Но она… Она не должна мне ничего. Даже помнить. Даже замечать. Она может уничтожить меня щелчком пальцев или навеки заточить в свои магические цепи – я ничего не сумею противопоставить ей. Одной, на всём этом проклятом материке.

Голубые глаза двумя осколками льда пронзали насквозь, и в памяти против воли всплывали мгновения, которые я предпочёл бы никогда не вспоминать.

Зачарованный круг… Пламя играет на линиях, начертанных Её рукой на каменном полу. Я лежу распростёртый ниц. Тяжело дышу. Лёгкие обжигает огонь. Не тот, что призвала она. Тот, из которого она вынула меня только что. За миг перед смертью. Я обязан ей тем, что ещё дышу. А она, наверное, проклинает меня – она призывала демона, а не то раздавленное бессильное существо, которое к ней пришло.

И эти голубые глаза смотрят на меня сверху вниз. Испепеляют своим льдом. Презрение колышется в них… Пройдут месяцы, прежде чем я пойму – так она смотрит на всех.

А в то мгновение белая изящная рука лёгким движением гасит бушующий кругом огонь, и она протягивает ко мне пальцы. Касается волос.

Кажется, причиняет боль, но я всё равно тянусь к ней. Я уже и не думал, что ещё хоть раз меня коснётся живое существо.

– Я нарекаю тебя Сверр, – говорит она.

– Да… – выдыхаю и прогибаюсь следом за её рукой. – Да, моя госпожа.

Слово, которое я никогда до того не произносил.

Слово, которое сорвалось с губ так легко.

Единственное слово, которым я по-прежнему смею называть Её.

– Дагней… – одними губами шепчу имя, которое так больно произнести вслух.

Аэн Сиал в те дни полнился людьми самых разных профессий и рас. Варик был прав – Конклав, сбор величайших магов материка, притягивал к себе всех, кто имел хоть малейшее отношение к магическому ремеслу. Сюда, под заснеженные крыши двухэтажных домишек, приезжали самые лучшие портные, самые искусные резчики по дереву, наёмники – в надежде заработать своим ремеслом, оружейники – в надежде продать им свой товар.

Гостиница «Красный тролль» гудела, и толпа, собравшаяся в главном зале, пестрела многообразием одежд. И все обсуждали одно – что за тайный ритуал замыслил провести Конклав?

С существованием чародеев на материке смирились уже давно. Много веков назад, когда ещё не было башен, люди побаивались их, но теперь выявление магических способностей оказалось поставлено на поток, и более удивительным было встретить дикую деревенскую ведьму, кислившую молоко, чем настоящего, квалифицированного и обученного колдуна – с амулетом на шее, который гарантировал его благонадёжность.

Конклав заключал договоры с королями, короли не трогали Конклав. Конклав, в свою очередь, брался следить за тем, чтобы маги не переходили черту и без лишней необходимости не трогали простых людей.

– Ты к ней даже не подойдёшь? – Варик пихнул Сверра локтем в бок. Тот поджал губы и скосил на него недовольные глаза.

Сколько Варик знал Сверра – тот был не от мира сего. Захотел бы этот черноволосый красавчик, чтобы никто не опознал в нём астральную тварь – давно бы уже прижился среди людей, никто бы его и не отличил. Но Сверр свою неприкаянность нёс как знамя, высоко подняв над головой. Его инаковость светилась в тёмно-синих глазах, замерла на краешках тонких бледно-розовых губ. Варику то эти выкрутасы были нипочем, а вот некоторые – хоть бы и тот же Йоханс – не могли мимо этой позы пройти стороной. Нет-нет да и вставляли пять копеек, чтобы раззадорить и без того горячий демонический пыл.

Сверр качнул головой. Всё, что крутилось у него в голове, Варик, повидавший на своём веку немало людей, читал по лицу: гордость, ненависть, боль и страх. Желание и твёрдое решение: больше никогда.

Гном вздохнул.

– А знаете, я тут балладу сложил, – подал голос Йоханс. Потянулся к висевшей за плечом лютне и запел: запел, сволочь, о чародейке, призвавшей магическую тварь и влюбившейся в неё. Варик укоризненно посмотрел на друга, но тот и не думал прекращать.

Сверр молча встал.

– Спорим, не подойдёт, – прошипел менестрель, наклонившись к Варику через стол.

