаться в Англию, к своим обязанностям.

— Обязанностям, сэр?

— Она член королевской семьи и в настоящий момент одиннадцатая в очереди к престолу, Мельбурн. — И это он знает, хотя она отчаянно старается хранить этот ценный факт в тайне от как можно большего числа людей. Однако одиннадцатое место — это довольно далеко от престола, особенно в наше время. — Ей нужно остепениться, выйти замуж, завести семью, — продолжает Леопольд. Мельбурн моргает. — Я надеюсь, что Альберт убедит ее в этом.

Конечно, всё это он знал, потому что всё это очевидно. Но слышать это собственными ушами из уст Леопольда больно — он и не ожидал, что будет так больно.

— Я уверен, что капитан Кент примет наиболее подходящее для нее решение, — говорит он. — Я только не понимаю, чего вы от меня хотите, генерал.

— Убедите ее вернуться в Англию, Мельбурн. — Мельбурн таращится на него, изумленный такой прямотой.

— Кажется, вы переоцениваете мое влияние, генерал.

— Я так не думаю. Я видел, как моя племянница на вас смотрит, — многозначительно произносит Леопольд. Мельбурн переступает с ноги на ногу. Нет, всё, с него точно хватит.

— Генерал, если вы желаете составить рапорт, пожалуйста, как вам угодно. В противном случае, при всем уважении, прошу не клеветать бездоказательно на моих подчиненных, — резко отвечает он. Леопольд сверлит его пристальным взглядом.

— Виктория не под вашим командованием, Мельбурн. К сожалению, — говорит он и, развернувшись, выходит из кабинета.

***

Теперь она ведет себя с ним неуверенно, нервно. В их отношениях поселилась неловкость, некое напряжение, и это ему ненавистно. Он просто хочет расставить всё по местам, всё прояснить, хочет, чтобы всё опять стало как было раньше, до этих сложностей. Но это невозможно. Он протяжно вздыхает. Что ж, сам виноват.

А Рождество так близко, всего три недели осталось, и в воздухе витает ощущение праздника и веселья. Тем не менее, они крупное подразделение действующей армии на границе вражеской территории, и вокруг война, и потому подспудное напряжение ничем не вытравить.

Парень наконец хватил лишку со своими прилюдными разговорами по-немецки. Кобург бьет первым — Мельбурн совсем не удивлен. Он не хочет вмешиваться, но происходит это практически у него под носом, и поэтому он подходит к месту происшествия. Виктория стоит между двумя разъяренными мужчинами, которых удерживают двое из ее отряда.

— Капитан! Что происходит? — кричит он. Она поворачивается к нему, машинально выпрямляясь.

— Ничего особенного, я разберусь, генерал, — отвечает она, меча гневные взгляды в обоих провинившихся. — Прошу прощения, что потревожили вас, сэр. — Он переводит взгляд с одного на другого, думая, что не стоит предоставлять ей разбираться с этим ничем особенным. — Капитан Кобург усвоил урок, — добавляет она. Мельбурн поднимает брови. Он смотрит на молодого человека, губы которого изогнуты в оскале. Ну уж нет, этого он так не оставит.

— Рядовой, — тихо обращается он к своему солдату. Лицо того еще пылает. — Потрудитесь объяснить, почему капитан Кент вынуждена иметь дело с вашим поведением.

— Капитан оскорбил меня по-немецки, сэр! — гаркает рядовой, и Альберт дергается в руках довольно легко удерживающего его Гарри.

— Ничего подобного, — выкрикивает он, — это он оскорбил меня!

— Довольно! — рявкает Мельбурн. Да плевать, кто кого. На самом деле, он согласен с Викторией — мальчишка сам напросился, но он не может допустить, чтобы его люди бросались с кулаками в ответ на малейшую обиду. Он смотрит на одного, на другого, затем на нее. — Капитан Кент, займитесь своим офицером.

— Да, сэр, — ворчит она.

— Рядовой, усмирите свой пыл. Приберегите его для нацистов, иначе схлопочете гораздо более серьезных неприятностей.

— Да, сэр! — вытягивается по струнке рядовой.

Мельбурн уходит прочь, не оглядываясь.

***

Она появляется на пороге его кабинета позже тем же вечером. Он машет ей, мол, входите, едва подняв голову.

— Прошу прощения за Альберта, сэр, — говорит она. Он кивает.

— Он на вашей ответственности, капитан.

— Да, сэр.

Он вздыхает, откидывается на спинку стула и поднимает на нее взгляд.

— У вас с ним проблемы? — прямо спрашивает он. Она качает головой.

— Нет.

— Хорошо.

— Наши дедушки были кузенами, — говорит она. Он смотрит на нее, но она не поднимает глаз. — Я знаю, зачем он здесь. — Наконец она встречается с ним взглядом. В глазах ее настороженность. — Моя семья хочет, чтобы я вернулась домой.

— Да, — тихо подтверждает он. Интересно, знает ли она об остальных планах Леопольда.

— Ничего у них не выйдет, — заявляет она. — Я не уеду, пока не закончится война.

Он не отвечает. Он бы и сам послал ее домой, если бы у него был такой выбор, особенно после прошедшей недели. Списки погибших растут стремительно, и пусть его бригаду недавние бои не затронули, он знает: придет и их час.

— Я тоже, — полушутя отвечает он, и ее губы слегка изгибаются.

— Да, сэр, — наконец говорит он. Он это заслужил, это «сэр». Но час поздний, он устал, а она смотрит на него такими глазами — в них хочется утонуть.

— Отдохните хоть немного, — мягко произносит он.

— И вы тоже, — уходя, так же мягко отвечает она.

***

И сколько еще таких ужинов, когда появляется Леопольд и пытается изображать счастливую семью, им придется терпеть? Однажды Мельбурн не выдержит и скажет что-нибудь, о чем пожалеет.

Сегодня это, благословение богу, продолжалось недолго — Леопольду нужно вернуться пораньше. Альберт куда-то пропал, и Мельбурн прощается с готовящимся отбыть Леопольдом. Но стремясь как можно скорее покинуть приятное общество Леопольда, он забывает на столе свои перчатки. Возвращаясь за ними, он застывает за углом, услышав гулкий в тишине просторного помещения голос Леопольда.