– С трактирщицей поспорь, – буркнул Варик, не отрывая взгляда от узкой спины товарища, закутанной в чёрный плащ. Конечно же, Сверр не подошёл. Он приблизился к стойке трактирщика, бросил на неё парочку медяков и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж.

Сверр не оглядывался на зал, но чувствовал пристальный взгляд голубых как осколки льда глаз, прикованных к его затылку.

Дагней была не одна. Она села за стол к чародею, укутанному в чёрную мантию – такому же высокомерному и отстранённому на вид, как и она сама. Сверр не знал, выдержал бы он, если бы все давившие на него обстоятельства не сплелись в одно – этот морозный взгляд, этот спутник Дагней, заказывавший для неё вино, и эта баллада, от звуков которой захотелось затолкать лютню Йохансу в глотку.

Сверр успел сделать несколько шагов по лестнице вверх и повернуть за угол, когда путь ему преградила фигура, укутанная в белый мех.

– Так и сбежишь? – голос Дагней звучал насмешливо, и в сердце Сверра всколыхнулась злость. – Даже не поздороваешься со мной?

В одно мгновение затопившее сознание облегчение – от того, что Дагней помнит его – схлынуло, сменившись ледяной яростью.

– У тебя хорошая компания, не хотел вас отвлекать.

В пустоте коридора раздался холодный, колкий как хруст льдинок смех. Но глаза Дагней оставались серьёзны и пристально смотрели на него.

– Трус, – сказала она.

Сверр поджал губы и молчал. Ярость постепенно утихала по мере того, как он разглядывал это лицо – с высокими скулами и матово белой кожей. С чёрными ресницами, и бледными тонкими губами. Это горло, светлое и нежное, в которое хотелось вцепиться зубами. И руки – Дагней скрестила их на груди. В одной держала снятую с другой перчатку, а обнажённые пальцы второй положила себе на плечо, и Сверр видел, какие они бледные и тонкие. К ним так и хотелось приникнуть губами. Они гипнотизировали даже оставаясь неподвижными, и Сверру пришлось качнуть головой, чтобы отогнать этот колдовской дурман.

– Да, я трус, – согласился он. – Но трус живёт дольше. И я, пожалуй, подержусь от тебя в стороне, вместо того чтобы играть с огнём.

Улыбка Дагней стала грустной, а в зрачках появилась злость.

– Думаешь, я тебя отпущу? – спросила она.

Сверр повёл плечом.

– Я твой раб, – признал он, – сопротивляться не смогу. Хочешь уничтожить меня – сделай это сейчас.

Дагней молчала и не двигалась с места. Сверр неотрывно смотрел на неё, ожидая продолжения.

– Я вспоминала тебя, – сказала Дагней тихо.

Сверр закрыл глаза. Он не хотел верить своим ушам. Слишком хорошо знал, куда заводит эта дорога.

– Тебе не было нужды вспоминать, – сухо сказал он. – В твоих руках – поводок от моей жизни. Если хочешь – просто отдай приказ.

Сверр открыл глаза, вглядываясь в ледяные зрачки.

– Я не хочу так, – сказала Дагней. – Я никогда тебя не принуждала.

Сверр попытался улыбнуться и не смог.

– Я знаю, – комок, поднявшийся в горле, мешал говорить, – я приползаю к тебе сам. Не нужно никакого поводка.

Он помолчал и добавил:

– Больше так не будет… Хозяйка.

– Будет, – тихая грусть отразилась у Дагней в глазах, и лёгкая улыбка коснулась губ.

– Отпусти.

– Не могу.

Оба снова замолкли.

– Когда я впервые увидела тебя, – сказала Дагней, – то думала, что моё сердце обожгло огнём, который вырвался из Ада вместе с тобой.

Сверр отвернулся.

– Верни меня туда, – попросил он. – Лучше сгореть… Чем надеяться… Что когда-нибудь… Мы сможем… ещё раз.

Дагней молчала. Лицо её снова стало холодным.

– Завтра в башне приём в преддверии зимней сессии Конклава. Будут приветствовать гостей.

– Я уеду с утра.

– Нет. Я хочу, чтобы ты пришёл.

Сверр скрипнул зубами.

– Я не хочу видеться с тобой, – процедил он. – Я приехал сюда не ради тебя.